Залог мира. Далекий фронт

Война прервала связь с Германией, лишила Кросби и Гибсона многих выгод, и в первую очередь прибылей от заводов. Но вскоре после того, как немцы бросились на восток, стало ясно, что война закончится их поражением, и мистер Кросби твёрдо надеялся рано или поздно получить обратно свои заводы. А пока деньги, вложенные в ценные бумаги, обеспечивали скромную, но вполне приличную жизнь в новом владении Артура Кросби.

Таков был дом, куда после трёх лет страшных скитаний и концентрационных лагерей попала Таня Егорова. Она вошла в тихий покой и размеренный распорядок дома Кросби выжидающе и насторожённо. Её многое удивляло здесь: и безмолвные, почти бесшумно двигающиеся слуги, и гулкий гонг, сзывающий к обеду в необычный час — в восемь вечера, и педантичность, с которой обитатели дома придерживались раз и навсегда установленного порядка. Но из вежливости она ни о чём не спрашивала Джен.

Когда девушки прилетели из Франции в Лондон, они выглядели как нищенки. Сейчас никто не узнал бы Таню, которая в лохмотьях ходила за колючей проволокой лагеря Дюбуа-Каре. У Джен Кросби было много платьев, и она испытывала настоящее удовольствие, часто переодевая свою гостью. Таня вначале протестовала, но Джен доказала ей, что в их доме все переодеваются несколько раз в день, и девушке пришлось покориться.

Как только девушки прибыли в Лондон, Таня, ещё не приведя себя в порядок, связалась с советским посольством. Её приняли сразу, расспросили обо всём и советовали отдохнуть и подождать, пока придёт ответ из Москвы. Таня прекрасно понимала осторожность сотрудников посольства: ведь у неё не было никаких документов. Естественно, что для установления личности лейтенанта Егоровой надо сделать запрос в Москву. Таня не сомневалась в том, что ответ будет благоприятным для неё.

В посольстве ей предложили поселиться в гостинице, но Джен даже и слышать не хотела об этом. Разве не ясно, что Таня должна жить у неё? Таня ещё раз позвонила в посольство, получила разрешение и, оставив адрес дома Кросби, переехала к Джен. Она приготовилась терпеливо ждать ответа из Москвы.

Но не прошло и трёх дней, как в дом Кросби неожиданно приехал сотрудник военного атташе майор Марков. Он хотел ещё раз выслушать рассказ Тани о Дюбуа-Каре, о немецких порядках в концентрационных лагерях во Франции. Исход войны был ясен, и гитлеровским заправилам предстояло ответить перед судом за свои преступления. Майор Марков интересовался материалами для будущих обвинительных актов. Он видел Таню в посольстве, когда она только прилетела в Лондон, поэтому, войдя в дом Кросби, не сразу узнал её. Перемена, происшедшая в девушке, удивила майора. Изменилось не только платье, но и выражение лица, цвет кожи, причёска. Только глаза остались прежние — большие светлосерые, внимательные и насторожённые. Таня была поистине красива чистой, благородной русской красотой. Но майор скрыл своё удивление, — в деловом свидании не было места для личных восторгов.

Они сидели в большой гостиной, где даже в ясный день царил полумрак, где стены были покрыты тёмным дубом, а потолок украшен тонкой резьбой по дереву. Майор сидел в глубоком кресле напротив Тани и быстро записывал в блокнот взволнованный рассказ девушки.

Несколько поодаль сидела Энн Кросби, мать Джен. Это была уже немолодая женщина с тонкими чертами продолговатого лица и едва заметной сединой в тёмных волосах. Она понимала всё, что Таня рассказывала майору, ибо как только в гостиную вошла хозяйка, гости перешли на английский язык. Таня искренне жалела об этом, — она с таким наслаждением говорила по-русски!

— …В штабе английской дивизии нас сразу усадили в самолёт, который летел в Лондон. Прошло не больше двадцати минут, и мы приземлились в Англии. Вот как я попала сюда, товарищ Марков, — закончила Таня свой рассказ.

Марков закрыл блокнот.

— Ваша история, — сказал он, — закончилась счастливей, чем большинство подобных историй.

— Она не закончилась, товарищ Марков. В Дюбуа-Каре ещё остались пленные.

— Мы о них думаем. А для вас самое страшное уже позади. Через несколько дней из Москвы придёт ответ, и всё станет ясно. У меня нет ни малейшего сомнения в правдивости вашего рассказа. Мы уже давно слышали о вас. Один француз сообщил о вашем побеге почти год назад. Уже одно это — хорошая рекомендация.

Это известие обрадовало Таню. Она не думала, что случайное поручение дошло по адресу. Она ничего не сказала, но по её глазам Марков понял, какие чувства владеют девушкой.

— Да, — сказал он, — вы, вероятно, скоро опять станете лейтенантом. Но носить будете уже не два квадратика, как раньше, а две звёздочки на погонах, — улыбнулся он, вспомнив удивление Тани, когда она впервые увидела на советских офицерах погоны. — Скажите: можете вы прожить здесь ещё немного, или вам удобнее переехать в гостиницу?

— Таня может жить здесь сколько угодно, — неожиданно вмешалась в разговор миссис Энн. — Она спасла жизнь моей дочери. Я была счастлива возможностью отблагодарить её. Во всяком случае, в Англии у неё всегда есть свой дом.

Хозяйка говорила размеренно, не повышая и не понижая голоса.

— Прекрасно сказано, миссис Кросби, — откликнулся Марков. — Я очень рад тому, что в Англии у товарища Егоровой сразу нашлись такие хорошие друзья.

— Сэр, — торжественно ответила миссис Энн, — эта дружба скреплена кровью.

— Да, товарищ Марков, — сказала Таня, — мне кажется, что я попала к друзьям.

— Я счастлива, что вам у нас нравится, Таня.

— Вот и прекрасно! — Майор Марков поднялся с кресла. — Простите, миссис Кросби, я должен итти. Мне было очень приятно познакомиться с вами. Товарищ Егорова, здесь записан мой телефон. Прошу вас по любому вопросу, в любом случае звонить прямо ко мне.

— Таня находится в моём доме. Какие же могут быть случаи! — в голосе хозяйки прозвучало удивление.

— В военное время случаи могут произойти даже в вашем доме, миссис Кросби, — улыбнулся Марков.

— Очень вам благодарна, товарищ Марков, — сказала Таня, на прощанье пожимая майору руку. — Вы даже не представляете себе, как дорого для меня ваше посещение. Я сейчас почувствовала Москву совсем рядом. Большое спасибо!

— Благодарить не за что, — засмеялся Марков. — Было бы странным, если бы мы, советские люди, стали забывать друг о друге. Разве вы не приехали бы ко мне в подобных обстоятельствах?.. Ну, желаю вам хорошо отдохнуть и не волноваться, — уверен, что ответ из Москвы придёт быстрее, чем мы предполагаем… Очень благодарен вам, миссис Кросби. До свидания.

Он поклонился и вышел из гостиной. Таня сидела неподвижно, глядя ему вслед. Мысли у неё были светлые, радостные. Значит, тот добрый француз, который прятал её и Марийку, не обманул. А ведь он рисковал жизнью, укрывая их и выполняя их просьбу. Как хорошо, что и в чужой стране есть такие хорошие, настоящие люди!

Голос миссис Кросби вывел Таню из задумчивости.

— Он удивительно приятный и воспитанный человек, этот… ваш советский офицер мистер Марков, — усаживаясь поудобнее в кресло, сказала она.

— Чему же вы удивляетесь, миссис Кросби? — спросила Таня.

— Как — чему? Ведь он… Нет, собственно говоря, меня ничто не удивило. Ничто.

Они помолчали. Двери гостиной были широко раскрыты в цветущий сад. Лёгкий ветерок приносил с собой в комнату горячий, сладковатый запах цветов.

Миссис Кросби взяла со столика газету и пробежала глазами несколько строчек.

— Как быстро продвигаются во Франции наши войска, — сказала она. — Я не успеваю отмечать их движение. Они уже прошли половину расстояния от моря до Парижа. Это замечательный удар. Не правда ли?

— Да, — ответила Таня, — они продвигаются очень быстро.

— Смелые солдаты и прекрасные стратеги, — сказала миссис Энн своим ровным, бесстрастным голосом, хотя её слова, по всей видимости, должны были передать восторг.

— Да, ваши солдаты действуют очень хорошо. Они долго учились и сейчас воюют, как на манёврах.

— Вы сомневаетесь в смелости наших солдат?