Поперечное плавание

Из-за горы надоедливо время от времени открывали огонь по селу вражеские минометы. Корнев обратился к первому попавшемуся на глаза артиллерийскому командиру:

— Немцы бьют по селу. И вы ударьте по ним!

— Снарядов нет, — ответил артиллерист.

— Вот, оказывается, что. Пойдем-ка вон к тем сосенкам. Там снаряды сложены. Может, подойдут?

Снаряды подошли, и артиллеристы открыли ответный огонь.

Лейтенант Слепченко едва успел к последнему рейсу еще оставшегося на плаву парома. Все остальные были уже разобраны и грузились на машины. Скрывающиеся за горой немецкие минометы упрямо продолжали обстрел, невзирая на ответный огонь с нашего берега. Слепченко проскочил село с другой окраины и успел приехать к пристани, когда на паром погрузили две последние машины. С погрузкой его полуторки немного замешкались из-за закинутого в ее кузов через открытый задний борт передка серенького «пикапа». Едва паром подошел к своему берегу, как Слепченко спрыгнул на пристань и быстро подошел к Корневу.

— Штаба армии не нашел, — с виноватым видом доложил он. — В селе, где он находился, ни наших, ни немцев нет. Жители сказали, что еще рано утром все машины ушли в направлении на Изюм.

— А что творится за рекой?

— Немецкие колонны двигаются по основным дорогам тоже на Изюм. На том берегу мотоциклисты окружают село. Я еле успел проскочить на переправу. Да вот еще прихватил кем-то брошенный «пикап» с небольшим повреждением радиатора и передних колес.

Как бы подтверждая слова Слепченко, из-за горы появилась густая колонна мотоциклистов и транспортеров. Наши артиллеристы открыли по ней огонь. Но она успела уйти под укрытие домов, по которым стрелять не стали. Противник перенес минометный огонь по позициям наших пушек и району пристаней. Лейтенанту Парицкому пришлось последний паром для разборки отвести на полкилометра в сторону, под укрытие высоких камышей в устье небольшого ручейка.

Днем приступить к разборке парома не рискнули. Пулеметчики противника, едва заметив передвижение на берегу, немедленно открывали огонь. Зато когда наступила темнота, паром в камышах быстро разобрали и вытащили волоком на сухое место. Даже за полупонтоном, затонувшим почти под правым берегом, вплавь добрался разведчик Мутян. Он за тонкую веревку подтянул конец стального троса и закрепил его за полупонтон. На другом конце трос зацепили за машину, и полупонтон вытащили на свой берег.

К рассвету у реки все затихло, понтонное имущество погрузили на машины и отвезли на стоянку в лес. На берегу остались только наблюдатели. Лейтенант Донец с группой разведчиков уехал выяснять обстановку. Около десяти часов утра лейтенант Донец доложил комбату, что он разведал реку Оскол южнее Изюма до впадения в Донец. Есть броды, два места, удобные для постройки свайных или на клетках мостов.

— А какие воинские части или штабы повстречались на дорогах? Что от них удалось узнать?

— Целых частей не встретил. Попадались отдельные команды и одиночки. От них ничего толком узнать не удалось. Как правило, говорят, что их окружили немцы, но они вышли и ищут свои части.

— И ни одного штаба повстречать не удалось? — с сожалением вырвалось у Корнева. — Так мы ничего об обстановке не узнаем.

— Вот в этот лесочек, — Донец начертил на карте кружочек, — прибыл какой-то штаб. Начали рыть щели и землянки. Со мной разговаривать не стали, но один капитан посоветовал, чтобы к их генералу явился сам командир части.

— О! Это уже кое-что! — Комбат, вглядываясь в карту и несколько минут помолчав, обвел взглядом ближайших своих помощников. — Решим так: Соловьев ротами Коптелова и Переплетчикова начинает строительство низководных мостов. Одним взводом из роты Логинова оборудовать брод. Все в пунктах, разведанных лейтенантом Донцом.

В это время вошел лейтенант Слепченко.

— Товарищ майор, — обратился он, — подобранный мною «пикап» восстановлен. Разрешите, я на нем выеду для поисков штаба фронта?

— Подождите. Поедем вместе, — ответил Корнев и, обращаясь к Сундстрему, распорядился: — Я поеду в лес, где расположился, по словам Донца, какой-то штаб, а вы приведите в готовность к маршу все остальные подразделения.

Через десять минут два «пикапа» тронулись в путь. А еще через полчаса слабо наезженная дорога привела их в низкорослый лесок. Путь здесь преградил шлагбаум из сосновой жерди. Навстречу вышли лейтенант и два бойца с карабинами.

— Машины пусть станут вот там, в стороне, и замаскируются, — сказал лейтенант, проверив документы у комбата. — А вы, товарищ майор, пройдите по дороге. Вас встретит адъютант генерала.

Шоферы увели «пикапы» под низко нависшие ветви разлапистых сосен. Сидевшие в кузовах бойцы с ручными пулеметами соскочили на землю и прилегли на мягкой хвое в тени деревьев. Лейтенант Слепченко остался в кабине своей машины ожидать возвращения комбата. А лейтенант с повязкой на рукаве, что-то сказав по телефону, висящему на сучке сосенки, ушел в тень шалаша, сложенного из сосновых веток.

Недалеко от входа в возвышающуюся бугорком землянку, в двухстах метрах от шлагбаума, Корнева встретил ладно скроенный, щеголеватого вида майор и, мельком взглянув на орден над карманом гимнастерки комбата, предупредил:

— Не очень удачное время выбрали вы для визита к заместителю командующего армией. Он не спал всю ночь, только что позавтракал и собрался отдохнуть.

После яркого солнечного света, заливающего лес, в землянке Корневу показалось очень сумрачно. Свет, пробиваясь сквозь маленькое окно, скудно падал на середину, оставляя в тени углы землянки. За столом, сколоченным из оструганных жердей, сидел с расстегнутым воротом генерал и вытирал большим клетчатым платком бритую голову, на которой колючками поднялась трехдневная седая щетина. Корнев представился, доложил, что батальон содержал переправу на Северском Донце в полосе 37-й армии, что связь со штабом армии потеряна, и поэтому просил генерала ввести в обстановку и помочь установить связь.

— Обстановка, майор, дрянная, — ответил генерал. — Немцы прорвались и идут по нашим тылам. Связи с Южным фронтом не имею. Мы входим в состав Юго-Западного. Каковы возможности батальона?

Корнев доложил: в батальоне три понтонных роты, рота понтонного парка, отдельные технические, разведки и управления подразделения. Всего семьсот тридцать человек. Оснащен парком Н2П, из которого можно навести мост сто пятьдесят метров или паромные переправы.

— Вот это нам годится, — прервал Корнева генерал. — Построишь через Оскол три моста на участке сорок километров от устья. Срок готовности — завтра к утру. Охрану организуй сам.

Корнев задумался, достал свою карту, нанес условные знаки двух деревянных мостов и одного брода на разведанных лейтенантом Донцом местах. Надписал грузоподъемность мостов, срок готовности, а сверху заголовок «Боевое распоряжение» и дал на подпись генералу.

Выйдя из землянки, комбат попытался уточнить обстановку. Выяснил немного — здесь расположен выносной пункт управления армии. Его задача — организовать оборону на рубеже реки Оскол из отходящих частей. Но выполнить эту задачу нелегко: отходят в основном тыловые подразделения.

«Ждать указаний нечего. Надо решать самому», — подумал комбат и приказал лейтенанту Слепченко выехать на поиски штаба фронта, сообщить начинжу о действиях батальона, об отходе его на рубеж реки Оскол.

…Уже вторые сутки на реке Оскол действовали мосты и брод. Сваи для мостов забивали вручную, прадедовским способом. Всю тяжелую технику и понтонный парк комбат отправил во главе с майором Копачовцем в село поближе к Дону. Корнева все больше тревожило то, что задерживается лейтенант Слепченко.

От переправляющихся через Дон разрозненных частей и команд поступали противоречивые сведения о противнике: то он в ста километрах, а то его видели в двадцати — тридцати километрах.

Вторая попытка уточнить обстановку на армейском выносном пункте управления оказалась безрезультатной. Приехавший туда Сундстрем никого в лесочке не застал. Понтонеры отрыли окопы для обороны мостов, подготовили их к взрыву. На броде заготовили три подводных фугаса. От переправ на запад выслали посты разведчиков.