Бородинское поле

Куда-то звонил, выяснял по телефону фамилии преступников,

звонил в больницу и справлялся о состоянии пострадавшего.

Ответ был неопределенный и не очень утешительный:

ранение серьезное, делаем все возможное, надеемся на

благополучный исход. Потом начальник уголовного розыска

приказал инспектору и участковому выехать на место

происшествия, допросить свидетелей, словом, произвести все,

что полагается в подобных случаях. Были отданы

необходимые распоряжения по розыску и задержанию

преступников.

Когда они из милиции возвратились в больницу, Борис

Всеволодович их уже ждал. На тревожный вопрос Гали: "Как

там?" - ответил сдержанно:

- Будем надеяться на молодой организм. Во время войны

с подобным ранением через полтора-два месяца солдаты

возвращались на передовую. Но всякое случалось. Много

крови потерял. - И, чтоб не продолжать об этом, спросил: - А

что милиция?

- Занимаются розыском бандитов. Фамилии их

установлены, - сообщил Андрей.

- Ну коль установлены, то поймают. За этим дело не

станет, никуда не денутся, - уверенно заключил Борис

Всеволодович.

2

Игорь лежал в Подгорской больнице, в большой палате

на десять коек, в тяжелом состоянии. Варя взяла отпуск,

поселилась в новой подгорской гостинице "Золотое кольцо" и

ежедневно навещала сына. Два раза в неделю из Москвы в

Подгорск приезжала Галя. Игорь поправлялся медленно:

ранение оказалось очень серьезным, и первое время были

часы и дни, когда врачи опасались за его жизнь и не скрывали

своих опасений от Бориса Всеволодовича. Старик и сам все

понимал, и Варя по состоянию свекра догадывалась, что

борьба между жизнью и смертью не окончилась и ее исход

никто не может предсказать.

Варя не находила себе места, сама не знала покоя и не

давала покоя другим. Ей казалось, что Олег, и его отец -

опытный хирург, и ее брат Глеб Трофимович делают не все

возможное для спасения ребенка, что Игоря нужно было как-то

переправить в столичный военный госпиталь, под неусыпное

наблюдение самых знаменитых врачебных светил. Напрасно

Борис Всеволодович и Глеб Трофимович пытались ее убедить,

что перевозить Игоря в Москву в таком состоянии нельзя,

рискованно, притом риск совершенно неоправданный,

лишенный здравого смысла, поскольку здесь, в Подгорске, для

спасения Игоря делается все возможное и необходимое, то

есть все то же, что делалось бы в первоклассной московской

больнице. Варя упрекала и свекра, и брата, и особенно мужа в

халатности, черствости, равнодушии, в безразличии к судьбе

бедного ребенка. Она угрожала, что, если случится с Игорем

страшное, она не перенесет, жизнь для нее станет ненужной,

бессмысленной. Она не понимала, что, потеряв контроль над

собой и поминутно дергая своих близких незаслуженными

упреками и необдуманными, неуместными советами, она не

помогает делу, а, напротив, вредит.

Главным своим врагом Варя считала Андрея, а

давнишняя неприязнь к Людмиле Борисовне переросла теперь

во враждебность ко всей семье Орловых. Таких же крайностей

в отношении Андрея придерживалась и Галя, хотя другие - и

Остаповы и Макаровы - были более снисходительны к

Андрею: они обвиняли его в трусости, да и только. Конечно,

трусость это порок, но для него всегда находили оправдания:

не каждому даны такие качества, как храбрость, мужество,

бесстрашие и отвага. Этим награждает мать-природа.

Что касается самих Орловых, то и Александр

Кириллович, и тем паче Людмила Борисовна решительно и

категорично отметали всякие претензии к Андрею, и особенно

обвинения его в трусости. Напротив, считала Людмила

Борисовна, Игорь, в отличие от благоразумного Андрея,

поступил опрометчиво, бездумно, за что и был наказан, и

нечего теперь искать и выдумывать виновных - сам во всем

виноват.

О состоянии здоровья Игоря Андрей справлялся у деда и

однажды спросил Бориса Всеволодовича, можно ли ему

прийти в больницу навестить двоюродного брата.

- Тебе - нельзя, - угрюмо и категорично ответил дед и

прибавил: - Почему, сам должен соображать.

Андрей соображал: возможная встреча с родителями

Игоря и непременные в таком случае объяснения ничего

приятного не обещали - он знал их отношение к случившемуся.

Ему известно было, что родители его навещали Остаповых,

что между Людмилой Борисовной и Варварой Трофимовной

произошел резкий и неприятный разговор, закончившийся

размолвкой, о которой Андрей совсем не сожалел, а даже

напротив - она освобождала его от встреч с Остаповыми и

трудных объяснений. Нельзя сказать, чтоб и в прежние

времена Андрей питал какие-то теплые, родственные чувства к

Игорю и его родителям. Редкие встречи их обычно

происходили на даче Бориса Всеволодовича. Ничто не

связывало этих совершенно разных мальчишек и в школьные

годы, а после школы - и подавно.

Игорю делали переливание крови - донорами были Варя

и Галя. Никто так не может переживать горя детей, как матери,

никто так не берет на душу детские беды и страдания, как они,

родимые, даже если эти дети давно вышли из детского

возраста. И когда жизнь Игоря держалась на тоненькой

ниточке, Варя находилась в состоянии потери рассудка. Она

жила в это время в Подгорске, но не замечала города, который

украшали Дворец культуры и гостиница, построенные ее

мужем. Она не замечала людей, и все ее мысли, до предела

сжатые в один нервный комок, постоянно присутствовали в

больничной палате. Она потеряла сон, а когда под утро

засыпала, на нее обрушивались кошмарные сновидения и

страхи. Она просыпалась усталая и разбитая, как после

тяжелой, изнурительной работы, преследуемая тревожными

предчувствиями. За несколько дней она похудела, осунулась и

постарела.

Печать глубокой скорби легла на ее тонкое лицо и,

казалось, навсегда застыла в мятущемся и молящем взгляде.

Варя замечала за собой, что становится суеверной. На

память приходили различные приметы и поверья: на даче у

деда вдруг появились крысы, а в их квартире - тараканы, и

дверь в бывшую комнату Игоря почему-то начала скрипеть.

Прежде она над подобным поверьем могла только посмеяться.

Сейчас же ее разгоряченный мозг поднимал из кладовой

памяти все мелкое, случайное, давно позабытое и подвергал

обостренному анализу. Она вспоминала всю жизнь сына со

дня его рождения, день за днем, год за годом. Игорем его

назвали в честь Вариного брата, Героя Советского Союза,

человека беззаветной храбрости, замученного фашистами.

Только теперь Варя пришла к заключению, что в характере

сына есть много черт и черточек ее покойного брата. Да и в

судьбе - страшно подумать - тоже что-то есть общее.

Игорь знал о боевых подвигах своего дяди-тезки: в

семейном архиве Макаровых хранились фронтовые очерки

военных лет, воспоминания ветеранов-танкистов - однополчан

Игоря Макарова. Игорь Остапов втайне гордился своим

именем и считал, что он продолжает жизнь своего дяди, чья

фотография стоит на письменном столе в их московской

квартире. Варе вспомнилась даже такая деталь: в то

злосчастное утро, когда они собрались ехать на дачу к деду,

она вошла в комнату сына. Игорь стоял у письменного стола и

держал фотографию ее младшего брата. Взгляд его был

слегка возбужденный, взволнованный. Спросил:

- Можно мне взять портрет дяди Игоря к себе в гарнизон?

- Конечно, - согласилась она и прибавила: - Только бы

переснять и оставить одну карточку нам. Впрочем, возьми, я

попрошу у Глеба, у него, кажется, есть несколько экземпляров.