«Мертвая голова»

Через некоторое время перед ними появилась коренастая фигура командира дивизии Зеппа Дитриха. Во время Первой мировой войны сам он был танкистом. За ним следовали офицеры штаба и высокие чины СС.

Вскоре вся эта блестящая компания поднялась на пригорок, с которого высокопоставленным эсэсовцам было определено наблюдать предназначенную для них демонстрацию возможностей нового танка. Приставив к глазам бинокль, Дитрих взглянул на поверхность реки. Стервятник проговорил несколько слов в микрофон. И вдруг на поверхности Соммы показались пузырьки. Затем из нее поднялась металлическая трубка. Через несколько секунд все увидели, как из реки появляется башня танка Pz-IV, а затем и весь бронированный корпус тяжелой машины. Точно какое-то таинственное доисторическое животное, Pz-IV выскочил из воды и, приблизившись к берегу, быстро въехал на него. С него лились потоки воды.

Танк сверкнул передними фарами, послышался негромкий хлопок, и резиновые уплотнители, затыкавшие дуло пушки, пока танк находился в воде, упали на дорогу. Грозно покачивая пушкой, Pz-IV резко развернулся и подъехал к Зеппу Дитриху. Распахнулась крышка люка, и оттуда появился Куно фон Доденбург, четко отдавший честь командиру дивизии.

— О, дьявол! — пробормотал Шульце, вместе с остальными эсэсовцами выстроившийся на берегу. — Значит, теперь они хотят превратить нас в чертовых подводников!

Глава четвертая

Призывно покачивая грудями, блондинка потянулась к Шульце, который распростерся на измятой простыне. Тот лениво коснулся их ладонью и просунул руку дальше. Ощутив влажную промежность блондинки, он на мгновение задержал там руку, но потом продвинул ее еще дальше — туда, где на коленях позади блондинки стояла ее подруга, чернокожая проститутка. Он засунул указательный палец во влагалище второй шлюхи, и та коротко вздохнула от удовольствия.

Шульце с трудом подавил невольный зевок. Все было очень хорошо, но они занимались всем этим уже слишком долго. Он утерял интерес к происходящему. За две банки кофе, три бутылки подсолнечного масла и здоровый ломоть ветчины девчонки профессионально поработали с ним, доставив ему все возможные удовольствия на свете. Но сейчас он уже ничего не хотел.

— Ну хорошо, — процедил он, обращаясь к чернокожей проститутке. — Положи руки на ее титьки.

Темные пальцы чернокожей проститутки легли на пышные груди блондинки. Негритянка принялась умело массировать ее соски, которые быстро налились кровью и напряглись. Довольный тем, что теперь девчонки занимаются друг с другом, Шульце извлек свой указательный палец из влагалища чернокожей проститутки и вытер его о простыни.

— Засунь его обратно! — крикнула женщина.

— Что засунуть?

— Ты сам прекрасно знаешь, что, ублюдок! — огрызнулась шлюха.

— Разве ты не знаешь, что нельзя называть так бойца великого немецкого вермахта, женщина, — мягко заметил Шульце. — Подумай, как бы отнесся к этому фюрер?

— К черту фюрера! — вспыхнула негритянка.

Шульце покачал головой, изображая негодование:

— Неужели у тебя нет ни капли уважения к этому величайшему полководцу всех времен и народов?

Блондинка, широко раскрыв рот, стала медленно опускать голову ему между ног. Шульце оттолкнул ее ладонью:

— Бесполезно, моя дорогая. Эта птичка сегодня больше летать не будет.

Чернокожая проститутка покачал головой:

— Когда здесь бывали англичане, то они не сдавались так легко.

— Ничего удивительного, — протянул Шульце и зевнул. — Они же годами ходят без женщин. И стоит им только дорваться до одной, как они выплескивают в нее все, что копилось в них все предшествующие годы. Что же касается симпатичного парня вроде меня…

Он вдруг замолчал. Из соседней комнаты донесся щелчок кнута. За ним последовал сдавленный стон, в который, впрочем, вкралась нотка странного удовольствия.

— Что это такое? — резко спросил сержант Шульце.

Чернокожая проститутка потянулась за сигаретой. Затянувшись, она бросила:

— Это наша Свинья. Обрабатывает кого-то из пожилых клиентов.

— Что ты имеешь в виду под словом «обрабатывает»? — нахмурился Шульце.

Шлюха пожала плечами:

— Она обхаживает их хлыстом и плеткой. Знаешь, милый, у этих стариков ничего не встает, если только не причинить им чуточку боли.

Шульце медленно кивнул.

— Мне кажется, ей самой доставляет удовольствие избивать мужиков, — с улыбкой произнесла блондинка. — Я только не могу взять в толк, почему сами мужики идут к ней. Что они только в ней находят, прости господи? Будь я мужчиной, я бы точно побрезговала воткнуть в нее свой член, хотя бы он был даже из резины.

Шульце посмотрел на нее и медленно произнес:

— Значит, она бьет мужчин хлыстом, чтобы вернуть им потенцию?

У него был задумчивый вид. Казалось, в его голове постепенно формируется какая-то мысль.

— Потенция… Какое сложное слово для простого солдата! — фыркнула чернокожая проститутка. — Черт побери, в следующий раз ты признаешься мне, что даже читаешь книги!

— Я сделаю с тобой что-нибудь похуже, если ты не будешь следить за своим языком, — предупредил ее Шульце.

— Как бы я мечтала дождаться этого! — страстно выдохнула женщина.

Он пропустил ее реплику мимо ушей.

— Послушайте, — медленно проговорил он, прислушиваясь к звукам, которые доносились из соседнего помещения, — как вы думаете, эта Свинья согласилась бы помочь нам? Я хотел бы немного проучить одного своего приятеля…

Глядя на проституток, Шульце изложил им свой план. Когда он закончил, они расхохотались и долго не могли остановиться. Сама идея им чрезвычайно понравилась. В их глазах это был идеальный способ сбить спесь с мужчины. А ведь мужики вели себя с ними порой так грубо…

— Да, хотела бы я увидеть Свинью вместе с твоим приятелем, — заливалась смехом негритянка. — Она устроит ему хорошенькую ночку!

Шульце соскочил с кровати и, подойдя к окну, принялся натягивать трусы. Снаружи по-прежнему падал густой снег. Улица была совершенно пустынна. Лишь двое человек шли по ней. Судя по форменной одежде, это был какой-то офицер со своей девушкой. Они шли, тесно прижавшись друг к другу.

Когда они поворачивали за угол, Шульце сумел разглядеть лицо мужчины. Это был гауптштурмфюрер фон Доденбург. Шульце не смог сдержать улыбки. Ясно, что командир его роты тоже решил провести сегодняшний вечер в объятиях женщины. «Кровать — это действительно самое подходящее место для человека в такой отвратительный зимний день», — подумал унтершарфюрер Шульце.

Внезапно он изменил свои планы. Месть Метцгеру могла немного подождать. Шульце решительным жестом сорвал с себя трусы и швырнул их на пол.

— Эй, девчонки, — закричал он двоим проституткам, — прыгайте обратно в кровать! Я возвращаюсь!

Густой снег неожиданно сменился дождем, который забарабанил по крышам домов и стал стекать по оконному стеклу, точно слезы. Куно фон Доденбург и Симона Ванненберг сидели друг напротив друга в темной сырой комнате, заполненной тяжелой мебелью, и прислушивались к грустной песне дождя.

— Почему ты пришел? — спросила она. Ее прекрасное лицо было сдержанным и непроницаемым — таким же сдержанным и непроницаемым, как когда-то в госпитале.

— Почему? Чтобы увидеть тебя, Симона. — Он попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло.

— Нет, — покачала головой женщина, — я имела в виду совсем другое. Почему вы, немцы, пришли к нам, в Бельгию?

— Потому что… — начал было бодро рассказывать он, но, увидев выражение презрения на ее лице, смешался. Фон Доденбург пожал плечами. — Я не знаю, — тихо проронил он. — Наверное, это была часть общего плана.

— Часть общего плана? — повторила она. Ее лицо исказилось. — Что это, черт побери, означает? Что это за план? И почему мы обязаны следовать ему?

До них донесся шум, который производила на кухне мать Симоны, готовившая там кофе. Эта старая кухня вся пропахла мясом и луком — как, кажется, и все остальные бельгийские кухни.