Комбинации против Хода Истории[сборник повестей]

Группой в десять человек командовал поручик Кумоваев. Он и его люди видели, как в дом прошла Ораушкина: поручик заподозрил худое. Но шума в доме не поднялось, а Ораушкина была молодая здоровая бабёнка: так что её ранний визит мог объясняться не стремлением предупредить о заговоре, а

совсем иной причиной. Когда часовой покинул пост у крыльца, пришла уверенность, что Пудовочкин ни о чём не тревожится.

А капитан Толубинов смотрел на часы. С ударом колокола он вышел из укрытия и был на месте убит пулемётной очередью. Бесперстов успел отскочить назад в баню. С ним рядом прижался к полу Григорий Архипович Кумоваев. Ещё двое залегли в сарае. От семи боевиков осталось четверо.

В этот миг землю тряхнуло, саданул мощнейший раскат грома — у торца здания высоко взметнулся огненно–чёрный смерч.

Столб жёлто–коричневого дыма крутился, толстел — и в несколько секунд растаял.

Бесперстов, человек штатский, решил, что вторая группа бросила в дом гранату. Приподнявшись, стал бить из маузера в окно, откуда только что строчил пулемёт. В доме громыхнули два взрыва.

Дверь во двор распахнулась, выскочил один охранник, другой. Из сарая сухо затрещали револьверы, дуплетом шарахнула двустволка Кумоваева.

Красногвардейцы корчатся на земле в агонии. Из дома плывут клубы дыма.

Бесперстов, его люди побежали через двор.

И тут, пошатываясь, вышел Сунцов. В жёлтом полушубке, на груди — красный бант, шея обмотана ярко–зелёным шёлковым платком, чёрный разметавшийся чуб свесился на глаза. В руках — по револьверу, палит из обоих. Рядом с Бесперстовым кто–то упал.

Бесперстов нажал на спусковой крючок маузера. Сунцов повалился ничком, лоб стукнул о землю. Приподнялось окровавленное лицо:

— А ежели не сдохну? — перевернулся набок и, лёжа, дважды выстрелил в Бесперстова.

Кумоваев стоял над Сунцовым, в которого разрядил двустволку. Руки Григория Архиповича тряслись. Из семи человек его группы он один был живой.

25

Когда ударили в набат, шестеро из десяти боевиков прижимались к фасаду дома: попасть в них из окон, не высовываясь, было невозможно. Четверо других стали стрелять в окна из револьверов с расстояния сажени в три. Одновременно открыли огонь охранники. Один из них бросил гранату, бросил слишком

далеко: она взорвалась позади нападавших, убив проходившую женщину, ранив нескольких случайных людей. Были ранены и двое атакующих.

Грохнул взрыв в торце здания. Те, кто приникли к фасаду, не растерялись. Швырнули в окна гранаты. Затем один, пригнувшись, упёр руки в стену: другие стали вскакивать на него и прыгать в окно.

Первым был поручик Кумоваев. Он застрелил раненого охранника, схватил его винтовку. Бросившись в коридор, увидел зияющий дверной проём нужника, кучу щебня, брешь в стене. Ещё не осознав, что это значит, подчиняясь инстинкту, рванулся в пролом. За ним кинулся Василий Уваровский — уже и он с винтовкой.

Очутившись на улочке, они заметили убегавшего Пудовочкина. Выстрелили по нему: поручик с колена, Уваровский — стоя. Пудовочкин пропал за углом, они помчались следом.

Кругом в городе трещали, стегали, хлопали, раскатисто гремели выстрелы.

26

На Извозной улице, шагах в сорока от дома Зверянского, стоял Фёдор Иванович Медоборов, бывший фронтовик, унтер–офицер, а ныне — пекарь. Он сам поставил себе задачу: добыть винтовку и, заняв позицию на перекрёстке, стрелять в красногвардейцев, которые окажутся на улице. Фёдор Иванович презирал красных. Он вышел безоружным, не прихватив даже ножа. Утро выдалось солнечное, но не тёплое. Однако Медоборов надел только пиджак.

К нему приближались трое красногвардейцев: очевидно, ночной патруль,

с опозданием возвращающийся на квартиру. У двоих винтовки висели за спиной. Третий — низенький, пожилой, усатый — шёл с очень сердитым важным видом. К винтовке примкнут штык, она висит на правом плече; красногвардеец придерживает ремень рукой.

Он задиристо взглянул на Медоборова. Тот ослепительно улыбнулся, приложил два пальца к козырьку воображаемой фуражки. Низенький прошёл мимо. Другой, что шёл посерёдке, обернулся с усмешкой:

— К пустой голове руку не прилагают!

Грянул набат. Медоборов в два прыжка настиг усатого, сорвал с его плеча трёхлинейку, двинул прикладом в лицо. Тот, что посерёдке, отшатнулся к забору, сбрасывая винтовку со спины…

Медоборов мастерски выполняет приём штыкового боя (за годы службы скольких солдат он обучил этому!).

Человек заворожённо смотрит на штык — не успев повернуть винтовку, пытается заслониться ею от острия, рот раскрылся… остриё ещё не коснулось его, а он страшно, с гримасой жути и удивления, ахнул. Через мгновение штык прошёл его насквозь, отчётливо стукнул в забор.

Третий красногвардеец побежал. А низенький, с разбитым лицом, с поднятыми руками, зажмурясь замер перед Медоборовым. Фёдор Иванович ткнул его штыком. Щёлкнув затвором, прицелился в бегущего. Расстояние было шагов тридцать.

Выстрел — голова беглеца брызнула радугой (солнце пронизало разлетевшиеся частицы крови, мозга). Бежавший с размаху упал так, что высоко подлетели ноги в хромовых сапогах. Ему снесло верх черепа.

Голубятник Ванька Щипцов наблюдал всё это с чердака. Долго мальчишки будут обсуждать короткую схватку, изображать Медоборова и троих красных.

27

Семеро красногвардейцев закусывали, пили чай в просторной кухне Зверянских на первом этаже. Винтовки были составлены в угол. Стол, за

которым сидели постояльцы, рассчитан человек на двадцать. Горничная Анфиса подавала варёные яйца, горячую картошку, жареное сало с капустой. Жена и дочери доктора заперлись в комнате в полуподвале.

Сам доктор прогуливается в прихожей. Он при галстуке, рукава отутюженной рубашки закатаны по локоть. Вместо сюртука на нём жилет из хорошо выделанной овчины. Зверянский то и дело достаёт из кармашка брюк часы, щёлкает мельхиоровой крышечкой. Наконец он вошёл в коридор и кашлянул. Из кухни выскочила Анфиса, молча пробежала мимо доктора на цыпочках. Минуту спустя зазвонили в церквах.

Доктор, встав в дверях кухни, палил из револьвера в сидевших за столом. Один повалился со стула сразу, второй успел вскочить и сделать шаг, перед тем как упасть. Другие рванулись кто к винтовкам, кто к окну. Зазвенели стёкла: в окно ткнулся снаружи дробовик кучера Демидыча. Стегнул утиной дробью.

Один из красногвардейцев уже вскидывал винтовку, когда, оттолкнув отца, в кухню ворвался гимназист Юрий. Его лицо ужасало. Он увлекался самодельными адскими машинами, одна взорвалась в руках, страшно изуродовав лицо. Когда оно искажалось от гнева, Юрий и в самом деле становился похож на легендарного Джека Потрошителя. Так Юрия звали в гимназии.

Сейчас он бешено кричал, сжимая «Смит — Вессон». Хлёстко хлопнули выстрелы — красный не успел прицелиться: его пуля расколола изразцовую плитку печи, рикошетом ударила в чугун с картошкой на столе.

Мелькали вспышки, пальба оглушала; ещё несколько раз изрыгнуло пламя ружьё Демидыча. Кухню наполнял плотный дым. Доктор и Юрий расстреляли барабаны револьверов. Демидыч вложил патроны в дробовик, влез в окно, тяжело спрыгнул на пол.

— Выйдите, Александр Романыч, вот энтих добить надо…

Доктор, а за ним Юрий почти выбежали из кухни.

28

До того как бегущий Пудовочкин свернул за угол, одна из двух посланных вдогонку пуль достала его. Она скользнула по рёбрам справа, пробив мягкие ткани под мышкой. Теперь движения правой руки причиняли острую боль, рука ослабла, онемела.

Пудовочкин был в Медном переулке. Вдоль него тянулись сплошные заборы, за которыми стояли добротные дома мещан, и во многих сейчас — командир это знал — убивали его людей. До ближайшего поворота — шагов сто. Он слышал за собой топот погони, понимал: пробежать эти сто шагов ему не дадут. Ожидая каждый миг пули, сделал то, что ему только и оставалось. Заметив слева забор пониже, перепрыгнул через него, понёсся по огороду.