Богатство

ублей, слегка транжирил расстригинское пожертвование. Он посмотрел на босые ноги купца с твердыми серыми ногтями. Не вдаваясь в извилистые настроения этого человека, Андрей Петрович устало велел Блинову:

- Запишите господина Расстригина в дружину и выдайте ему, как и всем, ополченский крест на шапку.

Но купец приспособил его к рубахе:

- Вся грудь в крестах или башка в кустах!

Блинов растолковал ему, что в ополчение его записали, но в десанте он никому не нужен.

- За мои-то кровные, - снова стал рычать Расстригин, - и помереть как следоваит не даете? А может, я жить не хочу?

Соломин вежливо уговаривал:

- Серафим Иваныч, тебе ли в десанте быть?

- Ах так? Тады клади деньги на бочку, все до копейки...

При всем желании Соломин не мог вернуть ему денег, ибо недостающее в сумме пожертвование следовало доложить из казенной кассы, а это запутало бы всю уездную бухгалтерию. Андрей Петрович, не найдя выхода, со вздохом объявил Блинову:

- Мужайтесь - я вашего Сережу из десанта вычеркиваю.

Блинов начал стыдить его в присутствии Расстригина:

- Как вам не совестно? Чистого юношу решили променять на этого забулдыгу, который на войну идет не ради святых чувств, а лишь затем, чтобы семейный скандал продолжить... Как угодно! Но вот вам колокола и все церковные дела, до свиданья.

- Что это значит? - обомлел Соломин.

- А так и понимайте: если не будет мой Сережа в десанте, я сегодня же подаю в отставку... по болезни. Да-с!

Соломин не вычеркнул Сережу, но вписал и Расстригина:

- Ладно, вы тоже в десанте. Только обуйтесь.

- Это мы враз...

На крыльце Соломину попался сумрачный Исполатов.

- Я и сам понимаю, - сказал Соломин извиняющимся тоном, - что в этом деле чистая лирика перемешалась с деньгами.

Траппер ответил:

- Не проще ли будет, если обоих носителей лирики и денег я сразу же угроблю возле этого вот забора, чтобы потом с ними не возиться? В таких делах нужна не протекция, а жестокий расчет...

Андрей Петрович снова наведался на шхуну, которая уже просела в море выше ватерлинии; в ее трюмы были свалены товары для голодающей Гижиги.

Соломин протянул Жабину список десантников:

- Этих людей примите на борт.

- Одного тут не хватает, - ответил прапорщик и самолично вписал в табель зверобоя Егоршина. - Такими стариками не следует кидаться раньше времени. Он и в море, он и на суше как дома... Все! - сказал Жабин, кладя список в карман. - Теперь, даже если вы будете проситься в десант, я и вам откажу - на шхуне людей как селедок в бочке.

Я бы с удовольствием, - вздохнул Соломин, - да у меня совсем иная стезя... чиновная, черт - бы ее побрал.

...Все чаще ему думалось о Губницком.

ВОЗЛЮБИВШИЕ РИСК

На пристани к Соломину кинулась Лукерья Расстригина:

- На што мужа-то забираете? Ведь какой день пьет, себя не помнит. Он же сдуру и вызвался, чтобы мне, горемычной, досаждение сделать.

Соломин не стал объяснять ей денежный вопрос.

- Мадам, я не чувствую себя