Десантники Великой Отечественной. К 80-летию ВДВ

Возле временного укрытия курили порученцы, связные. Лыжи – частоколом. Раннее солнце едва пробивалось сквозь густые ветки сосен. В просторном шалаше уже находились А.И. Мачихин, Ф.П. Дранищев, Б.И. Гриншпун, Г.З. Гринев, Д.П. Никитин…

Комбриг Н.Е. Тарасов был донельзя раздражен неудачей под Доброслями, кипел от гнева, припоминая Гринева: преступное самовольство!.. Его настроение разделил и комиссар Мачихин: амбиция в момент боя!

С этого и началось совещание, созванное подполковником Латыповым. Перепалка между комбригами вызвала отпор комиссара 204-й ВДБ Дмитрия Пантелеевича Никитина. Сорокалетний полковой комиссар, служивший в Красной Армии с 1918 года, коммунист ленинского призыва, был ранен под Киевом, где 204-я обороняла столицу Украины. Суровое лицо его выражало откровенное осуждение:

– Командиры, ведете себя недостойно! – В свете редких лучей солнца, пробивавшихся сквозь щели, на его гимнастерке поблескивали ордена Красного Знамени и Красной Звезды, медаль «XX лет РККА». Он оборотился к Гриневу: – Георгий Захарович, доложите же, что наши подразделения попали под губительный огонь танков врага, вкопанных на буграх, кинжальный огонь крупнокалиберных пулеметов… Положить головы десантников – увольте!..

– Не доклады докладывать, а приказы выполнять! – взорвался Тарасов. – Вы, полковой комиссар, видели войну бескровную?!

– Довольно! – Латыпов пресек перебранку. – Бригада подполковника Гринева не из трусливых. Послужной список ее красноречив: взятие Болграда, Кагула, Рени, бои с белофиннами в составе Пятнадцатой армии, выход из окружения… Так что, майор Тарасов, давайте без наскоков! Вернемся из тыла фашистов и разберемся в мере ответственности каждого. Товарищ Шишкин, доложите обстановку!

Иван Матвеевич развернул карту, изложил основные сведения о противнике, отметил полезную разведку Ивана Мосалова.

– Южный берег Явони сильно укреплен: дзоты, танки вкопаны в землю, окопы полного профиля. Дорога из Демянска на Старую Руссу патрулируется бронетранспортерами, в лесистых участках перекрыта заслонами в пять-семь солдат. На ее расчистку собрано население Доброслей, Жиркова, Ользи, Мызов… В Игожево Мосалов обнаружил тылового генерала. По сведениям пленного ефрейтора, взятого группой Мосалова, в Старом Тарасове дислоцирован штаб Восемьдесят девятого полка и Семьсот седьмого карательного батальона. В поселке Демянск сосредоточено свыше двух батальонов, не считая охранных и карательных подразделений СС. Шесть батарей прикрывают аэродром. Целесообразно ли атаковать поселок? – вопросом заключил доклад Шишкин.

– А ваше мнение, Иван Матвеевич? – спросил Мачихин.

– Реальнее идти на Игожево. Там противник не пуган. Направление движения совпадает с маршрутом, указанным Валдаем.

«Удача в Игожево сулит прощение Гриневу, сгладит его вину за самовольство, – думал комиссар Мачихин. – А где больше урон врагу: в Игожево или Демянске? Способна ли группа десантников разгромить гарнизон в поселке?..» И должен был признать, что настроение парашютистов-лыжников не в пользу атаки на Демянск. Нужна была хоть маленькая победа. При истощении от голодания, от обморожения и долгих переходов на лыжах нужен успех, как глоток свежего воздуха задыхающемуся.

– Только без самодеятельности! – Комбриг Тарасов сухо кивнул Гриневу. – Как вы, подполковник Латыпов, считаете, согласится штаб с изменением плана?..

– Обстановка подсказывает: на Игожево! – заключил Латыпов.

– Командиры, приготовьте карты! – властно проговорил Тарасов, снова кивнул Гриневу: – И вы, подполковник, тоже… Шишкин, давайте маршруты!.. С командирами батальонов и рот уточните боевые участки. Со стороны Аркадова дорогу нужно перекрыть, пока группа будет пересекать магистраль. Блокировать огневые точки врага. Это поручим роте Серебрякова.

Комиссар Мачихин припомнил, что это подразделение еще в начале рейда показало себя образцово на Поломети. Сказал коротко:

– Согласен!

А мысли о зенитчиках и пулеметчиках не покидали комиссара. Отважным бойцом проявил себя в тылу врага комиссар роты Андрей Васильевич Калиничев. Он возглавил разведку при выборе посадочной площадки на болоте Невий Мох. Десантников было с ним всего одиннадцать. Среди них и замполитрука Рашид Абдрахманович. Коммунист Юнусов был артистом театра Красной Армии. С трудом добился зачисления в десантники, а в тылу фашистов Рашид Абдрахманович явил себя умелым воином. На площадке немецкая засада караулила лыжников. Калиничев и Юнусов рванулись первыми на огонь автоматов. Смяли, задавили противника. На поле боя враг оставил 17 трупов!..

– Александр Ильич, укоротите руки Бессонова! – Голос Шишкина оборвал мысли Мачихина. – Сам видел, как он груб и несправедлив с бойцами!.. Ребята жилы рвут последние, а он с матерками!..

Кровь прилила к лицу Мачихина: опять Бессонов!.. Разум осаждал сердце: смел Шишкин! Почему же молчит Жук, если комиссар батальона чванлив и хамоват? Толковый комбат, а вот…

– Разберусь, Иван Матвеевич! – пообещал Мачихин и виновато глянул на комиссара Никитина. Тот ободряюще подмигнул, как сообщник.

– Батальону Жука дать задачу на отвлечение немцев, – продолжал комбриг Тарасов. – Он завязывает бой за Пенно, Старое Сахново и Пасеки. Основные силы бригады и роты Двести четвертой ждут на исходной позиции. Когда противник увязнет в бою с Жуком, тогда мимо Бобково под прикрытием Серебрякова – вперед, на юг!..

– В батальон Жука от штаба пошлю капитана Шебалкова. Не возражаете, товарищ комбриг?

– Действуйте! – сказал Тарасов. – Батальон комиссара Куклина будет прикрывать нас со стороны болота Невий Мох. Не ударили бы фашисты с тыла!.. Кстати, Куклин докладывал о результате нападения на лагерь офицеров противника?.. Проверьте, Шишкин! Вопросы имеются?..

Из тени выступил комбриг Гринев.

– Мне доложили, что в лагерь больных и обмороженных, в район отметки 64,1 прибыл мой заместитель Вениамин Анатольевич Губин. С ним бригадный врач Юрий Казимирович Кржечковский и старший военфельдшер Николай Иванович Стародумов.

– Хоть одно полезное дело! – кольнул Тарасов комбрига-204.

Военный комиссар Никитин покачал седоватой головой:

– Стыдитесь, Тарасов!

Сообщение Гринева вызвало вздохи облегчения: душа будет спокойна за выбывших из строя товарищей.

– К слову сказать, не такие уж они и беспомощные, – заметил Мачихин. – Мне доложили, что своими силами отразили налет немцев. Отбились десантники!

В голосе военного комиссара звучала гордость: вот какие орлы у нас!..

Спустя 35 лет бывший врач батальона, ныне кандидат медицинских наук, Н.В. Попов помог восстановить в общих чертах эпизод боя израненных парашютистов с гитлеровскими молодчиками.

«В лагере находились крайне слабые люди с обморожениями 2-й и 3-й степени, у некоторых пострадали даже предплечья, не говоря уже о лицах. Ходить не могли почти все, передвигались ползком по снегу. И раненые тоже. Но у всех сохранилось стрелковое оружие, гранаты и в достаточном количестве боевые припасы. Немцы, конечно, пронюхали – лагерь без охраны! И решили напасть. Они учли, как им казалось, все: и то, что десантники едва передвигаются, и то, что у них легкое оружие, и то, что сосредоточены они на краю болота и что боевое охранение неполноценно…

Первые же выстрелы охранения всполошили лагерь. Из шалашей выскакивали парашютисты, выползали из снежных укрытий, занимали заранее облюбованные позиции – за деревьями, среди пней, в ложбинах и на взлобках, в сугробах. Подпустили фашистов на верный выстрел, на бросок гранаты. Образовалась круговая оборона, где каждый понимал одно: биться придется насмерть!

Сколько ни подымались немцы в атаку, ни разу не смогли сделать больше трех-четырех шагов. Лыжники били прицельно, хладнокровно. Гранаты рвались в самой гущине нападавших. Раненые в руку стреляли навскидку, как однорукие охотники, а те, что в ноги, отстреливались, привалившись к соснам. И немцы не взяли лазарет!..

Однако возвратимся в тот день, когда Шишкин вернулся в штабной шалаш. Первым делом к Рыбину: «Что у Куклина?»