Бородинское поле

диссонансом на обсуждении прозвучала речь первого

секретаря Подгорского горкома партии, выступавшего от имени

заказчика. Это был молодой, энергичный человек, еще

сохранивший в себе задор и прямоту комсомольского вожака.

Не боясь оказаться в положении белой вороны, он уверенно и

несколько торопливо подошел к трибуне, поправил роговые

очки, которые носил постоянно, и начал, нисколько не

волнуясь и глядя в зал с доброй, располагающей улыбкой:

- Товарищи архитекторы! Я - рядовой потребитель вашей

продукции, один из возможных жильцов будущей гостиницы.

Но, кроме того, я патриот своего города Подгорска, и мне

совсем небезразлично, что за здание будет стоять в центре

нашего города, не испортит ли оно уже сложившийся

архитектурный ансамбль. Убежден, что все выступающие

здесь ораторы были откровенны и высказывали свое личное

мнение, демонстрируя свои личные вкусы, идейные и

эстетические позиции. Я тоже буду откровенен. Меня крайне

удивил, если не сказать резче, тон выступлений и вся

атмосфера обсуждения. Как-то не верится, что я нахожусь в

творческом коллективе. Откуда такое недружелюбие к

товарищу, оскорбления, насмешки?.. А ведь проект товарища

Остапова интересный, оригинальный, он хорошо вписывается

в ансамбль нашего города, древнего русского города со своим

неповторимым архитектурным лицом. Здесь нас пугали

разными словечками: "стилизация", "антимодерн",

"реставраторство", "эклектика" и тому подобное. Я не

архитектор, но понимаю значение и смысл вышеназванных

ярлыков. Именно ярлыков. Обратился художник к древним

традициям своего народа - и это уже "стилизация",

"реставраторство". Где-то использовал, по-своему, конечно,

опыт своих далеких и менее далеких предшественников - это

уже "эклектика". Зачем же так, товарищи? В Москве есть

Казанский вокзал. Его проектировал выдающийся зодчий

Щусев. Великолепное здание, прекрасное. А разве не

навешивали ему ярлык "стилизация"? Было. Лично мне

нравится проект Олега Борисовича Остапова. И мы -

руководители города Подгорска - будем бороться за него!

Боролись, но потерпели поражение. Тогда Олег сделал

для Подгорска новый проект гостиницы, который и был

утвержден, хотя и он прошел с большим "скрипом", отстоять

его стоило немало сил. Дело в том, что проектировать

гостиницу в Подгорске хотел сам Штучко, мотивируя свое

желание тем, что новое здание исполкома построено по его

проекту. Но у Олега был такой же козырь: по его проекту

построен Дворец культуры. Штучко боялся, что гостиница,

спроектированная Остаповым, "затмит" его "шедевр", и

поэтому в порядке компромисса он предлагал поручить

проектирование гостиницы кому-нибудь другому, только не

Остапову. Но тут заказчик проявил твердость, и проект

Остапова, с многочисленными поправками и замечаниями,

был утвержден.

Валя появилась в мастерской Олега за несколько минут

до приезда товарищей из Энска. Она вошла в просторную

комнату с одним большим окном, через которое бил поток

ослепительно яркого июньского солнца, сияющая от счастья,

слегка смущенная и какая-то новая, неожиданная, что первые

минуты Олег стоял ошеломленный, смотрел на нее большими,

удивленными глазами и мысленно спрашивал самого себя: она

это или какое-то сказочное видение ворвалось в его обитель?

Новая прическа совершенно изменила ее лицо. А платье, ее

нарядное светлое платье, придавало стройной фигуре

стремительный и легкий взлет.

- Что вы на меня так смотрите? - улыбаясь, заговорила

Валя, и щеки ее покрыл легкий румянец, а густые ресницы

взволнованно трепетали.

- Не узнаю. Или мне снится...

В темно-голубой рубахе с длинными рукавами и серых

брюках, он стоял перед Валей как зачарованный. Что-то

неотразимое, повергающее исходило от нее, и Олег понял, что

для него в целом мире нет ничего дороже этой женщины.

Раздался звонок, резкий, какой-то неожиданный. Они оба

вздрогнули. Олег поспешил встречать гостей. Вошли трое:

секретарь горкома, председатель исполкома горсовета и

архитектор города Энска. Познакомились. Олег представил им

Валю, и быстро приступили к делу. Начали со знакомства с

проектом гостиницы. Олег рассказывал увлеченно, переходя от

одного стенда к другому. Валя впервые видела этот проект и

немало удивилась, когда под конец Олег сообщил, что проект

этот был жестоко раскритикован и забракован. Рассматривали

молча, с живым интересом, и по выражению лиц гостей Олег

догадывался, что проект им нравится. Начали задавать

вопросы.

- Почему окна ресторана такие высокие, длинные и

узкие? - спросил председатель исполкома.

- Высота потолков в два этажа, - пояснил Олег. Зал

ресторана просторный. А полукруглые апсиды создадут

видимость двух обособленных объемов. Интерьеры будут

украшены декоративными панно под палехскую живопись на

темы Древней Руси. Валентина Ивановна постарается. - Олег

дружески улыбнулся Вале. - Внутри зал будет богато отделан

деревом. Вообще, дерево будет здесь главенствовать.

- Но это влетит в копеечку, - заметил архитектор.

- Но это же не коровник, а, как я понимаю, главный

ресторан города. Здесь должно быть нарядно и уютно. Здесь

все для гостей. В ресторан идут в случаях торжественных.

Ресторан - это праздник! - живо воодушевляясь, ответил Олег.

- Правильно, совершенно верно, - согласился секретарь

горкома. - А третий и четвертый этажи чем будут заняты?

- На третьем - кафе. На четвертом - банкетный зал. Там

тоже господство дерева. И декоративное панно - резьба по

дереву на мотивы русских народных сказок. Впрочем, это

сфера Валентины Ивановны, и я не хочу в нее вторгаться.

А Валя, слушая его, уже представляла себе огромные

панно, выполненные под палех, где на черном лаковом фоне

сверкали золотистые, серебряные, алые краски, видела жар-

птиц и Конька-горбунка, царевну и витязей удалых. Фантазию

ее перебил вопрос архитектора Энска, человека уже

немолодого, обремененного солидным брюшком и широкой

лысиной.

- Олег Борисович, - заговорил он, не глядя на Остапова и

не отрывая взгляда от стенда, - а что, если поубавить

декоративность фасадов, упростить убранство, придать

линиям большую строгость, аскетизм? Это, конечно, трудно.

Как говорил Алексей Викторович Щусев, пожалуй, самым

трудным, и вместе с тем обязательным в архитектурном

творчестве является простота.

"Решил образованность свою показать", - подумал Олег и

сказал:

- Вы не закончили фразу. Далее Щусев говорил: простота

форм обязывает придавать прекрасные пропорции и

соотношения, которые сообщили бы им необходимую

гармонию. Не так ли?

Язвительный тон не смутил архитектора города; С

холодным, высокомерным видом он ответил:

- Гармония - это естественно. Иван Владиславович

Жолтовский как-то заметил: гармония - вот что лежит в основе

всех видов искусства на всем протяжении человеческой

истории.

"Выпендривается перед своим начальством", - решил

Олег и сказал примирительно:

- Все правильно: Жолтовский выдающийся зодчий, но что

я, по-вашему, должен упростить, какое убранство? Что вы

имеете в виду?

- Убрать фигурные наличники, снять жгуты и по-

современному сделать портал. А то он смотрится как вызов.

- Вызов чему или кому? - Это спросил секретарь горкома.

- Современности, что ли, - неохотно ответил архитектор.

- Ты хочешь раздеть здание, оголить, нагишом его