Черное солнце Афганистана

— Суп из баранины с курдючным жиром, — поспешно пояснил Хромов, — Перекупщик обед устроил.

— Деньги привезли?

— Так точно! Вот двадцать тысяч! — Беляк отодвинул пепельницу с окурками и выложил деньги на стол.

— Считали? — спросил Паршин, поглядев на купюры.

— Выборочно, — ответил Александр.

— Надо было каждую пачку пересчитать, — назидательно произнес Серебров и, неодобрительно оглядев сытые лица подчиненных, добавил приказным тоном. — Собрать сюда всю группу!

Летчики собрались быстро. В комнате стало тесно и шумно. Каждый мысленно уже распределял вырученные деньги, отправлял их родным и тратил на свои нужды.

Серебров встал. Все примолкли.

— Товар реализовали, деньги получены и больше, чем планировали. С хорошим наваром. Это заслуга лейтенанта Беляка. Общая сумма составила двадцать тысяч рублей, — доложил командир звена и показал рукой на стол. — Деньги перед вами!

Послышался одобрительный гул. Раздались возгласы:

— Ну, Беляк, ты даешь!

— А мы и не знали про такие твои таланты!

— Молодец, Санек!

Серебров, унимая восторженный гул, поднял руку. Все притихли.

— А теперь внимание! Слушайте мой приказ! — капитан сделал короткую паузу и четко произнес: — Никто из нас ни одного рубля, ни одной копейки не отправит отсюда домой, своим женам и родным.

Наступила глухая тишина, которая тут же взорвалась гулом общего возмущения. Особенно бурно выражали свое несогласие Одинцов, Друзьякин и Кононов.

— У меня вчера сын родился, понимаете вы! — негодовал Кононов. — Только по телефону и узнал, а вы мне запрещаете выслать пару сотен жене?

— Прекратить бодягу! — властно произнес Паршин.

Летчики, хмурые и недовольные, нехотя притихли.

— Вася, мы все от души и с радостью поздравляем тебя! — обратился Паршин к Кононову. — Это же здорово! Сын!

Раздались дружные приветствия и шумные аплодисменты.

— Так я ж о чем? — уже улыбался Кононов. — Деньги послать жене надо? Надо! И отметить тоже положено!

— Отметим обязательно! — сказал Серебров. — Но денег отсылать не разрешаю! Подставляться не будем! Поясняю для тупых и несообразительных. Термез — город пограничный. Все под контролем, особенно почта и телеграф. Мне в штабе летчики предупредили, что попасться можно запросто.

Командир группы рассказал о том, как здесь, в Термезе, недавно пошли под трибунал несколько уличенных в контрабанде офицеров из Кабула.

— Мы служим в Афганистане, где рублей нам не выдают. Чем ты, Кононов, объяснишь появление у тебя такой крупной суммы, если официально ты их не получал и ни в одной ведомости не расписывался?

Василий нахмурился, закусил губу.

— Молчишь? И пришьют тебе статью о незаконном перевозе товаров из-за границы в служебное время военным транспортом. Одним словом, обвинят в контрабанде. И нас всех заодно. Но это еще не все! Только одна сторона медали, — рассуждал командир группы. — Есть и вторая сторона. Но она далеко отсюда.

— Мудришь командир, — не утерпел Друзьякин.

— Никакой мудрости, один здравый смысл. Где наши семьи? В Цхинвали? Там вторая сторона медали и проявится, — сказал Серебров.

— Почему там? — удивленно спросил Кононов.

— Да потому, что в гарнизоне начнется бабий бунт, — объяснил капитан. — Наши семьи получат денежные переводы, а жены всех остальных офицеров полка? Ни фига? Они и затеют бузу, почему это одним дали деньги, а другим нет? И покатится оттуда очень крупная волна. Смекаете?

— Бабы там заварят кашу, а мы с вами тут будем ее расхлебывать, да чесаться, — добавил Паршин. — Особистам и политработникам только дай повод, они с превеликой радостью начнут раскручивать, выматывать душу каждому из нас, откуда да почему такие деньги появились.

— Ты прав, командир! — сказал Одинцов, выражая общее мнение.

— Мы об этот как-то не подумали, — добавил Кулешов.

— Ближе к живому телу, господа офицеры, — сказал Хромов и показал на деньги. — А с этим что будем делать?

— Пропьем! — выпалил Друзьякин.

— Пропить всегда успеем. Сначала решим деловые вопросы, — сказал Паршин. — Каждый из нас взял заказ на водку у своих товарищей и эти заказы выполнить нужно. Верно?

— Святое дело! — утвердительно сказал Терентьев.

— Лейтенант Беляк, зафиксируй каждый заказ! — повелел Серебров.

Александр по очереди опросил каждого летчика о том, сколько бутылок водки ему заказано, и доложил командиру общее количество.

— Приплюсуй сюда еще и нашу водку, лично каждого члена группы, — сказал Серебров и спросил. — По ящику?

— По одному маловато, — за всех ответил Одинцов.

— А по три много, — решил командир группы. — Пиши по два ящика каждому. Нормально? Сколько всего выходит?

— Шестьдесят ящиков, — ответил Беляк.

— Мы получает только четыре вертолета, — задумчиво произнес Серебров и обратился к инженерам и техникам. — Мастера-кудесника, столько водки сможете упрятать, чтобы ни таможня, ни пограничники их не отрыли?

— Если без ящиков, то постараемся! — ответил Одинцов.

— Карты вам в руки, — сказал Серебров и повернулся к Беляку. — Затраты на водку подсчитал?

— Да, командир!

— К общей сумме добавь… — Серебров что-то прикинул в уме и сказал: — Каждому по двести рублей в руки на личные расходы.

— Приплюсовал.

— Что в остатке?

— Почти двенадцать тысяч рублей, — доложил Беляк.

— Нормально! — сказал командир группы. — Новые вертолеты, как мне сообщили в штабе, прибывают через три дня. Устроим себе праздник! Эти двенадцать тысяч предлагаю пустить на пропой.

— Все?

— Все! — кивнул Серебров. — Культурный, но без перепоя! Пить будем одно шампанское. Возражения есть?

В ответ раздался общий гул одобрения.

Бортовой техник Иван Чубков, быстро прикинув в уме, воскликнул:

— Ни хрена себе! Так это что ж выходит, а? Каждый из нас в день должен прокутить всю месячную зарплату!

— Не одну, Ваня! — радостно улыбался Друзьякин. — За три дня по три зарплаты! Вот сколько, если верить арифметике! Какие будут пожелания насчет закуски?

Посыпались предложения:

— Шашлык каждый день!

— Плов!

— Манты!

— Супчик с куриными потрохами!

— Шурпа и мастава!

— Овощи! Помидоры и огурчики без меры!

— Арбузы и дыни! И все фрукты!

И многое другое, что было недоступно в Афганистане, по чему соскучились за эти долгие месяцы… Летчики и инженеры-технари, измотанные афганской жарой, перелетами, бесконечными месяцами нервозной жизни, постоянным напряжением, жизнью под обстрелами наконец-то могли себе позволить себе расслабиться. Хоть на короткое время. На родной земле.

Отдельно и шумно отмечали радость капитана Кононова. Поздравляли с появлением наследника. Шампанское лилось рекой. На столах — ароматный плов, поджаристая самса, куски зажаренной и разделанной курицы, помидоры и огурцы, различные восточные закуски.

Беляк радовался за товарища и по-хорошему завидовал ему. У Василия родился сын! Александр подумал, что и ему пора бы тоже обзавестись семьей. Жениться! Вспомнил Любу Рогушкину, Любушку-голубушку. На душе стало тепло и приятно. Вот только давно от нее не приходило писем… Но военная почта капризна, письма в Афганистан проходят через цензуру и часто просто не доходят до адресата…

3

Через три дня прилетели новенькие «крокодилы». Инженеры и техники занялись приемкой боевых машин.

Вечером, перед отлетом, Беляк пригнал грузовик с ящиками водки. Быстро распредели ее по четырем вертолетом. На каждый вышло по пятнадцать ящиков.

— Куда ж вы их заначите? — озабочено спросил Александр.

— Не боись, лейтенант! — успокоил Иван Чубков. — Твоя задача убрать пустые ящики.

Бортовые механики творили чудеса. Александр, получивший инженерное образование, был удивлен их находчивостью и изобретательностью. Он впервые узнал все пустотелые места, казалось бы, хорошо знакомого Ми-24.

Когда Чубков с помощником стали деловито ощупывать винты на плите, закрывавшей топливные баки, Беляк недоуменно замер. Неужели и туда? Не может быть такого! Там одних крепежных винтов три сотни, да еще герметика…