Поперечное плавание

— Слышал, что к концу лагерных сборов запаса округ планирует на базе полка развернуть еще три отдельных батальона по штатам военного времени. Для пробы? Это правда?

— Да, есть такое намерение. К нам все время поступает техника. Уже на четыре батальона хватит ее, а обученных людей мало.

— Да, положение, — согласно кивнул капитан.

Майор добавил:

— В военкоматах понтонеров ухитрились приписать к тыловым частям. А вот нашу заявку на шоферов не выполнили. Направили в полк сорок, а нам требуется двести.

Отодвинув в стороны схемы, Корнев спросил:

— А по социальному составу как выглядят участники сборов запаса?

— Есть и из богатых семей. Их многие запасники называют «справными хозяевами». Но большинство изведали на себе вдоволь панского лиха и гнета румынских бояр.

— Значит, с этим составом надо готовиться к пробному развертыванию батальонов?

— Правильно. Вот потому я и решил сейчас же вас ввести в курс дела. Приказом по округу вы назначены командиром кадрового батальона, но у меня лежит на подпись приказ по полку о временном назначении вас начальником лагерных сборов запаса. Сейчас за сборами приглядывает мой заместитель, а у него много других забот. Вы же должны из запасников сделать слаженные понтонные расчеты. Слыхал, вам уже доводилось под Ленинградом командовать сборами запаса и новый батальон из них формировать. Надеюсь, и теперь неплохо управитесь.

— Постараюсь оправдать доверие, товарищ майор!

— Значит, договорились! — И майор подписал лежавший на столе подготовленный приказ. — А теперь идем на совещание. Окружная комиссия забот еще добавит.

В коридоре при входе в зал совещаний Корнев увидел некоторых сослуживцев по 7-му батальону. Не успел с ними поздороваться, как появился стройный и высокий, с курчавой головой начальник штаба полка майор Борченко.

— Товарищи командиры! Прошу всех в зал!

По заведенному порядку каждый садился на заранее отведенное ему место. К капитану Корневу подошел майор Борченко и протянул ему руку:

— Будем считать, что познакомились. Надо вам на днях выбрать время, изучить мобдокументы. — И показал капитану место за столом, где сидели командиры батальонов и начальники служб.

Вошли подполковник Фисюн и командир полка с заместителями, за ними — члены проверочной комиссии. Майор Борченко скомандовал:

— Товарищи командиры!

Все встали.

Фисюн слегка покровительственным тоном обратился к командиру полка:

— Начнем, товарищ майор!

Тюлев начал совещание. Сначала он зачитал информацию штаба округа о тревожной обстановке на границе с Румынией по реке Прут. Затем представил собравшимся вновь прибывшего капитана Корнева. После этого взял слово председатель проверявшей полк комиссии.

В зале наступила полная тишина: давалась оценка подготовки кадровых подразделений. На стрельбище они отличились, и это Фисюн сообщил как-то мимоходом. Так же как должное отметил их четкую работу при сборке переправочных конструкций. Но разговор о сборах запаса начал с перечисления недостатков и упущений. Им в выступлении Фисюна было отведено основное место. Теперь это был не тот любезный командир, которого видел Корнев у мадам Петреску. На совещании он был воплощением строгости и требовательности. Поглядывая в глубину зала, зачитывал свои записи:

— «Нарушены правила хранения имущества и машин неприкосновенного запаса. Настилочные щиты из комплекта НЗ использованы для столов в лагерной столовой. Специальные машины понтонного парка не все убраны под навесы. Канаты и другие детали хранятся под перевернутыми вверх дном полупонтонами. Следовательно, возможны хищения».

По залу прошел легкий шумок. Кто-то прошептал:

— Кому это надо — тонну весом поднимать?

Командир полка предупреждающе оглядел зал, а подполковник ехидно заметил:

— Придется еще отметить и низкую дисциплину комначсостава.

Замполит спокойно сказал:

— Надеюсь, это замечание не распространяется огульно на весь командный состав полка.

Фисюн покосился в сторону входившего в состав комиссии представителя политуправления округа. Он знал, что тот с многими его выводами не согласен и будет свое отдельное мнение докладывать самостоятельно. Но, снова листая страницы блокнота и поглядывая в зал, встают ли те, чьи фамилии он называет, принялся перечислять выявленные нарушения:

— «Командир роты лейтенант Соловьев во время рейса паромов с лесоматериалами производил подрыв подводных зарядов. Понтонеры наглушили рыбы и в лагерной столовой наварили ухи. Так создаются неучтенные излишки продуктов.

В роте лейтенанта Переплетчикова, — продолжал Фисюн, — вместо запланированной физподготовки люди занимались чисткой и переноской понтонного парка».

Дальше перечислялся целый ряд «безобразий». Сделав вывод, что в полку еще нет должного воинского порядка, Фисюн закончил свою речь такими словами:

— В отношении командования полка решение примет начальник инженерных войск округа. С остальными же командирами, товарищ майор, надеюсь, разберетесь сами.

Командир полка встал с недобрым огоньком в серо-стальных глазах, но весьма корректно ответил:

— Выводы комиссии будут учтены!

Расходясь после совещания, командиры удивлялись, почему комиссия оказалась скупой на похвалу, не отметила, как много сделано за короткий срок для размещения полка в городе, не имевшем раньше воинских частей, кроме румынских пограничников. Все сочувствовали майору Тюлеву, считая несправедливым замалчивание успехов командиров в обучении и воспитании личного состава. По дороге домой Корнев пытался думать об ожидающих его неотложных делах. Все услышанное от командира полка и на совещании легло на его плечи тяжелым бременем забот. А в чем причины имеющихся недостатков, пока не ясно…

Жена, Елизавета Петровна, встретила мужа вопросительным взглядом. Он спокойно ответил:

— Порядок в понтонных войсках, хотя кое в чем пузыри пускаем. А как на семейном фронте?

— Нормально.

Дети еще не спали, и им выпало редкое счастье поужинать вместе с отцом. Алена, как старшая, вела себя тихонько, и только глазки блестели в ответ на ласки отца. А Вова притащил дощечку и попросил отца выстругать ружье. И когда оно было выстругано перочинным ножом, радости мальчика не было границ.

На следующий день Корнев вместе с Борченко поехал рано утром в лагерь. На широкой площадке у берега кишел муравейник раздетых до пояса бойцов. В одном месте понтонеры, подхватив якорь, перебегали от флага к флагу. Получилась своего рода понтонерская эстафета. В другом месте переносили настилочные щиты.

Дежурный по лагерю подбежал к машине, доложил начальнику штаба:

— Личный состав сборов запаса занимается утренней зарядкой.

Внимание Корнева привлекли два отделения, тренировавшиеся в подноске полупонтонов весом 1100 килограммов, перевернутых вверх дном.

Прозвучала команда. Понтонеры — по восемь с каждой стороны — подхватили полупонтон на руки и, тяжело переступая, понесли его к обозначенному флагом месту. Но вскоре полупонтон наклонился на один бок.

«В чем дело? — подумал Корнев. — В отделениях люди по росту примерно одинаковые». Пригляделся — одни работают в поте лица, другие — только чуть груз поддерживают.

— Опустить полупонтон! — скомандовал Корнев. — В одну шеренгу становись! Руки вперед! Повернуть ладонями вверх!

У большинства на ладонях явно отпечатались следы от полосы верхнего обвода полупонтона с дырами для болтов. У четверых — таких следов не было. Посмотрел им в глаза и приказал:

— Покажите ладони товарищам!

Затем прутиком вывел на песке: «1100 килограммов», поставил знак деления, цифру 16. После знака равенства четко вывел: «68 килограммов» — столько ложится на плечи каждого при равномерной нагрузке. Быстро привязал к якорю болт колесоотбойного бруса, приказал каждому из четырех ловчивших перенести этот якорь за болт на двадцать метров и снова показать руки. Теперь на их ладонях явно проступили отпечатки болта. Больше ничего не говоря, скомандовал: