Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки

В тяжелую годину нашествия монголов церковь стала единственным источником и политической, и духовной жизни страны. Слова Серапиона Владимирского, обращенные к христианам-соотечественникам, и по сию пору могут и должны служить образцом подлинной любви к своей земле. Московская Русь не знала политиканства, у церкви не было своих особенных интересов, интересы были общие для всей земли.

Русские святители создают русскую государственность своим нравственным авторитетом. Кругозор церковных владык шире кругозора князей, и сквозь единство церкви святители видят и единство Руси. Духовенство никогда не было замкнутым сословием, в массе своей оно состояло из детей хлебопашцев. Но не в этом даже дело. В конце концов и дворянство в России не было в массе своей родовым и имело немало выходцев из крестьян же. Все Петровы. Яковлевы, Матвеевы были именно из разбогатевших крестьян, ставших купцами, выучивших своих детей, отдавших их в службу.

Сама жизнь церкви не могла знать сословий. Бывший князь или боярский сын, с топором в руках или с бороной, месящий раствор или кладущий стену монастыря. — фигура довольно типичная.

Русь собиралась и крепла в самых тяжелых испытаниях, и только нравственная сила, направляющая народ, помогла ему не исчезнуть, не поработиться духовно, а выжить и задолго до политического освобождения своего привлечь на свою сторону самих поработителей. Татары уходили из Орды на покоренную Русь, принимали крещение и становились ее сынами. Никто в то время не призывал к дружбе народов и тем более к смешению народов. Татары оставались татарами, черемисы — черемисами, мордва — мордвой, и все просились под высокую руку Москвы.

Сила церкви была так велика, что русские, платя дань, чувствовали свое превосходство над язычниками-захватчиками. Попытка Орды вовлечь русских в свою политику захватов кончилась неудачей. Основанная в самом Сарае — столице Золотой Орды — православная митрополия со своим епископом выкупала пленников и нравственно воздействовала на самих ордынцев.

Как и все в государстве, церковь, имея силу и авторитет, не имела прав. а имела только обязанности, которые она сама вменила себе во исполнение своего высокого долга. Одной из таких обязанностей, например, было печалование за обиженных властью. Говорить правду князьям и царям монахи, блаженные, митрополиты, а потом и патриархи считали своей прямой обязанностью. Если же не желали этого, назывались потаковниками. Власть светская в лице церкви имела сильного ограничителя своего произвола, и именно наличие двух властей делало Московскую Русь невероятно крепким государственным и духовным организмом. Царь не мог безбоязненно переступать определенную черту, за которой народ, находившийся всегда рядом, воспринимал бы его как безбожного деспота. Именно таким нарушителем оказался Лжедмитрий I, и его конец известен всем. Это он поразил москвичей тем, что не соблюдал постов и даже свадьбу решил устроить в постный день.

Митрополит Филипп, презрев всякий страх, при всех в соборе сказал царю Ивану IV правду о нем и поплатился своей жизнью. Пример не единичный! По мысли русских людей, «земля правится не судьями и воеводами, а Божьим милосердием, всех святых молитвами, родителей наших благословением, а напоследок и нами...»

Вдохновленные благим помыслом принять монашество, юные отроки из крестьян и боярские дети уходили в монастыри, в аскетических подвигах осуществляли идеал Христовых заповедей. Днем — труд, ночью — молитва. сон не более трех часов, скудная пища, холод и голод — в таких условиях выковался руководящий костяк русской православной церкви.

Вся русская жизнь сверху донизу была проникнута одним началом — жить по-Божьи, по Божьей правде, по совести, жить всем вместе и дружно делать одно дело. И по ею пору люди говорят у нас: «не по-Божески это» или «вот это по-Божески».

Живое чувство не поддавалось правовым нормам, на что теперь так часто указывают люди, далекие от духовного понимания жизни русского человека и его государственного идеала, который он осуществлял. Этим идеалом и была высшая правда. Хорош ли был идеал?

Маленькое племя, не имея никаких природных защитных образований, имея у себя под боком воинственные кочевые племена, пережившее батыево нашествие, унесшее, как считают историки, не менее 75% всего населения, имея на западе соседей-крестоносцев, не просто выжило, но создало громадное государство, дошло до Гималаев, до Аляски и Сан-Франциско, основывая везде свои поселения и неся с собой духовный завет отцов своих.

Этот факт во всей своей совокупности не получает осмысления, а именно в нем между тем находится большая тайна.

Обычно в среде интеллигентов начинают размышления с момента основания Петербурга и рассуждений о темноте и невежестве русских. Мало того, что такой взгляд усвоен некритически от недоброжелателей русского народа, но такой взгляд не историчен по самой своей сути. Начинать надо не с середины, а с начала.

Ведя непрерывные боевые действия на южных и западных границах, уносившие тысячи человеческих жизней. постоянно отвлекавшие силы страны от созидательного труда, мог бы «отсталый» народ, с «ленивыми» боярами, то есть офицерами армии, осуществить то, что он осуществил, пережить Смутное время, быстро восстановить разрушенную структуру общества, всей землей установить новую династию царей, восстановить границы государства, присоединить Малороссию, вернуть Смоленск, восстановить и продвинуть южную засечную линию, колонизуя степь и не защищенные от крымских татар земли, построить десятки городов и продолжить освоение Сибири?

Какой народ совершил подобное? Восторженные поклонники мушкетеров и куртуазных обычаев трубадуров и миннезингеров, под песни которых шла жизнь европейских народов, страшатся смотреть на грандиозные деяния русских людей.

Интересно сопоставить два взгляда на роль русского боярства в осуществлении его политики и государственной жизни.

«Собственно, в прежнем своем состоянии исконного боярского бездействия, невежества и самодовольной спеси Россия никогда не пробилась бы к Балтике, она обрекла бы себя на утрату независимости» (Н. Молчанов. «Дипломатия Петра I». М.. 1984).

А вот что пишет другой автор: «Итак, бояре в XV-XVI веках... Государевы служилые люди, хотя и высокого ранга. С молодых лет они участвуют в многочисленных войнах, которые вело Русское государство. Сабельный бой конных отрядов в средневековой битве, где не было ни отдаленных командных пунктов, ни дальнобойной артиллерии, уравнивал перед лицом опасности воеводу и его подчиненных. Пожалуй, для воеводы риск порой был даже большим: в решающие мгновения он должен был оказаться впереди — во главе своего полка. Именно на воеводу старался направить свои удары неприятель: его убить и выгоднее для победы, и престижнее. В родословиях боярских родов при многих именах стоят пометы о гибели в той или иной битве. Потому, верно, трудно было сыскать боярина без шрамов от боевых ран. Видимо, воинская доблесть входила важнейшим компонентом в систему ценностей бояр. До нас не дошло даже сообщений о том, что, мол, такой-то боярин струсил в сражении.

Среди воевод было немало талантливых военачальников. Князь Ми-хайло Иванович Воротынский создал первый в России устав пограничной службы, организовал охрану рубежей от набегов крымских ханов».

Этот Воротынский блестяще разгромил войска хана Девлет-Гирея и спас столицу. Боярину князю Юрию Ивановичу Шемякину-Пронскому было всего около 20 лет, когда, командуя семитысячным отрядом, он первым ворвался в Казань и обеспечил победу русских войск при взятии этого города войсками Ивана IV. Блестящему полководцу Скопину-Шуйскому, одержавшему прославившие его победы над интервентами, было всего 23 года.

Святители русского народа митрополиты Петр и Алексей стали его вечными заступниками. Митрополит Алексей был духовником преподобного Сергия Радонежского, а сколько учеников имел преподобный, трудно и перечислить. Во все уголки русской земли шли они, основывая монастыри и служа делу духовного строительства государства.