Дневники св. Николая Японского. Том III

— Но подумайте, в самом деле, хорошо ли это будет? Не введем ли мы в заблуждение народ и не будем ли в конце концов сами осуждены? Увидя мое имя в подписке на кумирню Кваннона, ваши прихожане скажут про вас: «Добывает средства от неверных, оскорбляет тем верных и самого Кваннона»; все другие скажут про меня: «Чему же он верует — своему Богу или Кваннону?».

«Осё–сан» поколебался в настойчивости просьбы, но тотчас же и оправился: это–де и хорошо, чтобы нас приняли одного за другого. Тогда я без церемоний сказал, что нисколько не подпишу и подписать не могу, ибо, по–нашему, жертвуют только на то, во что веруют; веровать же в «Кваннона» я не могу.

«Осё–сан» и его спутник, оосакский богач, принимающий, по–видимому, большое участие в возобновлении кумирни, согласились с сим доводом, видя, что более ничего не остается. Между тем я угощал «осё» и его спутника чаем, рассказывал содержание Священных изображений на стенах и показал наш перевод Нового Завета; «осё» прочитал несколько мест и очень одобрил слог и понятность перевода.

Был потом «осё» со своим спутником на всенощной, стоял до конца и потом прослушал проповедь диакона Якова Мацуда, родом из Киусиу, по каковому случаю и познакомился с ним, встретившись прежде у меня. После всенощной они зашли в приемную, и я пригласил их к себе; без малого час протолковали, причем, я старался объяснить наши самые первоначальные догматы; хвалит «осё» все наотмашь, но видно прямо, что все к стене горох! Из «окаменелых», с которыми ничего не поделаешь. А между тем прямо видно, что человек добрый в нравственном отношении. Господи, что будет с сими? Не ищут истины и знать ее не хотят, но добрые дела имеют.

6/18 января 1897. Понедельник.

Праздник Богоявления.

До Литургии крещены девять человек. После Литургии совершено обычное водоосвящение, и христиане разбирали Святую воду; бутылка оной была послана и к Анне Эрастовне Шпейер, вчера приславшей посудину; сама в Церкви не могла быть по болезни мужа и дочери; да, вероятно, и по дурной погоде: с утра сегодня и целый день дождь и ветер; впрочем, эго не помешало быгь нескольким матросам с «Димитрия Донского» и «Корейца» в Церкви; были и два офицера с «Корейца».

После полдня профессора пред завтрашним началом уроков держали совет, пересмотрели расписание уроков, положили, между прочим, кончающим в нынешнем году семинаристам и ученикам Катихизаторской школы, по мере возможности, выходить в город на проповедь для практического приготовления к будущему служению.

Инспектор школы Кавамото приходил: «В газетах объявлен траур на платье школам. Нашим ученикам нужно траурные ленты купить».

— Но у них нет формы; куда же они ее нацепят?

— На фуражки, — говорит.

— Но они почти всегда простоволосые.

— Все–таки нужно, — говорит, — На духовных учеников обращают внимание, — нужно.

— Но их по одеже никто не знает за духовных.

— Нужно. — Затвердил и баста.

— Нерезонно и смешно, но если хотите, покупайте и нацепляйте, я денег на это не дам.

Кавамото купил на свой счет и роздал; Пимен на лоб или на нос, вероятно, себе нацепит, когда пойдет в город.

7/19 января 1897. Вторник.

Начались занятия в классах, но класс пения еще нельзя делать; по случаю траура, отдано было распоряжение по школам, чтобы в продолжение пятнадцати дней со дня кончины Императрицы, то есть до 26–го января включительно классов пения не производить. Класс гимнастики не запрещен, но я сказал, чтобы производили его, пока траур, без криков, ибо ребята орут так, что наверху кругом слышно.

Мы с Накаем начали исправление нашего перевода Нового Завета. Сегодня за день едва исправили полторы главы Евангелиста Матфея.

О. Фаддей Осозава вернулся из Циба: присоединил к православию протестанта с женой; говорит, что православное учение знают они замечательно хорошо и рады до слез введению их в истинную Христову Церковь. Иова Акияма — старика–врача — о. Фаддей находит вполне достойным звания «денкё–ходзё»: учение он знает настолько, что первоначальное наставление давать может, ревность к водворению православия в Циба замечательна; катихизатор Григорий Камия находит его существенно необходимым для помощи себе. Итак, Иов принят в «денкё–ходзё», и послано ему сегодня денежной помощи за полмесяца января 1 1/2 ен и за февраль 3 ен, в каковом размере будет высылаться и вперед, пока будет служить.

В память 25–летия архиерейской хиротонии. Святитель Николай в праздничном облачении, подаренном японской паствой (апрель 1906 г.)

25–летие архиерейской хиротонии святителя Николая (11 июля 1906 г., во дворе Токийской Миссии).

В центре — архиепископ Николай. Рядом с ним — российский посланник в Японии Ю. П. Бахметьев с супругой. Второй слева от нее — архимандрит Павел из Кореи Плева от него — священник Иринарх с Камчатки и священник Булгаков (из Владивостока) На заднем плане в центре под треугольной крышей — колодец.

Русские мальчики, учившиеся в Токийской православной семинарии (около 1905 г.). Фотография была опубликована в одной из японских газет того времени.

Пятый слева — капитан российской армии, руководитель группы.

Второй справа — начальник семинарии Иоанн Сэнума.

Общий вид территории Токийского Собора Воскресения Христова (Николай–до), возведенного в марте 1891 г. в районе Канда, Суругадай.

Православный храм в Мацуяма, построенный на средства русской благотворительницы А. Синельниковой и российских военнопленных. Впоследствии перенесен на территорию Токийской Миссии.

Молитвослов и азбука, изданные святителем Николаем для российских военнопленных.

Учащиеся Токийской православной семинарии (около 1904 г.)

Учащиеся Токийской семинарии, спешащие в храм на молитву.

Семинаристы во время отдыха на летней даче в Тоносава (сентябрь 1906 г.)

Выпускники Токийской семинарии — фото в память об окончании, июль 1907 г. В центре — святитель Николай. Слева от него — профессор Арсений Ивасава, справа — начальник семинарии Иоанн Сэнума.

Апрель 1909 г.. Пасха. Семинаристы исполняют танец с мечами на сцене, оборудованной на территории Токийской Миссии.

Преподаватели Токийской семинарии и члены секции дзюдо, октябрь 1911 г. В третьем ряду третий слева — Василий Ощепков (впоследствии преподавал Московском институте физкультуры, в Ленинграде, Харькове и т. д. В 1937 году стал председателем федерации дзюдо. Расстрелян в возрасте 44 лет октября того же года)