Море и плен (СИ)

Властвование Гитлера в оккупированных землях, превзошло и Татарско-Монгольское и Турецкое иго. Оно своим размахом втоптало в грязь и свело к нулю само существование людей на плодородных землях Российского государства.

Когда-же вспоминаешь отношения к своему народу, своего же нового вождя „Новой России” — Сталина — то разницы между немецким вандалом и грузинским варваром нет никакой.

Так, когда одной ночью, наш штаб обороны, как то чудом снесся с Москвой по радио, о присылке помощи, то получил такой ответ Главкома:

„Решать судьбу города поручаю самому командующему, без всякой ожидаемой помощи от верховной ставки и требую рационы продовольствия, медикаментов и боеприпасов сократить до минимума”.

Снабжение гарнизона Севастополя и без этого приказа было урезано до пределов солдатского терпения. Воинам, наряду с врагом, приходилось бороться и с голодом.

Еще большее сокращение съестных продуктов и боеприпасов способствовало только врагу, черноморцев же ставило в безысходное положение, как бы они не крепили свои рубежи, своими телами.

Весна н женщины.

С наступлением солнечных весенних дней, Геринг потребовал от своих летчиков удвоить бомбардировку Севастополя и покончить с непокорными моряками.

Крылатые пираты не заставили себя долго ждать и забросали крепость самыми большими бомбами с небольшей высоты, поскольку знали, что русским поражать их в воздухе нечем.

Москва, на запросы гарнизона, молчала и над городом не -было ни одного самолета со стороны осажденных.

Вражеские столбы взрывов не успевали рассеиваться, они стояли сутками над городом и сменялись новыми разрывами.

Смрад разлагающихся человеческих тел, которые не убирали и не хоронили, пьянил уцелевших воинов.

Оставшееся гражданское население, не пожелавшее оставить город, теперь бежало из горящих подвалов и дворовых щелей и металось по Севастополю. Они искали укрытий, но таковых уже нс было нигде н вместо убежищ, они находили смерть от гитлеровских хищников.

В марте месяце, бригада в которую входил и я, понесла в живой силе непоправимые потери н вынуждена была оставить свой оборонительный участок, отступив под самые склоны скал Балаклавы.

Но и под скалами мало было спасенья. Враг с воздуха продолжал поливать сплошным огнем и эту местность, вынудив бригаду еще больше сужать радиус своих действий, теряя связь с основными подразделениями армии Петрова, которая теснилась вражеским превосходством и частично была парализована в самом центре обороны.

В это время характер боевых действий с обеих сторон был особенно ожесточенный.

Немцы, с помощью своих резервов, сконцентрировали у стен Севастополя все имеющиеся у них резервы.

Враг, помимо своей многочисленной воздушной силы, пополнил свои артиллерийские части и огонь наземного автоматического оружия доканчивал свои преступления воздушными силами.

Немцы в одинаковой степени, громя наши позиции, поливали плавящимся металлом и пещеры пригорода, в которых укрылось мирное население.

Техническое превосходство немцев в воздухе ставило черноморцев в безвыходное положение, как бы не были крепки их нервы и воля к обороне.

Еще в сорока пятидневной осаде Одессы, немцы бес-препятсвенно транспортировали все необходимое снаряжение для Южных армий морским путем.

Советской авиации на этих участках фронта юга небыло и сталинские „соколы” ни в защите Одессы, ни в защите Севастополя участия нс принимали, за исключением двух-трех звенев морской авиации.

Немецкие истребители „Мессершмит-1 КГ, в те дни нечем было поражать, они являлись хозяевами Крымского неба.

Эта машина в любих метеорологических условиях побеждала и ..МБР’, так называемые севастопольцами Морские коровы” и их сопровождающие истребители „ИЛ-16” „Чайки”, которые, в первые же часы осады крепости были „Мессершмитами” полностью уничтожены.

Поэтому, никто другой, как вражеская авиация решала судьбу города. Мне как непосредственному участию нику этих событий, невозможно по ряду причин описать всю кровавую эпопею тех дней, но будущий беспристрастный историк, когда нибудь даст будущему поколению всю картину сверхчеловеческой героики черноморских моряков, когда они горсточкой отражали полчища фашистов у стен Севастополя.

Он опишет, как голодающий гарнизон продолжал бить оккупантов, как переходил на рукопашную схватку, действуя. вместо штыка — руками, которыми душил горло врага.

• •

*

Расчитаннос дробление сил приморской армии дало немцам возможность, при туманности траншей, истреблять отряды. В распоряжении этих отрядов уже не было ни продовольствия, ни даже питьевой воды.

Трехсторонняя осада, отсутствие боеприпасов, голод и болезни не сломили дух моряков, они старались хотя на час, но продлить оборону города.

И все-же. несмотря на полное истощение гарнизона, немецкое командование почему то не решалось занимать город только своей военной силой.

Оно попыталось призвать истекавших кровью севастопольцев своими листовками — к добровольной сдаче

Угрожающий тон ультиматума вызвал среди черноморцев совсем обратный отклик.

Геббельские листовки усилили дух солдат пехотинцев за продолжение борьбы с ненавистным оккупантом.

На Мекензевых возвышенностях, в силу сложившихся тяжелых оборонительных условий, а так-же участ-

ков: Бельбск Салун горы и у подножья Итальянского кладбища, воинам пришлось вести огонь, укрываясь от бомбардировок н сооруженных катакомбах.

Вдоль балки с траверсами, командир этого специального оборонительного рубежа, категорически имел право и запретил появляться на возвышенности горных склонов.

Приказ гласил: „не допустить как в ночное, так и в дневное время просачивание в наш опустошенный тыл второй очереди немецких лазутчиков — автоматического оружия, которых и так много../’

Наземная и морская пехота теперь находилась на Мекензевых огневых рубежах и не на поверхности, а в подземных приходах склона и всякий, кто вольно или невольно нарушал приказ, тут же расстреливался на месте, как мишень врага.

Подземелья оборонительных линий становились не только последними опорными точками севастопольцев, но и готовыми братскими могилами, которые в любое время могли своим тяжелостным земляным одеялом покрыть сотни и тысячи героев защищавших до последнего своего вздоха подступы к любимому городу русской твердыни флота.

• •

Злая судьба черноморцев и полная изоляция от всего мира их крепости, отразилась буквально на всем живом и мертвом в Севастополе.

Людской резерв и материальные возможности настолько иссякли, что никакая мудрость самого талантливого воеиноначальника не помогла бы сдержать натиск врага, если бы морякам нс помогали естественно природные укрепления города.

Черноморцы под огнем неприятеля таяли как снег под лучами весеннего солнца, но Севастополь в грудах развалин, в дыму пожарищ стоял для врага неприступной твердыней.

Так обстояло дело у стен Севастополя, так оно выглядело накануне гибели гарнизона, который сложить оружие живьем отказался.

Сколько прошло дней этой поистине великой битвы за Севастополь? Который шел час? Наступала ли ночь или продолжался день, об этом никто не знал и не думал. Осажденные потеряли счет времени. Как забыли они о еде, о сне.

Закопченные от дыма, с воспаленными глазами от бессонных ночей, окровавленные, они потеряли человеческий облик и думали только об одном — бить, бить и бить заклятого врага, пока действует рука, пока бьется сердце.

Однажды с утра на осажденных словно само небо обрушилось. Гитлеровцы повидимому решили одним ударом покончить с русскими, которые даже развалины города держат в своих руках.

От бомб семифутовой длины, с ревом падавших с неба, вся земля содрогалась словно от землетрссения. В воздухе стоял сплошный гул и рев от взрывов. Сила этой бомбежки была такова, что нс только разрушились картонными домиками оставшиеся здания, но и скалообразные штольни, какими был богат Севастополь.