Нарисованные герои

уродует! – голос у мамы громкий и суровый. Виталька отдергивает палец и заталкивает руки в карманы – подальше от лунных цирков и дорог.

– Сию же минуту вынь руки из карманов!.. Стой как следует! И не тереби штаны, скоро бахрому сделаешь! И нечего горбиться, не старик!

Виталька опускает руки. Спорить бесполезно и опасно. Счастье и так висит на волоске. На паутиночке…

Борис был прав: если уж начинается невезенье, значит, на целый день.

Когда Виталька, разгоряченный и взъерошенный, примчался с хлебом домой, мама уже ушла. На столе он увидел записку: «Не смей никуда уходить, пока не вернусь».

Уже тогда Виталька почуял, что дело худо, но всей опасности еще не знал

Мама вернулась около семи. Наверно, заходила к отцу в техникум. Лицо ее было хмурым, а движения размашистыми. Она сняла и бросила на спинку стула свой форменный жакет – по комнате прошелся ветер.

После этого, не глядя на Витальку, мама грозно произнесла:

– Мало того, что он лодырничает полдня и не может сходить за хлебом! Он еще и драки во дворе устраивает!

– Они сами первые… – начал Виталька.

– Не ври, – деревянным голосом сказала мама. – Вместо того, чтобы помалкивать, он еще учится врать! Полина Львовна своими глазами видела, как ты зверем налетел на девочек! Велико геройство!

В душе у Витальки закипел расплавленный металл.

– Полина Львовна – ябеда! Она всегда про всех сплетничает!

Мама круто развернулась и стальным взглядом пробила Витальку навылет.

– Я не знаю, ябеда Полина Львовна или нет, – отчетливо сказала она. – Я точно знаю другое: девочки играли в классы, а ты ни с того, ни с сего кинулся, разогнал их и выдрал буквально полкосы у Вики Лунцовой. Что я завтра скажу на работе ее отцу?

– Полкосы! – Голос у Витальки стал тоненьким и зазвенел. – Я чуть-чуть только дернул! А она тоже… по больному колену вон как пяткой саданула. Теперь нога не сгибается.

– А ей и незачем сгибаться, – уже спокойно отозвалась мама. – На прямых ногах стоять в углу гораздо удобнее.

– Что? – шепотом спросил Виталька.

– То, что слышишь. – Мама крепко ухватила его за плечо, подтолкнула и уверенным движением задвинула в угол между диваном и тумбочкой с приемником. Носом к стенке.

– Вот так и стой.

От жуткой обиды и унижения Виталька заревел. Правда, не очень громко, сдержанно, однако слезы уже не цеплялись за ресницы и сыпались теплыми горошинами.

– Напрасно гудишь, – сказала мама.

Виталька и сам знал, что напрасно, только не мог удержаться. Но после маминых слов слезы исчезли. Виталька из упрямства поревел еще полминуты и наконец произнес жалобно-возмущенным тоном:

– Маленький я, что ли, в углу стоять?

– Нет, – сказала мама, – не маленький. Маленькие стоят час или два, а ты будешь три.

Витальку чуть не затошнило от тоскливого страха: как же лунные кратеры, которые видны в телескоп, будто на ладони?

Виталька через плечо глянул на стенные часы. Было три минуты восьмого.

Разве тот взрослый и почти незнакомый