Танковые засады. «Бронебойным, огонь!»

Подошла пехота — моторизованный полк СС «Totenkopf» — «Мертвая голова». Ну, хоть что-то хорошее — эти панцергренадеры не подведут. Это — элита! К тому же их прикрывала батарея 75-миллиметровых самоходных орудий «Sturmgeschutze-III».

Над головой раздался протяжный свист — это летели к русским позициям тяжелые 15-сантиметровые снаряды гаубичной артиллерии Вермахта. А далеко впереди, у полуразрушенного села, стали вздыматься дымные столбы мощных взрывов. Артиллеристы «перемешивают небо с землей» — теперь они одного цвета, серо-белого…

— Zum Angriff! В атаку! — раздались пронзительные свистки командиров подразделений СС, поднимающих своих людей в атаку.

— Я Тор, прием. Всем экипажам — начать движение. Огонь вести индивидуально по выявленным целям, прием.

— Вас понял, Тор, выполняю.

— Panzer, vorwärts! Танки, вперед!

Серые приземистые «панцеры» шли бронированным клином. Впереди командирский танк Pz.Kpfw.IV обер-лейтенанта Шталльманна, возглавлявшего атаку. Основу клина составляли средние танки «Панцер-III» и «Панцер-IV». Фланги прикрывали трофейные «чехи».

В танковую панораму позиции русских были практически неразличимы на белом фоне снежной равнины. Вперед! Только вперед! Стальные гусеницы «панцеров», перематываясь, подминают снежные метры русской земли. Вслед за танками, прячась за бронированными тушами, идет пехота.

Все ближе и ближе изрытая воронками гаубичных снарядов оборонительная линия русских. Село рядом давно перестало существовать — только почерневшие печные трубы вместо изб смотрят в серое, беспросветное небо.

И вот впереди снежная равнина вспыхивает «светлячками» дульного пламени. В боевых порядках наступающего панцер-батальона взметаются снежно-дымные фонтаны взрывов. Со звоном отскакивают от брони осколки. Это бьют советские «Ратш-бум» — противотанковые пушки, прозванные так немцами за характерный звук выстрела.

Дитрих Шталльманн засек цель.

— Die Artillerie Batterie in Ziel! Артиллерийская батарея в прицеле! — скомандовал обер-лейтенант Шталльманн.

— Яволь! — тут же отозвался заряжающий, panzer-oberschutze Вальтер Зибер. — Feuer bereit! Готов к открытию огня!

— Der Fugasen — Feuer! Фугасным огонь!

Грохнула 75-миллиметровая пушка, от отдачи командирский «Панцер-IV» содрогнулся всем своим стальным телом.

В цейссовскую панораму Дитрих увидел, как на том месте, откуда вспыхивали «светлячки» дульного пламени, взметнулись высокие султаны взрывов.

— Sehr gut! Das Ziel treffen! Очень хорошо! Цель поражена! — обер-лейтенант Шталльманн приказал радисту: — Передай — всем танкам беглый огонь!

— Яволь, герр обер-лейтенант!

— Vorwärts!

Танки ринулись вперед, пехота и штурмовые орудия последовали за ними. Казалось, еще рывок, и коммунисты побегут из своих окопов! Неудержимой стальной лавиной накатывали на их позиции немецкие «панцеры» и «артштурмы»! Кургузые дула их короткоствольных пушек озарялись вспышками выстрелов.

Немецкие танки ворвались на позиции уже расстрелянной ими артбатареи русских. Скрежет металла по металлу: стальные гусеницы «панцеров» сминают противоосколочные щиты советских орудий, давят уцелевших артиллеристов, танки расстреливают в упор из пулеметов пехоту в ватниках и полушубках.

Но русские сражаются до конца — в кресты на башнях летят бутылки с зажигательной жидкостью, растекаясь по броне яростным и жадным пламенем. Гулко бьют противотанковые ружья. Для немецких танков это опасное оружие, особенно — для легких чешских танков Pz.Kpfw.38(t). Имея бортовую броню толщиной всего 13,9 миллиметра, они были очень уязвимы.

Следующая за танками пехота СС уже ведет в русских окопах рукопашный бой не на жизнь, а на смерть. Русские не сдаются, но и гитлеровская мотопехота закалена многочисленными боями. Русская смелость и прусская муштра — нашла коса на камень!

Трещат очереди пистолетов-пулеметов, рвутся гранаты, сталь штыков пронзает податливую плоть.

Вот рослый пулеметчик в ватнике и шапке-ушанке со звездой лупит, встав во весь рост, из «Дегтярева-пехотного», держа тяжелое оружие на руках! Эсэсовцы валятся под раскаленными плетьми смертоносного свинца, как трава под серпом!

Грохает граната на длинной ручке, валится навзничь пулеметчик. Чудес на войне не бывает — и все-таки ватник удерживает часть смертельных осколков. Пулеметчик стонет. На помощь ему приходят боевые товарищи, расчищают свинцом к нему дорогу. Выносит с поля боя раненого молодая медсестричка со школьными еще косичками… Ну, герой, тебе теперь до ста лет жить, раз уж сейчас выжил!..

А другой — чернявый (узбек или татарин, кто сейчас разберет), перехватив винтовку, бьет прикладом прямо в лицо рослого белобрысого детину со знаками различия обершарфюрера СС ^[28]«Totenkopf». И льется арийская кровь под каску, на пшеничного цвета волосы. Валится повелитель «нового мирового порядка», чтобы через мгновение быть приколотым трехгранным русским штыком!

Дитрих Шталльманн выцеливает новую жертву — странную конструкцию, состоящую из пушки на гусеничном тягаче. Это — большевистская «эрзац-самоходка», вид у нее неуклюжий, однако 57-миллиметровое орудие пробивает броню любого немецкого танка. С ней нужно поосторожнее! Правда, и у самой импровизированной самоходки броня очень слабая. Дитрих подбивает ее с первого же выстрела.

— Das ist gut! Das Ziel treffen! Очень хорошо! Цель поражена!

Танк с крестами на широкой «лобастой» башне «утюжит» гусеницами русские окопы.

* * *

Дитрих Шталльманн не сразу понял, что произошло: удар, а вслед за ним — темнота… В чувство его привела жгучая боль. Черный ангел смерти тащил его сквозь огонь куда-то вниз! В бездну! Дитрих заорал от страха и отчаяния.

— Командир, наш танк подбит, мы горим! — донесся голос башенного стрелка-наводчика Вальтера Зибера. — Радист и заряжающий убиты. В живых остались только мы и Алекс Кнаге.

Выбравшись из горящего танка через аварийный люк в днище, оба танкиста поспешили отползти от горящей боевой машины. Дитрих Шталльманн достал из кобуры «парабеллум». Свой «шмайссер» он оставил в горящем танке. «Аржмайстер» Кнаге уже ждал их снаружи, сжимая в руках пистолет-пулемет МР-40, за поясом его черной танкистской куртки были заткнуты две гранаты-«колотушки» с длинными ручками.

— Schneller! Wir müssen wieder front! Быстрее! Мы должны убираться прочь! — прохрипел Дитрих, наглотавшийся дыма в танке.

— Да, герр обер-лейтенант, «иваны» не жалуют танкистов. Они принимают нашу черную форму и эмблему в виде черепа за эсэсовские знаки различия, — надрываясь в кашле, ответил Вальтер Зибер.

Его слова заглушил протяжный грохот — это взорвался боекомплект их танка. Высунувшись из воронки, Дитрих Шталльманн увидел только развороченные броневые руины на месте верного «Панцера-IV». Угловатая башня с коротким стволом валялась метрах в трех от обугленного корпуса. Земля вокруг поверженной боевой машины была усеяна мелкими горящими обломками: сорванными люками, перекрученными люками, кусками резинового бандажа с катков…

Дитрих огляделся. Они находились в воронке от снаряда. Вокруг шел яростный бой. Грохот и скрежет отовсюду, крики раненых, взрывы, летящие с разных сторон пули… Сквозь клочья черного дыма, стелющиеся над полем боя, обер-лейтенант разглядел силуэты русских «тридцатьчетверок».

— Was ist das? Что случилось? — прокричал Дитрих Шталльманн.

— Русские танки! Они появились из ниоткуда!

— Wir müssen wieder front! Мы должны убираться прочь! Уходим отсюда!

Три немецких танкиста, чудом избежавших гибели, где ползком, где перебежками стали отходить. Их едва не раздавил русский танк, они отстреливались на бегу от русских пехотинцев, и наконец-то они добрались до опушки леса — исходного рубежа атаки. Все трое за время сумасшедшего бега по нескольку раз простились с жизнью, но все же чудом выжили.

То-то удивился экипаж поломанной перед самой атакой «тройки», увидев своего командира едва живым и без танка! Оборванные, грязные, с кровоподтеками, трясущиеся от холода — трое уцелевших представляли собой жуткое зрелище.