Черное солнце Афганистана

— Ясно, товарищ майор! — раздались голоса из строя.

— Первыми проходят медицинское обследование те допризывники, кто изъявил желание поступать в летные военные училища. По списку значится двадцать один человек, число счастливое, — и приказал им: — Выйти из строя на шаг для получения медицинской карты!

Санька с нескрываемым удивлением и открытой завистью смотрел на этих счастливчиков. Ничего особенного из себя они не представляли. Такие же, как и они с Коляном, даже на вид многие будут намного послабее. Просто они оказались более смелыми, не испугались строгости медицинского отбора. А у него, у Саньки, с самого детства была мечта стать пилотом, покорять суровую стихию неба. Он всегда восхищался легендарными летчиками, такими как Чкалов, Байдуков, Беляков, зачитывал до дыр книги, в которых рассказывалось о героических перелетах. Голубые просторы воздушного океана звали к себе, притягивали невидимым магнитом, манили и, как ему казалось, ждали его. А он допустил слабину, не решился. Не подал документы. Он смотрел на счастливчиков, получавших медицинские карты, и в его душе бушевал и клокотал, как в кратере вулкана, огненный сплав зависти и обиды. Как же он проморгал, упустил такую редкую возможность?

Когда последний, двадцать первый, получил медицинскую карту, Санька не выдержал. Поднял руку и вышел из строя.

— Товарищ майор, можно обратиться с вопросом? — спросил он с замиранием сердца.

— Слушаю вас.

— А можно и мне?

— Что можно?

— Пойти на комиссию по отбору в летное училище! — выпалил Санька единым махом, с надеждой глядя на майора.

Майор окинул оценивающим взглядом ладную фигуру Беляка и остался доволен. Эти мгновения Саньке показались вечностью. Он ждал ответа, как ждут приговора.

Майор одобрительно кивнул и сказал:

— Можно! — и добавил. — Будешь двадцать вторым.

Одно это слово «можно» разом перевернуло все в душе Беляка.

— А если не пройду? — на всякий случай спросил Санька.

— А куда поступаешь?

— В высшее пограничное.

— Ну, если не пройдешь, тогда и пойдешь в пограничное.

— Согласен с большой радостью!

Санька локтем подтолкнул Коляна, как бы говоря, мол, давай и ты. Но Колян не последовал его примеру, не сделал шага вперед. Он не решился. А может быть, просто не захотел поступать в летное училище. Небо его не привлекало. А может быть и пугало. Колян не отважился рисковать своим будущим. В эти краткие мгновение и пролегла между закадычными друзьями незримая тонюсенькая трещина, которая незаметно разъединила их. Но в то время они еще не осознавали этого. Просто каждый сделал свой выбор.

Проходить медицинскую комиссию оказалось не так страшно, как казалось, но и не очень-то приятно. Тут ты вроде бы уже и не человек, а становишься подопытным кроликом, которого осматривают со всех сторон, ощупывают, взвешивают, измеряют, проверяют зубы, заставляют высовывать язык. Заглядывают в рот, в уши, проверяют слух и зрение. Измеряют кровяное давление, выслушивают легкие, считают пульс, заставляют нагибаться, ложиться на кушетку, застланную чистой простыней, велят по десятку раз приседать и снова измеряют давление, считают пульс, слушают ритмы сердца. А ты находишься в самом неблаговидном виде. Полностью нагишом, в чем мать родила. Смущаешься, и от стыда краска бросается в лицо, когда врачом оказывается женщина, да к тому же еще и приятной наружности. А они на твое смущение не обращают никакого внимания. Обследуют и передают тебя дальше. Почти как неодушевленные детали по заводскому конвейеру, от столика к столику, от одного врача к другому. И ты движешься от специалиста к специалисту, и каждый из них дотошно интересуется именно тем участком твоего тела, тем внутренним органом, который ему наиболее хорошо знаком, в котором он досконально разбирается, и, освидетельствовав, проверив его, выдает свое заключение. А из таких разрозненных заключений, как из мозаики, и создается общая картина твоего организма, определяется состояния здоровья на предмет пригодности несения военной службы в избранном роде войск.

И у каждого столика, врачи и медсестры, с нескрываемым удивлением обращали внимание на Санькину спину и задавали один и тот же вопрос:

— Это откуда у вас?

А там у него по всей широте спины красовался дугообразный синяк. След от удара шлангом. И Санька в который раз пояснял:

— Отец лупанул.

— И за что это он так?

— За нарушение домашней дисциплины.

Это произошло дома за неделю до вызова на республиканскую комиссию. Отец огрел его шлангом за то, что Санька в тот день не наколол дров, а уехал с ребятами в Белорецк навестить заболевшего учителя физкультуры. Молодой преподаватель увлек десятиклассников занятиями самбо. По субботам, для закалки, они вместе с учителем даже устраивали баню с купанием в снегу.

На мандатную комиссию из двадцати двух кандидатов строгие врачи допустили лишь одного Саньку с кратким заключением «годен к летной работе».

Председатель комиссии, седовласый полковник, поздравив с успешным преодолением медицинского барьера, спросил:

— В какое летное училище хотел бы поступить?

Тут Санька и растерялся. Гордость, что он успешно прошел строгую медицинскую комиссию и признан годным, враз улетучилась. К своему стыду, он не знал ни одного летного военного училища. Слышал лишь о Челябинском штурманском, но штурманом ему быть не хотелось. Санька не знал, что сказать. Понимал, что попал впросак. Стоял понуро, закусив губу.

Выручил майор, который вручал медицинские карты.

— Это тот самый смелый парень, который напросился в последний момент.

— Двадцать второй?

— Он самый, товарищ полковник.

— Похвально, — он заглянул в его личное дело, — похвально Александр Беляк! Авиации нужны смелые люди, способные быстро принимать ответственные решения. Вы на правильном пути. Перед вами открываются двери любого летного училища.

Саньке было приятно слышать похвалу в свой адрес, но он топтался на месте и сгорал от стыда, что готов «идти туда, не знаю куда».

— Выбор большой, — полковник взял со стола бумагу. — Вот есть у нас заявка от Сызранского высшего летного. Прекрасное училище! Можем направить туда, если нет возражения?

— Согласен, товарищ полковник! — выпалил Санька с радостью и сразу почувствовал облегчение, что наконец-то он вышел из затруднительного положения.

— Очень хорошо! Значить, в высшее Сызранское и направим.

Санька вышел из мандатной комиссии окрыленным. Мечта сбывается! Он будет учиться на летчика!

Правда потом, пару месяцев спустя, узнав о том, что Сызранское училище вертолетное, как он жалел о своем поспешном согласии, как мучился, писал запросы, просил перевести в Качинское, где готовят летчиков-истребителей, однако получал стандартный холодный ответ: «Ваше личное дело направлено в Сызранское…»

Но тогда в те первые часы его буквально распирала гордость.

А Колян медицинскую комиссию не прошел и особенно не переживал, даже вроде бы и не огорчался.

Домой друзья возвращались радостными и довольными.

Санька тем, что он нежданно-негаданно получил счастливый шанс осуществить свою мечту. Как многие в его годы, он обладал пылким воображением. Оно рисовало в сознании захватывающие картины воздушных полетов. Он мысленно уже летал на истребителе, покорял суровую стихию неба, даже не предполагая о том, что еще ему предстоит пройти нелегкий путь, прежде чем он поднимется в воздух.

А Колян был доволен, что не надо никуда ехать на учебу, которая его не особенно и привлекала, и служить в далекой тайге, где и жилья человеческого поблизости нет, а, главное, что он наконец-то отвязался от постоянного покровительства Саньки. Он так и думал с тихой радостью: «наконец-то отвязался».

Каждый из них сделал первый самостоятельный выбор. Выбор жизненного пути. Первый шаг в будущее.

2

Когда у человека, а тем более у молодого человека, появляется цель, а тем более, если эта цель направлена на осуществлении заветной мечты, то все его существование становится осмысленным. И Санька Беляк, осознавая, что перед ним открывается перспектива всей будущей его жизни, на глазах менялся. Он понимал, что сделан только первый шаг. Важный, определивший дальнейшее направление его жизни. Но — только первый. Нужно готовиться совершить второй — преодолеть барьер вступительных экзаменов. Тут дело будет намного посложнее. Если медицинский барьер он преодолел за счет природных данных и крепкого здоровья, то на экзаменах придется напрягать мозговые извилины, показывать свои знания. А с этим у него не очень шибко-то, особенно по математике. В отличниках не ходил, среди хорошистов не значился.