Истоки знания

— Ну, как? Кое-что до тебя я вижу дошло? — спросил он.

— Дошло, — признался я, — но всё равно мне очень многое пока не ясно.

— Так оно и должно быть, — кивнул головою «знахарь». — Но учителем хронологии у тебя будет другой человек. Моя обязанность была любя разбудить, и с ней, мне кажется, я справился…

— Как! — воскликнул я, — ты больше не станешь отвечать на мои вопросы?

— С чего ты взял? — искренне изумился седоголовый. — Буду, только при условии, что ответы на них тебя не разрушат. Мы на эту тему с тобой вроде бы договорились?

— Но тогда причём тут другой учитель?

— Притом, что он даст тебе фактологию. Покажет копии летописей, и других письменных источников, познакомит с маршрутами твоих личных поисков и даст список всей необходимой тебе литературы…

— Слава богу, — отлегло у меня от сердца, — а то я подумал, что тебе уже надоел.

— Ты надоел?! — И старик от моих слов искренне расхохотался. — Да я тебя ждал лет тридцать! Не надоел ты мне и не надоешь. Просто ты как клещ вцепился в знания. И я, честно говоря, за тебя боюсь, так можно и перегореть… Подобное случалось, правда, не с такими как ты — произнёс дед.

Потом он подошёл к своему заветному столику со свечой, открыл дверцу, нашёл на полке какой-то бутылёк и, повернувшись ко мне, сказал:

— В данный момент меня волнует твоё здоровье, Юра. Давай-ка отправляйся назад в баньку, ложись на лавку и жди моего прихода, я скоро…

Старик опять что-то затевает, мелькнуло в моей голове, и, возвратившись в моечное отделение, я, как приказал дед, улёгся на скамейку.

Глава 9

ОТЦЫ И ДЕТИ

Ведун не заставил себя ждать. Он пришёл сосредоточенный, со споим бутыльком в руках и тут же перевернул меня на живот, заставив вытянуть руки.

— Вот, что хлопец, — почему-то на украинский манер обратился старый. — Ты парень не промах, но и тебе нужна помощь… Не нравится мне твой позвоночник, Юра, позвонки пляшут, из-за этого ты сутулишься и тебя мучают боли в спине. Если бы ты не занимался воинским, то был бы сейчас почти инвалидом… Так я говорю или нет?

Я пробубнил, что спина действительно болит, но я, дескать, привык…

— Плохая привычка, — сказал ведун. — Травмы позвонка ведут к оттоку жизненной силы… Интересно, кому она понадобилась твоя сила? Такое впечатление, что по жизни на тебя давит пресс враждебного и довольно сильного ментального поля. Не знаешь, чьё бы оно могло быть? — спросил старый.

Во время своего монолога ведун вылил содержимое пузырька мне на спину и начал осторожно растирать область позвоночника.

— Ты можешь, конечно, молчать, — проворчал седоголовый, — это твое право, но я и так знаю, что с тобой происходит и, кто в настоящее время является главным твоим противником. По характеру патологий, отрок, по их характеру… Да и в силовом коконе у тебя «гость»…

Последнее слово старого для меня было загадкой и мне тут же захотелось спросить: что или кого он имеет в виду?

Однако дед продолжал:

— Ты не надорван, а четыре позвонка «выпали». Многовато, отрок, тем более для молодого, полного сил. Мне видится, что в твоём теле искусственно создан генератор постоянной боли… Я пока не пойму зачем? Неужели для того, чтобы заставить тебя признать чью-то власть? Скажем, твоей матери или отца?

От высказанного стариком по телу пошла дрожь, от такого как он ничего нельзя скрыть, и я давно в этом убедился… Старый давно всё понял и теперь просто выводит меня на откровенный разговор — мелькнуло в голове. А ведун тем временем закончил свою процедуру и обратившись ко мне сказал:

— Вот что парень, придётся тебе немного потерпеть. Сейчас я поставлю на место все твои позвонки, будет больно, но ты должен пересилить боль. Давай-ка закрой глаза, стисни зубы и расслабь тело.

Я постарался сделать всё, как сказал ведун. Страха перед болью в душе не было, очевидно от того, что к боли я на самом деле привык, а старик, коснувшись левой рукой «пляшущего» позвонка обрушил на него кулак правой. От его удара из глаз посыпались искры. Было слышно, как захрустела спина, и я инстинктивно, чтобы уменьшить боль, ещё больше расслабил тело. Несколько секунд мне казалось, что по моему позвоночнику бьёт кувалда. Перед глазами плыли красные круги, и я от нестерпимой боли мог вот-вот потерять сознание, но вдруг внезапно всё кончилось. Старик провёл рукой по моему позвоночнику и удовлетворённо крякнул.

— Ладненько. Георгий-Юрий! Спина у тебя как новая, только пока полежи. Через минуту тебе ещё придётся немного потерпеть, но колотить я уже не буду.

Я лежал на скамейке и прислушивался к своим ощущениям. Боль прошла, было удивительно легко и спокойно, казалось, что лёгкие увеличились в размерах и теперь я с удовольствием дышу полной грудью.

— Когда встанешь, то почувствуешь себя другим человеком, — угадывая мои ощущения, сказал ведун. — А теперь возьмись-ка руками за скамейку.

Когда я вцепился в край лавки, старик, подняв мои ноги стал сворачивать меня в натуральное колесо. Позвоночник снова охватила боль, казалось, что он вот-вот треснет и я рассыплюсь на запчасти! Но старый всё выше и выше поднимал мои ноги и остановился только тогда, когда увидел, что я нахожусь почти в бессознательном состоянии. У меня стали разжиматься руки и я чуть было не полетел со скамейки.

— Всё, процедура закончена! — сказал лекарь, отпуская меня. — Теперь лежи, отдыхай и помни: месяц не поднимай ничего тяжёлого и не вздумай упасть, иначе позвонки могут снова начать свою «пляску»… Понял?

Я сказал, что хорошо его понял и седоголовый, усевшись со мною рядом, стал рассказывать:

— Из-за позвонков у тебя началась проблема с почками и половой системой. На счёт почек для тебя не новость, ты их давно лечишь травами… Так я говорю?

Я грустно кивнул. То, что дед знает всё, меня уже не удивляло.

— Но удар по почкам всего лишь рикошет. Основной целью была половая система…

— Да я вроде бы себя чувствую нормально — пока не импотент, — улыбнулся я.

— Просто тот, кто нанес удар, не знает твоего потенциала и почки твои устояли, и нервная система, и сердце, и система половая только благодаря ему. Другой бы человек на твоём месте давно бы стал рухлядью… — Старик замолчал и задумался. С «гостем» я разберусь сегодня же. Он оставит тебя навсегда, но плохо станет твоей матери, борясь с тобою, она взвалила на себя непосильный груз…

— В том то и дело, что я с ней не борюсь. Мне вообще от неё ничего не надо кроме любви и внимания.

— И ещё понимания, — добавил ведун. — Как раз с последним у неё и загвоздка. Твои земные родители и отец, и мать — обычные люди. У них, как и у большинства современного населения, сознание крайне материализовано, ты в их семье родился «гадким утёнком», они рады бы тебя понять, но не могут. Для них деньги, вещи и получение материальных благ — цель жизни. Для тебя материальное — всего лишь средство — не более. Непонимание же всегда вызывает ненависть. Вот и получилось, что со временем материнская и отцовская любовь заменилась на неё окаянную… Я думаю в этом деле и ты помог.

— Как это? — изумился я.

— Скажи мне честно, — спросил меня дед. — Ты их пытался воспитыватъ?

— Пытался, — признался я. — Пытался объяснить, что и тряпки, и ненужные вещи могут превратить жизнь человека в Ад, что со временем, он этот материализованный человек, становится рабом своих вещей и уже не он ими пользуется, а они им. То же самое, что и завсклада, ведь вещи требуют уход… Дома же у нас склад и ещё какой!

— Всё, хватит! — прервал меня ведун. — Я понял. Ты им показал ещё и своё духовное превосходство, они же не дураки. Они тебя поняли, но принять твою концепцию, значит потерять свою. Ту, которая им была с детства вбита в сознание. К тому же принять от своего дитя! Это уже нонсенс. У людей похожих на твоих родичей, дети всегда должны слушаться взрослых. Они, их дети, всегда люди второго сорта. Будь они даже крупными учёными или министрами, таков закон домостроя: «Я тебя породил, я тебя и убью». Помнишь?