Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки

Нравственность народа понизилась, увеличилось число всевозможных сект. Монашество было обескровлено, оно лишилось своего нравственного авторитета, и. обездоленное, являло собой картину распада. Появилось массовое бродяжничество и пьянство. Новые пастыри весьма способствовали этому развалу.

Уже при Екатерине II келейник митрополита Гавриила — одной из центральных фигур возрождения русской национальной духовной традиции — архимандрит Феофан писан по поводу возобновления Тихвинского монастыря: «Малороссы меня не любили и вот за что: прежде монастыри вверялись им — всех малороссиян определяли в архимандриты — и все монастыри опустели. Преосвященный тужил о сем и пекся о их исправлении, спрашивал меня о духовных старцах, нет ли мне известных, годных для сего. а я говорил ему о всех своих знакомых, с которыми вместе жил у старцев в послушании, перетаскивал их в Петербург. Например вот отца Назария. отца Игнатия, отца Иону и прочих». Благодаря митрополиту Гавриилу и его келейнику были восстановлены монастыри: Тихвин, Валаамов. Симонов в Москве, в котором до того размешались казармы, Песношский, Клопский, Новоезерский и основан петербургский Новодевичий (Концевич И. М., 57).

Может показаться удивительным, но грамотные выученики иезуитов способствовали разорению обителей, а неграмотные, вернее, неученые выходцы из самых что ни на есть глубин русского народа чернецы — восстановили обители. «Ученые» не имели, как правило, иноческого воспитания, не были аскетами и поэтому не имели никакого авторитета среди монахов и народа.

Понятно, что уже при Петре в народе было распространено мнение, что католики сделались членами Синода и теснят русских, себя обогащают, а с народа взыскивают последние копейки.

С Петра начинается кризис власти. Правящая верхушка усваивает безбожие и веру в земные награды как единственную цель человека. Для осуществления реформы и ее дальнейшего продвижения во все уголки русской жизни требовались люди, чуждые национальным интересам страны. Петр призывает и образует иностранный легион, по существу, колонизаторский. Он зазывает всякого рода проходимцев, платит им заработанные русским православным людом деньги, на эти деньги он содержит громадный клан всякого рода авантюристов и насильно внедряет аморальный образ жизни.

В то же время царь мог считаться царем только в том случае, если он признавался защитником православного учения и христианского благочестия. Собственно в этом и была его царская функция, и это утверждали законы Российской империи. Народ оставался православным и никаким другим. Царь был «помазанником Божьим» — и это его отличало от деспота, тирана и просто монарха. Слово «монарх» не покрывает понятие царя, ибо означает всего лишь «власть одного». Царь же считается прежде всего верным сыном церкви и ее охранителем. В соответствии со Сводом законов Российской империи (т.1, ч.1, ст. 42): «Император, яко христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов веры и блюститель правоверия и всякого в церкви святой благочиния».

В другом варианте власть русским народом не мыслилась. Историк пишет, что «народ не уважает аристократию и любит только царя». Перед царем русский человек благоговел — а все генералы, министры, князья и помещики получали в глазах народа свое значение только как царевы слуги.

Полностью искоренить влияние церкви светская власть в то время не могла. В то же время, более чем наполовину высшие посты в государстве были заняты «фонами» и «сирами» — и эта ситуация практически не менялась столетиями. Характерным эпизодом, задавшим тон на последующие годы, стало запрещение к печатанию «Камня веры» Стефана Яворского, так как в ней содержалась защита вероучительных основ православия и обличение протестантского учения.

Петр свято уверовал не просто в немцев, а в некий «естественный закон» и «естественную религию». Он приказал перевести на русский' язык сочинения творцов этих новых догматов Просвещения (Гуго Греция и Пуфендорфа). Безличный Бог монотеистов, он же Великий Архитектор, Великий Мастер деистов и масонов, стал предметом исповедания западных интеллигентов-просветителей. Природа есть продукт, изделие этого Мастера. Деизм сомкнулся с пантеизмом. Бог деистов не мог воплотиться в человека, к нему бесплодно обращаться в молитве, ибо он далеко и он — ничто, так как не имеет ни лица, ни воли, ни сознания. Природа создана им и, познавая его законы, мы познаем это Ничто, создавшее законы, которые правят миром и изменить которые не в силах был бы и сам Творец. Это умозрение начисто отрицает церковь.

Историки масонства именно с Петра начинают историю Ордена Вольных Каменщиков в России. В пантеизме, новом вероучении, принятом европейской интеллигенцией и нарождающимся русским чиновничеством с легкой руки Петра, природа — это океан, клокочущий, огнедышащий, бурлящий, пронизанный космическими вихрями куда-то летящих духов — страшных и властных, обладающих громадными стихийными силами и глубокими тайнами мироздания. Рядом с нами — и духи умерших, переселение душ и их воплощение вновь и вновь в новые тела до тех пор, пока эти души не станут настолько «сознательными». что приобретут независимость от тела. Все это стало краеугольным камнем тайной стороны учения пантеизма и, соответственно, масонства.

Дыханием этой природы охвачен маленький островок человеческой культуры с ее надуманными «предрассудками» — в таковые попали национальные разделения, народные обычаи и традиции, сами национальные государства, сословия и, конечно же, религия Христа.

Только магия, оккультные науки с их знанием знаков и символов могут открыть подлинный смысл этой вечной природы и дать достойному возможность войти уже при жизни в мир духовных сущностей, узнать тайны природы (в том числе и человеческой) и получить власть над ней, а значит — над человеческим обществом. Герметические науки становятся главным предметом забот вольных каменщиков.

При Анне Иоанновне веротерпимость сделала еще шаг: всякая полемика против протестантства, обвинения в ереси рассматривались правительством как государственное преступление. Было запрещено появляться на улице с образами и святой водой, запрещены крестные ходы, закрывались часовни. За рассказы о чудесах и видениях назначалось телесное наказание, вырывание ноздрей и ссылка на галеры... Петр начал создавать новую породу людей — ни на кого не похожую. Именно в это же время был напечатан в Англии и первый масонский катехизис (1723), провозглашавший культ «просто человека», всечеловека — без имени и национальности, государственной принадлежности и исповедывающего «естественную религию».

Но до «всечеловека» еще далеко, а церковь рядом. Борьба ведется на всех направлениях — то усиливаясь, то несколько ослабевая. Попытки обличить Феофана Прокоповича, отрицающего церковные таинства, успехом не увенчались. Возникло дело Радошевского, написавшего «Житие еретика Феофана Прокоповича». Услуги Феофана оплачивались правительством хорошо. Он имел при Бироне 16.000 крестьян. 4 дома в столице, получал громадные доходы со своих имений и жил в роскоши вельможи, в то время как подавляющая масса священников и монахов питалась впроголодь, была разорена тяжелыми налогами, подвергалась гонениям со стороны правительства. Только при Бироне 6.557 священников было подвергнуто битью кнутом и отдано в солдаты.

При Екатерине II преподавание Закона Божьего в школах было значительно затруднено, поскольку по либеральному воззрению правительства, клявшегося в верности Великому Архитектору Вселенной, греко-православное учение есть суеверие, полезное только для сдерживания темных крестьян и мещан в рамках подчинения мудрым либералам. Издание наиболее почитаемой русским народом житийной литературы было практически запрещено до конца правления Екатерины II. Зато только с 1780 до 1801 года произведения одного Вольтера выходили 69 раз, а Руссо, а Дидро...

Начиная с Петра нарождалась своя, доморощенная интеллигенция, обучавшаяся каббале, алхимии и вызыванию духов умерших, она постигала сложнейшую символику и выходила на арену культуртрегерства с уверенностью в своем призвании учить невежественный народ уму-разуму.