Богатство

ры совсем затворили лососю проход к нерестилищам в глубине полуострова. Соломин даже не глянул на карту уезда-и без карты понятно, каким бедствием угрожает это японское нашествие...

За окном меленько моросило, желтоватый туманец наползал с моря, погружая душу в уныние. Ночью над Камчаткой разразился страшный штормяга, который бушевал три дня, пока не сменился ровным, устойчивым норд-вестом. Когда "Маньчжур" вернулся из Провидения, ветер еще срывал с поверхности бухты белые охапки соленой пены, похожей на лохмотья свежей капусты.

Канонерка притащила на буксире избитую штормом японскую шхуну с измочаленным такелажем и разбитым рангоутом, но без команды. Соломин при свидании с Кроуном спросил:

- Как она вам досталась?

- Иду вдоль берега. Вижу - шхуна. Мотается в дрейфе, но с сетями. Японцы - паруса долой, сети обрубили, а на гафель - флаги: "Покажите широту и долготу места". Скажи на милость, какие талейраны выискались! Ведь берег у них под самым носом, определиться пара пустяков. Но тогда надо признать, что забрались в чужие воды. Вот и притворяются, будто не знают, где находятся... Я не выдержал и тут же конфисковал шхуну.

Соломин неожиданно вспомнил:

- В прошлый раз я забыл просить вас, чтобы вы забрали из моего карцера одного бродягу золотоискателя.

- На мой бы характер - камень ему на шею да бултых за борт... буль-булъ, и готово! Я за эти годы устал доставлять во Владивосток этих гужбанов. Тюрьма там - будто ее вылепили из каучука, - сажают туда, сажают... без конца!

Кавторанг спросил - как дела? На этот раз Соломин не стал уговаривать Кроуна, а молча выложил перед ним поле-тучку от большерецкого старосты. Кавторанг вчитался в ее страдальческое содержание и начал мерить салон резкими шагами.

- Но до каких же пор?! - выкрикнул он. - Наконец, это уже натуральное свинство... Я думаю, нам хватит одной ночи, чтобы поджать фланцы на гребных валах.

Эта фраза ничего не объяснила Соломину, а кавторанг открыл кран умывальника и ополоснул лицо забортной водой.

- Но учтите - я крут! - предупредил он, хватая с вешалки пышное махровое полотенце.

- Как мне понимать вас?

- Я же сказал русским языком, что за ночь успеем поджать фланцы, а значит, утром я могу увести канонерку в Охотское море и там устрою разбойникам хорошую баню.

Соломин отреагировал на это - в растерянности:

- Я не желал бы стать причиной нагоняя, который вы получите от своего начальства за самовольное вхождение в Охотское море.

- Пустяки, - отшутился Кроун. - В конце концов, эполеты на моих плечах - это дело наживное, как и деньги...

"Маньчжур" ушел, а Блинов стал накаркивать беду:

- Как бы эти моряки Камчатку на попа не поставили! Кроун не пропадет, у него жена питерская аристократка, он служит и на всех свысока поплевывает. А вы можете пенсии лишиться, тогда на старости лет зубами еще нащелкаетесь.

- Да перестаньте, господин Блинов!

- Могу и перестать. Но предупреждаю: дело может кончиться международными осложнениями,