Желтый саквояж

Услыхав неожиданное упоминание о тюрьме, Остап насторожённо посмотрел на майора, а Вепш, видимо, совсем не случайно заговоривший об этом, как бы между прочим поинтересовался:

– А скажите, пан студент, за что всё-таки вас НКВД так упорно сцапать хотело?

– Почему это вдруг упорно? – не понял Остап и недоумённо посмотрел на Вепша.

– Ну так сами судите, – майор, вроде как от нечего делать, стал теребить соломинку. – В Подгайчики за вами приезжали. Потом со стрельбой по всему городу ловили…

– А я знаю? – Остап сердито насупился. – Они ж мне ничего не сказали, а стрелял я оттого, что хотел брату помочь, а меня до постерунку…

– А к пану Зенеку с какого такого дива обратились? – быстро спросил Вепш.

– Так то всё через тот чемайдан клятый, – вздохнул Остап. – Я думал, пан поручник на Дмитра жаловался.

– Ну да, да… – покивал головою майор и, с прищуром глянув на Остапа, заметил: – А возле дома Ковальских вы, пан студент, случайно оказались не так ли?

– Так, – рассердился Остап. – Я ж говорил!

Ему окончательно стало ясно, что майор неспроста заговорил о НКВД, а недвусмысленные намёки на неких друзей подсказывали Остапу, что веры его словам нет. С другой стороны, майор прямо сказал, что желает встретиться и ждёт ответа.

Внезапно в голове у Остапа промелькнула мысль, что, может быть, майор видел и запомнил его ещё там, на дороге, когда он, сидя за корчем со «зброёвкой», стрелял по куда-то уходившей колонне. Остап чуть было не напомнил об этом майору, но удержался. Судя по всему, его тогда вряд ли разглядели, и сказать об этом, значило признать всё, на что так упорно намекал поляк.

С другой стороны, та самая колонна, как хорошо уяснил Остап, очень даже интересовала Змия, не говоря уж о жёлтом саквояже, и если он доложит о желании майора, может, это и правильно. Тем более, тогда Змий говорил и про Зенека, а он как раз здесь.

Поразмыслив таким образом, Остап прикинул, что стоит рискнуть, и как бы между прочим спросил:

– Когда пан майор ещё там, на дороге, говорил о якобы моих друзьях, он имел в виду националистов?

Видимо, догадавшись, о чём думает пан студент, Вепш пристально, изучающим взглядом посмотрел на Остапа и после короткой паузы негромко сказал:

– Допустим.

Остап ещё немного поколебался, но окончательно решившись идти в открытую, всё-таки ответил:

– Так, я знаю кое-кого, но вряд ли они в городе… – и он глянул на стоявшие за рекой дома.

Проплыв под берегом километра два, Дмитро нашёл укромное местечко и просидел в очерете до сумерек. Мысль о немедленном возвращении в Подгайчики или на какой-нибудь хутор к родичам хлопец отбросил сразу. Он прекрасно понимал, что его немедленно схватят, а чем сейчас для него закончится встреча с НКВД, беглец знал слишком хорошо.

Оставалось одно: тайком проникнуть в город и там поискать какой-никакой притулок [152]. Поэтому, едва начало смеркаться, Дмитро осторожно выбрался из прибрежных кустов и, поминутно оглядываясь по сторонам и замирая от каждого шороха, стал пробираться к ближним строениям.

У первой же не слишком крепкой ограды Дмитро остановился и, на всякий случай прислушавшись, перелез через покосившиеся жерди, забираясь в чей-то неухоженный сад, густо разросшийся на пологом спуске к пойменному лугу.

Затаившись между деревьями, Дмитро выждал какое-то время и, убедившись, что пока всё тихо, начал подниматься вверх по склону. Здесь дикая поросль была убрана, и на аккуратную садовую дорожку из широкого окна падал прямоугольник света.

Неожиданно входная дверь дома хлопнула, и Дмитро испуганно присел от неожиданности. Бежать назад было поздно и, решив всё-таки поговорить с хозяином, Дмитро начал всматриваться в сумрак, пытаясь увидеть, кто же там вышел.

Судя по силуэту и лёгкой походке, это была молодая женщина, а когда она оказалась в падавшей из окна полосе света, Дмитро с изумлением узнал Ирену Ковальскую. Какое-то мгновение парень с открытым ртом смотрел на неё, не в состоянии понять, как так получилось, что он попал именно сюда, а потом бросился навстречу, бессвязно лопоча:

– Пани, пробачьте [153]… Пробачьте, пани… Винный [154] я. Винный…

– Кто вы? – увидев тёмную оборванную фигуру, выскочившую из-за дерева, Ирена испуганно отшатнулась.

– То я, пани, я, – Дмитро сделал неуверенный шаг вперёд и вступил в полосу света, чтобы Ковальская могла его рассмотреть. – Благаю, допоможите [155]…

– Помочь?.. Вам? – Не скрывая удивления, Ирена напряжённо вглядывалась в Дмитра. – Чем?

– Вы мене не узнаете?.. То ж я… я… – Дмитро зачем-то стал хлопать себя по груди. – То ж я до вас тогда приезжал. З Подгайчикив. Листа привозив. Вид брата.

– Письмо?.. От брата?..

Ирена никак не могла сообразить, что к чему, но упоминание о знакомом названии села заставило её повнимательней присмотреться к Дмитру, и на лице женщины мелькнула тень удивления.

– Постойте-ка… – она наконец-то узнала нежданного визитёра. – Это ж и правда вы письмо тогда привезли…

– Так, пани, так… – Дмитро неожиданно даже для самого себя упал на колени. – Виноватый я, пани. Виноватый… То мене Господь покарав… Чемайдан той клятый у мене…

– Какой ещё чемодан? – не поняла женщина.

– Ну, той, такий, жовтый… – сбивчиво, не вставая с колен, принялся пояснять Дмитро. – За которым до мене в Подгайчики пан Зенек ездил…

– Пан Зенек? – упоминание о поручике совсем сбило Ирену с толку. – Зачем ему какой-то чемодан?

– Да той же, жёлтый, – для убедительности Дмитро начал размахивать руками. – Что у него в литаку був. Не сгорел он, то я его сховав и на допыти [156] теж никому ничого не казав…

– Чемодан?.. Допрос?.. Какой ещё допрос? – переспросила Ирена и, внезапно догадавшись, взялась ладонями за лицо. – Так вы что?.. Прямо оттуда?..

– Так, пани, з самой тюрьмы я, – закивал головой Дмитро. – Господь не дал сгинуть.

– Ясно, ясно, молчите… – Ирена на всякий случай оглянулась. – Да встаньте же вы!.. Идите за мной!.. Быстро!

Дмитро послушно поднялся с колен и пошёл следом за женщиной. Ирена привела его на задний двор, внимательно оглянулась, проверяя, не заметил ли их кто из соседей, и поспешно затолкала Дмитра в старый дровяной сарай.

– Тут прячьтесь. Вон там тряпьё всякое, постель соорудить можно, но если найдут, сами залезли, понятно?

– Поняв, пани, все поняв… Спасибо вам… – не знал, как и благодарить, Дмитро.

– Не за что, – отозвалась Ирена и, оставив Дмитра одного, закрыла дверь сарая…

Майор Вепш ошибся в своих предположениях. К вечеру, когда немецкие самолёты наконец улетели, движение по шоссе вовсе не ослабело, а наоборот, усилилось. Что же казалось собственно моста, то там красноармейцы охраны, видимо, опасаясь переодетых диверсантов, гнали цивильных взашей.

Убедившись, что и ночью проехать в город никак не удастся, майор уселся на колоду, чтобы как следует подумать, и тогда Зенек, которому привязанная к крыльцу лодка всё время попадалась на глаза, предложил:

– Пан майор, давайте я схожу на разведку. Усадьба Ковальских сразу на том берегу, зайду и расспрошу, что и как.

– Вплавь, что ли, махнёшь? – скривился Вепш.

– Зачем вплавь? – Зенек улыбнулся и показал на лодку. – Вон, посмотрите туда…

– Ах ты, чёрт! – майор хлопнул себя по лбу и рассмеялся. – А ведь верно…

Хозяин, щедро получивший за постой, возражать не стал, и через каких-то пять минут лежавшая у крыльца плоскодонка общими усилиями была спущена на воду. Зенек устроился на корме и, ловко орудуя веслом, поплыл к противоположному берегу. Там он привязал лодку к удачно подвернувшейся коряге и, прислушавшись, зашагал лугом, держась края обывательских огородов.