Учиться как учиться. Психология и духовность на суфийском пути

Газали, один из величайших суфиев, сказал в 12-м столетии:

«Учащемуся следует знать, что из ошибок своего учителя, даже если тот делает ошибки, он получает больше, чем из своей правоты, даже если он прав». Каждому, интересующемуся суфизмом, следует серьезно поразмыслить над этим утверждением.

В: Вы говорите о «героях» и «святых». Как используются эти термины?

О: Герой это тот, кто готов пожертвовать всем ради ценностей, признанных его общиной жизненно важными. Они считаются жизненно важными при любых обстоятельствах, потому что за ними закрепилась определенная форма оценки, и определенная форма принятия «утвердила» их в менталитете людей общины. Короче, они вовсе не обязательно являются истинами, но определенно — договорными принципами.

С другой стороны, святой это тот, кто старается ради того, что должно быть сделано, а не того, что, как предполагается, должно быть сделано. Его источник знания о том, что должно быть сделано, фактический (реальное знание, не предположение).

Те религиозные люди, которые жертвуют собой в силу их эмоционально обусловленной приверженности какой-то доктрине, возможно, герои, но не святые. Те герои, которые жертвуют собой в силу реального знания, хотя оно может выглядеть логическим или интеллектуальным знанием, на самом деле, святые в том смысле, как используют это слово суфии.

Люди склонны подражать «героическим» чертам героев, а также тех, кого они признают святыми, просто потому, что публика, будучи склонной к обусловливанию и эмоциональному возбуждению, может распознать "социальную жертву" из области героизма, но, в общем случае, — не "сущностную жертву", относящуюся к сфере святости. Слово святость, в суфийском употреблении, обозначает объективное знание, а не чудеса или репутацию святости.

Скажем так: если человек погибает, потому что таким образом он сохранит жизни других людей, и ситуация очевидна (враг на пороге), его назовут героем, даже святым, а может и тем и другим. Но если он погибает или не погибает, принося жертву, которую не всегда понимают его собратья, так как они недостаточно внимательны для восприятия, он, возможно, святой. Они могут канонизировать его или не канонизировать, что зависит не от их восприятия его святости, а от их мнения о его святости и героизме, что совершенно иное дело.

Наш мулла Насреддин в одном из своих похождений совершенно ясно показывает, как люди стремятся действовать «героически» и… ничему не учатся — давая, однако, разумные пояснения ситуации так, чтобы удовлетворить свое желание оставаться на высоте положения. Для непредвзятого наблюдателя результат смешон, тогда как он может оставаться «логичным» для всякого, кто принимает предположения, якобы вызвавшие само действие.

Как-то Насреддина пригласили к одному вельможе и там предложили прокатиться на лошади.

ЛОШАДИ И УЛОВКИ

Как только лошадь подвели к Насреддину, он вставил правую ногу в левое стремя, взлетел в седло и… оказался лицом к ее хвосту.

«Может быть вам непривычна посадка джентльмена», — фыркнул аристократ.

«Отнюдь, — сказал Насреддин. — Я, со своей стороны, предпочитаю думать, что прекрасно вижу уловки людей, пытающихся подсунуть мне лошадь задом наперед».

В: Я слышал о «трех уровнях состояния служения». Что это означает? Как это согласуется с мудростью, и как раскаяние согласуется с мудростью и служением?

О: 1. Структурный уровень: человек работает, получает деньги, его работодатель извлекает выгоду, продавая продукты его труда.

2. Психологический уровень: «А» служит, служение делает его счастливым. «В» и/или организация получают пользу от материального или эмоционального продукта служения "А".

3. Более высокий уровень: «А» служит, добивается заслуг, избегает потреблять их в форме самоудовлетворения или требования внимания. «В» (или организация) получает пользу от его прогресса и возвращает обратно эту прибыль в свое учение.

В: Но как человек может достичь такого баланса, чтобы получать ровно столько — и не более — самоудовлетворения от стадии служения, чтобы иметь «накопления» от конструктивного служения, которые в будущем были бы ему полезны?

О: Есть пять необходимых условий, которые делают это возможным:

1. Человек должен быть в состоянии допустить, что вышеприведенный анализ правильный.

2. Он должен ознакомиться с этим доводом, памятуя, что в его голове уже укоренились весьма поверхностные представления об анализе ситуаций и природе служения.

3. Он должен осознать, что просто предположение, что он понимает предшествующее, является прелюдией к тому, чтобы его забыть.

4. Ему необходимо пройти через специальные упражнения, что даст ему возможность думать новым способом столь же последовательно как и тем, обычным, который сейчас привычен для него.

5. Ему придется проверять себя на предмет, не ждет ли он от своих занятий или от жизни слишком многого, в смысле немедленной отдачи, и, следовательно, не поглощает ли ценный материал переживаний в качестве эмоциональных стимулов для смягчения напряжений, вызываемых беспорядочными ожиданиями.

Что касается мудрости и раскаяния, важно заметить, что теологическое мышление предполагает, что религиозные люди раскаиваются для того, чтобы поиметь Божественную мудрость или одобрение.

Но если вы осознаете, что многочисленные суфийские авторитеты доказали вечность суфизма, то увидите, что есть стадия и помимо современных религиозных рамок. Другими словами, суфии утверждают, что еще до религии к человеку должны придти здравый смысл и понимание. Все иное будет механическим или эмоциональным с недостаточной глубиной понимания.

Имеется большое количество материалов, где это доказано, так что мы просто приведем здесь один значительный пример. Абу-Наср Сарадж, в его важной работе Kitab al-Luma, сказав, что суфизм происходит от эры, предшествующей современной эре, эре ислама, объясняет, что, частично, мудрость приходит из раскаяния. Раскаяние для Избранных, мистиков, — это раскаяние в том, что они забывают о Боге. Но для учеников, учащихся, через их раскаяние в недостатках приходит мудрость. До начала религиозной жизни и прихода понимания, должна быть проработана масса психологических блоков, являющихся причиной недостатков. Состояние служения, о котором вы спрашиваете, включает действия, разрушающие эти блоки, большая часть из которых касается самофиксации.

Вопрос о допустимой мере личных стимулов обсуждается в шестой книге Bostan Саади в незабываемом отрывке, благодаря которому это можно удерживать в уме. Однажды одному просветленному человеку королем Хотана был пожалован шелковый шарф. От удовольствия человек расцвел подобно цветку, но сказал, поцеловав руку королю: «Какое благо уважение шаха Хотана — однако, сколь лучше собственная [суфийская] мантия!»

Я нахожу этот пример интересным, ибо он показывает право на необходимую степень эмоциональных стимулов во время поддержания относительной важности другой стороны жизни. Этот принцип редко отмечается в теологической литературе, где все вещи этого мира довольно часто отвергаются безотносительно необходимости определенных стимулов со стороны окружения.

В: Мне рассказывали, что вы сказали, что не всегда стоит обсуждать со спрашивающими статус и ценность культовых ритуалов и процедур. Почему?

О: Эти вопросы имеет смысл обсуждать лишь с теми, кто обладает необходимой базовой информацией о культовом поведении и человеческих группах. Она, конечно, имеется даже в популярных изданиях социологических и психологических материалов.