Партизанский фронт

— Прорваться почти без патронов — дело не шуточное… Может, все же лучше рассредоточиться поотрядно в районе болота, замаскироваться и пересидеть там оставшиеся дни, — неуверенно предложил кто-то из первого отряда.

— Нет! В болото лезть — гиблое дело. Если уж умирать, так не в вонючей тине.

— В болоте зажмут кругом так, что и не дохнешь, а сверху авиация навалится, — полетели реплики.

Партийный актив высказался за прорыв. Весь день шла тщательная подготовка бригады к прорыву из блокады. Бригада оставила деревню Уборки уже поздно вечером. Почти полуторатысячная колонна форсированным маршем направилась на исходный рубеж. Бойцы шли безмолвно. На маршруте к нашей колонне то и дело присоединялись люди с оружием и без оружия, с детьми и без них, молодые и старые. Колонна росла на глазах, буквально как снежный ком. Попытки разобраться в темноте на ходу с тем, чтобы отсеять неизвестных, были тщетными. Вместо одного сомнительного, выставленного из колонны, появлялись десятки других неизвестных. Все отчаянно клялись, что наши, советские люди. Как можно отказать в помощи советским людям! И, конечно, всем поверили и этим допустили грубую ошибку, за которую пришлось потом расплачиваться. Враг и на этот раз оказался коварным и хитрым.

Планируя крупную операцию против партизан, абвер и гестапо заранее подготовили целую группу лазутчиков. Им, как это мы установили позже, была поставлена задача просочиться под видом местных жителей и партизан из других отрядов в нашу бригаду и в нужный момент сообщить карателям о месте сосредоточения партизан. А во время бомбежки и артиллерийско-минометного налета на расположение посеять панику. Это был тонко рассчитанный тактический ход нацистов, который мы не сумели разгадать вовремя.

Ночь проскочила незаметно, и утром отряды уже были в сосновом лесу вблизи исходного рубежа к прорыву. Рассредоточившись в лесу и выставив боевое охранение, бригада начала непосредственную подготовку к операции. Тщательно комплектовались сильная штурмовая группа, боковые заслоны и прикрытие. Уточнялись маршруты движения и районы сбора отрядов после прорыва. Партизаны проверяли оружие, делились оставшимися патронами. Полные забот о предстоящей смертельной схватке, мы как-то забыли о приставших к нам на марше неизвестных «попутчиках».

Нашей беспечностью как нельзя лучше воспользовались вражеские диверсанты. В то время как мы готовились к прорыву, вражеские агенты скрытно делали свое черное дело. Вышколенные и натренированные лазутчики рассредоточились по всему району, занимаемому бригадой. И вот в полдень, когда командиры и комиссары всех отрядов были вызваны в штаб бригады, совершенно внезапно для нас в небо над лесом взвились сигнальные ракеты, в разных местах застрочили невидимые автоматчики, послышались взрывы гранат.

— Немцы! Нас окружили! Спасайтесь! Приказано рассеяться в лесу! — тотчас раздались панические крики «попутчиков». Через несколько секунд в расположении отрядов стали рваться снаряды и мины. Усилилась автоматная стрельба.

Все это застало нас врасплох. Но мы сразу же поняли, в чем дело, и комбриг приказал всем командирам немедленно бежать в свои отряды, с тем чтобы люди не успели выполнить ложный приказ.

Ближе всех находился второй и четвертый отряды. Командир второго отряда Щемелев, подбежав к бойцам, властно крикнул:

— Ни с места! Ложись! Слушать только мою команду!

Приказ стряхнул с людей страх. Они замерли на местах, плотно прижавшись к земле… Потом повзводно отряд переместился в глубь леса.

Командиры и комиссары других трех отрядов, расположенных дальше, вынуждены были выводить бойцов из зоны обстрела под массированным огнем противника. Хотя лазутчикам не удалось посеять панику, как им предписывалось, они успели внести разлад в наши ближайшие планы. Подгоняемые взрывами снарядов и мин, командиры первого и третьего отрядов выводили свои подразделения к шоссе Мстиж — Зембин.

Несколько часов первый и третий отряды находились возле шоссе. Подобрав здесь несколько десятков отставших и раненых партизан, перед закатом солнца углубились в Паликовский лесной массив, рассчитывая собрать все силы снова в единый кулак и готовиться к прорыву. Вряд ли надо говорить, как было тяжело на сердце у всех нас.

Второй и четвертый отряды во главе с Георгием Анисимовичем Щемелевым организованно вышли из зоны артиллерийского и минометного обстрела. Им было приказано действовать пока самостоятельно. Заняв круговую оборону в заболоченном сосняке, мстители наблюдали за стаями черных штурмовиков-бомбардировщиков, пикировавшими над районом недавнего расположения бригады. Бомбы и снаряды крошили вековые сосны, взметали вверх черные столбы земли и дыма. Враг неистовствовал до поздней ночи. Белесые молнии взрывов озаряли черную стену леса. Наконец все стихло.

Всю ночь партизаны не смыкали глаз, а им предстоял тяжелый день, полный неожиданностей и тревог. Георгий Анисимович и комиссар отряда еще и еще раз обходили бойцов и разъясняли, что от них, окруженных врагом в лесу, требуется железная дисциплина и мужество.

Вместе с комиссаром они думали только об одном: как лучше обмануть врага и вырваться из расставленных им сетей. О длительном бое не могло быть и речи, так как патронов оставалось в обрез.

Четыре сотни бойцов не спрячешь. Нужно было искать выход. Наконец командир нашел его. Было решено сколотить сильную ударную группу из пятидесяти человек, обеспечив ее собранными у всех патронами. Ей поставили задачу отвлекать на себя карателей. Она должна была постоянно видеть врага и угадывать его замыслы. При необходимости ей надлежало сковывать цепи наступающих фашистов и дезориентировать их. Перед явно превосходящими силами наступающих группе было приказано с боем медленно отступать к деревне Горелый Луг. Там отряду надо было сжиматься в кулак, дружным ударом прорывать ряды карателей и собираться в другом месте.

Все сошлись на том, что иного выхода не было. Спасение — в маневренности. Пока фашисты нащупают партизан, пройдет немало времени. А там — снова назад и вперед. Когда же настанет удобный момент, отряд попытается совершить бросок через речушку Цна и скрыться за спину гитлеровцев.

Щемелев приказал:

— Команды выполнять четко, беспрекословно! Невозможное делать возможным! Паникеров и трусов расстреливать на месте!

Три дня и три ночи отряд искусно маневрировал, прикрываемый отважной ударной группой. Карателям и в голову не приходило, что небольшая группа мужественных людей спасала сотни бойцов. Фашисты не спеша продвигались по лесу, боясь попасть под партизанские пули. Они рассчитывали, что голод и постоянный обстрел в конце концов вынудят мстителей выйти из лесу с поднятыми руками. Но они просчитались. Умелое маневрирование ударной группы и двух отрядов удалось завершить смелым ночным рывком через фронт блокады. Отряды вырвались в тыл карателям.

Партизаны снова устремились в Логойский лес. Но среди них уже не было больше заместителя комиссара по комсомолу товарища Аксенова, погибшего в районе деревни Горелый Луг, когда он вел побратимов в тыл карателей. Второй и четвертый отряды бригады и примкнувшие к ним подсобные подразделения были на свободе!

На осажденном со всех сторон Палике, оказавшемся в окружении, партизанам с каждым днем становилось все тяжелее и тяжелее. Особенно большие трудности испытывали партизаны Вилейщины и восточной части Борисовской зоны, вытесненные противником из своих районов и зажатые в огненном кольце на Палике.

Мы делились с ними последними сухарями, горсткой пшеницы или ржи. Под командованием секретаря Вилейского подпольного межрайкома товарища Жуковича, являвшегося ранее руководителем межрайкома Борисовщины, была предпринята в районе деревни Маковье настойчивая попытка вырваться из окружения. В результате исключительного мужества и самоотверженности партизанам штурмовой группы удалось пробить узкую брешь через огневую линию противника. Нескольким сотням бойцов удалось выйти из ада. Но буквально через считанные минуты эта брешь до прихода танков и подкрепления была накрыта массированным артиллерийско-минометным огнем. Вскоре к разрывам снарядов и мин присоединился в районе прорыва шквал пулеметного огня из танков и бронемашин.