Партизанский фронт

— Вы, товарищи белорусы, со своим делом отлично справились! Вы нам крепко помогли. Две реки мы с вашими проводниками проскочили без единого выстрела. От Борисова и до Логойска прошли в одну ночь и без потерь. Это большое дело, товарищи. Молодцы! Вам всем положено отдохнуть, хорошенько отоспаться и обрасти мясом. Посмотрите на себя — одни кости да кожа. Оживете, петлицы с кубарями перемените на погоны, а уж потом пожалуете к нам на помощь. Ведь до Берлина путь еще большой и нелегкий. — Генерал задумался и, еще раз окинув нас взглядом, продолжил: — Наверное, не ошибусь, если скажу, что вы пару недель куска хлеба вдоволь не ели?

— Ошиблись, товарищ генерал! Не две недели, а чуть-чуть больше… Два месяца с хвостиком, — ответил секретарь райкома.

— Да, это не шутка — два месяца с хвостиком… Представляю, каково было, — сочувственно произнес генерал.

— Рук вверх не подняли. Можно сказать, голод на пользу пошел, — полушутя ответил я. — Злее были.

— Значит, подсыпали жару фрицам!

— Подсыпали, да еще как! Но и нам доставалось… Если бы не наступление ваших войск, то остались бы в болоте навечно…

— Понимаю, друзья! Да, как говорится, соловья баснями не кормят. Сколько у вас ртов?

— Здесь около тысячи, — доложил я.

— Немало! Треба что-нибудь придумать. Если спасли от карателей, то должны спасти и от голода…

Генерал вызвал юркого майора и, указав на меня, приказал:

— Накормите всех партизан, окажите помощь больным. Командному составу выдайте обмундирование и погоны.

Майор стоял и растерянно хлопал глазами. Генерал нахмурил брови и спросил:

— Вы меня поняли?

— Погоны найдем, врачей вызовем, гимнастерок добудем, а вот накормить… Вы же знаете, товарищ генерал, что наши тылы…

— Где бы ни были наши тылы, — недовольно перебил генерал, — извольте действовать.

— Есть! — интендант щелкнул каблуками и поспешно удалился.

— У вас офицеры доморощенные или армейские? — спросил генерал.

— Сто десять армейских и, конечно, есть и доморощенные, — ответил я.

— Ого, целая армия! Позавидовать можно. Сможете передать нам десятка два хороших командиров?

— Почему же нет, — ответил секретарь райкома партии.

— Значит, договорились?

— Договорились! — подтвердил я.

Не успели мы отойти от штаба и ста метров, как услышали топот. За нами бежал офицер.

— А я сразу за пополнением, — сказал он.

Через час мы горячо распрощались с группой своих боевых товарищей.

— До встречи в Берлине! — напутствовали партизаны, провожая своих командиров.

Вскоре в расположении бригады появился юркий майор-хозяйственник с охапкой погонов.

— Вот все, чем пока могу порадовать, — виновато произнес он. — Легко приказать: накорми тысячу человек, а откуда продукты взять? Обозы где-то за тридевять земель тянутся. Дорогие товарищи, день и ночь штурмовать оборону и то легче, чем быть снабженцем… Слышали новость? — продолжал войсковой хозяйственник. — Наши взяли Минск, немцы в мешке! Движемся на запад. Спешу. Будьте здоровы!

Интендант исчез так же быстро, как и появился, а я невольно подумал, что сказал бы этот хозяйственник, если бы он узнал, что мы около 800 дней кормили больше тысячи партизан, не имея ни тылов, ни обозов.

— Минск наш! Товарищ комиссар, пошли туда Советскую власть восстанавливать! — шутили партизаны.

— В Минск! — подхватили с разных сторон.

— Нет, товарищи, пойдем пока не в Минск, а в Смолевичи. Через полчаса выступаем! — ответил я.

Вечером партизанская бригада была в Смолевичах. Ее восторженно встретили жители. Наши хозяйственники, мобилизовав всю энергию, местные и трофейные ресурсы, довольно сытно накормили всех бойцов. В полночь в наш штаб прибыл посыльный из штаба 33-й общевойсковой армии.

— Приказано срочно доставить вас в штаб. Колонна немцев идет на Смолевичи, — сказал он мне.

— Андрей! Бригаду в ружье по тревоге! Через 10—15 минут я вернусь.

Петляя меж развалин, «виллис» несся к штабу армии, располагавшемуся в поселке торфяников. В штабе пожилой генерал сразу же, без вступления начал говорить:

— На Смолевичи с юга движется колонна пехоты противника численностью примерно в 7—8 тысяч человек. Тяжелого оружия у немцев нет. Но все же если не принять срочных мер, то через 40—50 минут они займут город, перережут железную дорогу и автомагистраль. Наши части уже далеко впереди, и вернуть их сюда мы не успеем. Вся надежда на вас, товарищи партизаны! Гитлеровцев нужно любой ценой остановить, сковать и уничтожить. Выпустить их нельзя. Они могут наделать в тылу наших наступающих войск много неприятностей. Мы решили придать вам имеющихся саперов и две рации для постоянной связи. Если будет туго, вызовем авиацию. Автомашина с боеприпасами и пулеметами уже направлена в расположение вашей бригады…

Я понимал, что задача не из легких. Но раздумывать было некогда, и я ответил:

— Боевая задача будет выполнена!

Генерал облегченно вздохнул и, показывая на капитана и двух солдат, сказал:

— Вот в ваше распоряжение командир саперного батальона капитан Скворцов и два радиста.

— Чем располагаете? — на ходу спросил я капитана.

— Сорок восемь саперов, двенадцать автоматов, остальные винтовки.

— А пулеметов?

— Ни одного. Имеем еще по две гранаты на человека.

Пополнение было, конечно, не ахти каким. Быстро оценив обстановку, я приказал ему:

— Срочно выдвигайтесь на южную окраину и прикройте подступы к поселку торфяников и штабу армии. Держаться любой ценой! Мы будем от вас справа и слева. Связного пришлем. Действуйте!

Капитан скрылся в темноте, а я с радистами умчался на «виллисе». Я прикидывал, какой отряд куда лучше выдвинуть. Поселок мирно спал, ничего не подозревая. Лишь в его центре наши подразделения готовились к бою. Щелкали диски ручных пулеметов, наполняемые патронами. Весь командный состав был в сборе. Получив боевую задачу, командиры отрядов возглавили подразделения и броском устремились в указанных им направлениях.

Пешая колонна немцев двигалась с юго-востока. В районе торфоразработок она свернула на север. Оккупантам предстояло преодолеть заболоченную местность, железную дорогу, небольшие высоты, автостраду и открытое поле.

Второму отряду, как самому боеспособному, отводилась решающая роль. Он должен был нанести главный удар по врагу. За ним наступали другие отряды. Оставив позади поселок торфяников со штабом армии, отряд Щемелева бесшумно двигался вперед. Рассвет едва начал оживлять небо. Вдруг раздался надрывный крик какой-то птицы. Это был условный знак головных дозоров об опасности. Отряд остановился. Все прислушались.

— Впереди немцы! — шепотом сообщил дозорный.

Командир отряда выслушал донесение дозорных и тихо приказал:

— К бою, вперед!

Неслышно развернулась партизанская цепь и двинулась па врага. Ни единый звук не выдал тихую поступь сотен бойцов.

Враг был уже где-то рядом. Отчетливо слышалось глухое шуршание сухой корки торфяника, которую топтали тысячи ног. Доносилось бряцанье оружия. Наконец партизаны увидели врага. Это были остатки окруженных дивизий.

— Приготовиться, — пронеслась команда по цепи. Тут же хлопнул одиночный выстрел, и ракета осветила вражескую колонну. По ней шквалом хлестнули партизанские автоматы и пулеметы. Раздалось мощное «ура!», и снова грянул залп. Сотни внезапных огненных очередей буквально выкашивали ряды гитлеровцев. Оккупантов охватила сильная паника. Часть оставшихся немцев в страхе ринулась обратно. Некоторые пытались уползти в торфяные скирды. Другие бросились в сторону леса. Многие фашисты побросали оружие и сдались в плен. Больше часа партизаны добивали сопротивляющихся и вылавливали прятавшихся немцев. Многим фашистам все же удалось удрать в лес.

Утром в сопровождении партизан в Смолевичи была доставлена первая большая группа обросших, грязных, худых пленных. За ней вскоре последовало еще несколько колонн. Все население высыпало на улицу, по которой шли укрощенные звери — завоеватели. Они уже не чеканили шаг по мостовой, а едва плелись, избегая взглядов горожан. Пленных сопровождали партизаны-автоматчики.