Афганистан. Гора Шабан

— Ну, живей-живей подходим! — торопил молодых бойцов ротный санитар-инструктор Чух. — Шевелись-шевелись!.. А то вон уже… Вторая рота несётся!.. Уже на бегу свои шланги достают! Шевелись!

— Хорошо служить в первой роте! — балагурил Микола Малый. — Чистенькие пузырёчки достаются…

Что верно, то и было верно… Но санинструктор Чухарев относился к фазанам, как и наш Микола… А потому разговор у них получился почти на равных…

— Коля! — прикрикнул ротный эскулап-смотритель. — Шуруй-ка отседова побыстрей! Пока ты у меня другие анализы сдавать не начал…

— Чух! — отозвался издалека и из тьмы фазан Малый. — Для тебя ничёго не жалко! Ты только свистни!

— Я те ща! — грозно пообещал санинструктор. — Где ты там?

Однако в предрассветной мгле обнаружить Миколу было не так-то легко. Да и набежавшая к санчасти вторая рота вынуждала поторопиться не только остатки нашего подразделения, но и санинструктора Чухарева…

А потом мы бежали уже знакомым нам маршрутом обязательные три километра. Эта ежедневная физическая повинность была доверена только нам… То есть молодым солдатам. Тогда как полусонные наши дембеля и два фазана Коля да Лука предпочитали переждать это трудное время где-то в стороне… Обычно в помещении солдатской бани, где не так холодно и ветрено… Да и в банщиках их старый знакомый Клочков…

Когда мы прибежали обратно в казарму нашей доблестной первой роты спецназа, кандагарские разведгруппы уже полным ходом получали в ружпарке своё вооружение, боеприпасы и другое имущество. Физзарядка им сегодня не требовалась, поскольку за время относительно спокойного сна они уже набрались сил… И сегодня кандагарцам предстояло найти своей энергии достойное применение… Не иначе, как со здоровым оптимизмом отправиться на свою очередную войну.

А после нашего завтрака… Столь скоротечного и потому не очень-то и весёлого… Выяснилось, что все три кандагарские группы уже куда-то отправились. Возможно на наш аэродром, где с самого раннего утра вовсю гудели мощные вертолётные движки… Скорей всего так оно и было… Поскольку до начала боевой операции «Юг-88» оставалось уже менее суток. А ведь разведка всегда выдвигается самой первой.

А во внутреннем дворике нашей роты теперь располагалось совсем другое воинство. Там стояли строем славные мотострелки. Они не сидели в курилке, не прислонялись к стенкам, не опирались на наши длинные деревянные столы для чистки оружия. Терпеливая пехота просто стояла… Причём, совершенно безмолвно и практически неподвижно…

— Ты глянь-ка! — солдат Шпетный в неподдельном восторге показал на одного мотострелка. — Да у них маузеры! В деревянной кобуре! Это атас!

— Ребята, а где же ваши трёхлинейки? — с весёлой ухмылкой полюбопытствовал механик-водитель Лукачина.

Пехота продолжала стоять… Всё так же молча и без лишних телодвижений… Так что на вопрос Луки никто из них и не подумал отзываться.

— Батюшки! — догадавшись кое о чём, воскликнул Малый. — Да они же спят! Стоя! Как лошадки в нашем колгоспе! [4]

Однако разведчик Малый оказался не прав. Да, действительно… У многих мотострелков были закрытые глазки и очень даже сонные лица. Но это обстоятельство явилось прямым следствием того, что это пехотное подразделение прилетело в нашу Лашкарёвку ранним утром. Стало быть, бедолаги-мотострелки ещё с вечера ожидали погрузки на военно-транспортные борта… Да ещё и летели к нам полночи…

Постигло разочарование и солдата Шпетного. То вооружение, которое он поначалу принял за старинные пистолеты системы Маузера, да ещё и в деревянной кобуре… На самом-то деле это были обычные пистолеты Стечкина… Но именно в деревянной кобуре. Которая могла пристёгиваться к этому многозарядному пистолету в качестве надёжного приклада. Однако такие чудо-пистолеты находились на вооружении не рядовых бойцов, а только лишь у командного состава. Однако господ офицеров сейчас нигде не было видно и поэтому их тяжёлые пистолеты находились на солдатских телах.

— Я балдею с нашей пехоты! — возмущался разведчик Малый.

Мы уже выстраивались перед нашей казармой, чтобы своевременно потопать на развод. Но подразделение капитана Перемитина находилось пока что не в полном составе и поэтому можно было потравить всякие байки…

Однако Микола продолжал жаловаться на свою судьбу-кручину:

— Вот к моей шайтан-трубе должен по штату прилагаться пистолет Стечкина! А мне вместо него выдали целый автомат Калашникова. Да ещё и с кучей магазинов. И с хреновой тучей патронов. И я должен теперь всё это таскать на своём горбу! И как всё это называется?!

— Разведчик-гранатомётчик Малый! — подсказал сержант Сорокин.

— Серёга! — обиженно заявил Коля. — Ну, зачем ты так? Мне уже по ночам снится, как я сдаю на склад РАВ свой РПГ-7. Или вручаю его молодому товарищу! Ну, сколько можно? Как ишак какой-то!.. Таскаю на себе всякую всячину! РПГ-7. с тремя выстрелами и одним прицелом. Автомат Калашникова и четыреста пятьдесят патронов к нему. Четыре гранаты, ракетницы, дымы и огни… И что я сейчас вижу?! Какая-то задрипанная пехота ходит с пистолетами Стечкина! Тогда как у меня такого нет и никогда не было. Скажи, Серёг!.. Где же справедливость?!

Пулемётчик Билык попытался было успокоить разобидевшегося гранатомётчика…

— Микола! Зато у них автоматы АК-74. с деревянными прикладами.

— Да на фига они мне сдались? — возмущался Малый. — Нехай они за собой хоть пушку на верёвочке тягают. Дайте мне мой пистолет Стечкина! И мне больше ничого не треба.

Он бы ещё долго жаловался на свою горькую участь и автоматчика, и гранатомётчика с шайтан-трубой… Однако прозвучала долгожданная команда и первая рота стала выдвигаться к месту своего построения. Ведь как раз для всех нас и было заготовлено пустое пространство…

В общем… Всё шло как обычно…

После развода стало известно то, что кому-то из батальонного командования страшно захотелось построить себе отдельное жилище глинобитно-саманного типа. И как назло добросовестные рабочие руки должна была выделить именно первая рота. Дальше было ещё хуже… Капитан Перемитин подошёл именно к нашей третьей группе… А тучи продолжали сгущаться… Старший лейтенант Веселков повернулся в сторону именно сержанта Сорокина… И ведь надо же было случиться такому наинелепейшему совпадению всех трагических деталей!?.. Что именно за нашим командиром отделения Кар-Карычем стояли двое «добровольцев»: сначала я, а уже за мной разведчик Шпетный.

Так военная судьба выбрала именно нас — младших сержантов Зарипова и Шпетного. Мы восприняли всё это как очередную нашу солдатскую данность, от которой не застрахован ни один молодой боец. Ведь пахать или работать, вкалывать или трудиться, горбатиться или просто выполнять поставленную задачу… Все эти моменты в той или иной степени непременно должны сопровождать самую бескомпромиссную нашу прослойку духов…

«Иначе какие ж мы духи? Если не шуршим день и ночь?!»

Мы с Лёхой безропотно отправились на выделенный только нам… Участок фронта земляных работ… Доверенный нам только лишь благодаря нашим неоспоримым заслугам в деле достижения успешных результатов…Словом, все четыре часа два бойца старательно долбили упорно сопротивляющуюся афганскую землю.

А на предобеденном построении случилась одна совершенно непредвиденная история. Добросовестно исполняющий обязанности старшины первой роты сержант Алиев уже стоял перед строем и сурово подгонял опоздавших… Как раз в этот-то момент он и обнаружил отсутствие на противопожарном щите самого важного инструмента…

— Та-ак! — временный старшина первой роты стремительно обернулся к почти что построившемуся подразделению. — Куда делся лом?

Сержант Алиев любил порядок во всём и по всем статьям. Поэтому он очень рьяно относился практически ко всему ротному имуществу… В связи с этой чертой его характера брать что-либо без разрешения товарища сержанта… Это было очень опрометчиво и крайне небезопасно…

Но этот проклятый лом самым подлым образом отсутствовал на своём законном месте, обозначенном дополнительно-поясняющей надписью в списке имущества… А ответственность за сохранность всего этого противопожарного инструмента нёс наш наряд по роте… Именно его и вызвал в первую очередь сержант Алиев…