Новый Мир ( № 3 2009)

“Критик Наталья Иванова норовит дистанцироваться от, как она выражается, елизаровского трэша. Трэш, однако, придет к ней сам собою, не обрадует. Защекочет”.

“На протяжении всей постсоветской эпохи я слышал от сторонников модернизации сверху: эволюция неизбежна; время все расставит по местам; по мере накопления хороших манер произойдет качественный скачок. Этим людям невозможно было объяснить, что хаос на местах воспроизводится куда быстрее и эффективнее, нежели туда доходят безжизненные, книжного происхождения импульсы из центра”.

Александр Мелихов. Фабрика фальшивого золота. — “Иностранная литература”, 2008, № 12 <http://magazines.russ.ru/inostran>.

“Цветаева называла чернью тех, кто считает Гумилева великим поэтом за то, что его расстреляли, а Маяковского поэтом скверным за то, что он пошел на службу большевикам. И можно с уверенностью сказать, что Нобелевской премией аристократов духа награждает чернь. А значит, мотивы награждения у нее могут быть только фальшивыми, если даже в силу каких-то обстоятельств награжденным окажется настоящий классик. Результат оказывается примерно таким же, как при награждении Ленинской премией: в основном награждаются нужные люди („нужность” у каждой премии в каждый исторический миг своя), разбавленные знаменитостями, чьими именами премия поддерживает свой авторитет, заодно разрушая шкалу ценностей, протаскивая свои конъюнктурные креатуры в один ряд с истинными классиками, Елинек в один ряд с Гамсуном и Памука — с Киплингом. Разница между Нобелевской и Ленинской премиями, конечно, существенная: Ленинская премия выдавала за золото глину, а Нобелевская — только латунь, но зато и авторитет у Нобелевской неизмеримо выше, а потому и вред, который она наносит искусству, неизмеримо больше”.

“Моя родина — Россия, а не государство и его чиновники”. Беседу вел Захар Прилепин. — “Литературная газета”, 2008, 10 декабря, № 50 <http://www.lgz.ru>.

Говорит Евгений Попов: “Я, кстати, не антисоветчик или антикоммунист. Я просто — не советчик, не коммунист, как и большинство моих сограждан. Вот был при царе жандармский полковник Сергей Зубатов, который пытался направить революцию в эволюционное русло, так его отстранили от дел его же начальники и коллеги. Он в 17-м году покончил жизнь самоубийством, а следом грянул переворот тогдашних экстремистов, унесший в дальнейшем миллионы жизней российских людей. Не знаю, как вы, а я Зубатова уважаю не меньше, чем Колчака”.

Настоящей литературы, кроме военной, сейчас в России нет вообще… — “Русский Обозреватель”, 2008, 22 декабря <http://www.rus-obr.ru>.

Говорит главный редактор альманаха “Искусство войны” Илья Плеханов: “Возьму на себя смелость сделать громкое заявление, что в России, кроме военной, ветеранской, настоящей литературы на данный момент нет вообще никакой. Я читаю достаточно много, стараюсь читать современных авторов, толстые литературные журналы, книги. Практически все они ни о чем. Они о неживых. В них нет героев, нет характеров. <...> Ни одной живой души. Нет жизни, нет интересных и реалистичных сюжетов. Надуманно, серо, лживо, неприятно. Именно как раз настоящего, жизненного нет почти ничего, несмотря на все тщательные описания или виртуозные и грандиозные выдумки. <...> Что же в жизни человека не оставляет место лжи в душе, что ближе всего оголяет суть каждого и приближает нас к пониманию себя и мира? Несколько вещей и война — наверное, основная. Трудно переоценить ее влияние на человечество и культуру. <...> Этот пласт литературы оказался единственным, который задевает и поражает своей правдой. Здесь нет мертвых, здесь все живые, несмотря на свою гибель в мире. Это единственная честная литература”.

Сайт альманаха “Искусство войны”: http://www.navoine.ru

“Не надо к переводу относиться как к святыне”. Беседовала Анна Наринская. — “Книжный квартал”. Ежеквартальное приложение к журналу “Коммерсантъ/ Weekend ”. Выпуск четвертый, 2008 (“ Weekend ”, 2008, № 48, 12 декабря).

Говорит Виктор Голышев: “Мне кажется, язык с тех пор, с рубежа XIX — XX веков,— я не говорю о начале или середине XIX века или раньше — кардинально не изменился. Чем наш язык так уж отличается от языка Чехова или Бунина? Появились новые слова, конечно, Чехов не писал про карбюратор, про трансформатор, а так язык, по-моему, с тех пор не изменился. Я не имею в виду, конечно, жаргон. Но жаргон — дело временное, вроде медной мелочи. Он сегодня есть, завтра его нету. А костяк языка пока что сохраняется даже при наступлении нынешних варваризмов. Кстати, их количество, по-моему, сильно зависит от цены на нефть. Вот сейчас нефть станет дешевле, наступит этот кризис — сразу станет меньше менеджеров и их фени”.

“Во мне еще живут советские идеи — я считаю, что если книга уже была нормально переведена, то не надо перепереводить, потому что ты отнимаешь у переводчика — если он жив — хлеб. Мне много раз предлагали перепереводить то Уоррена, то Фолкнера, один раз Шервуда Андерсена — я переводил „Уайнсбург, Огайо”, до меня его еще до войны перевели Охрименко и Танк. Я очень мучился, но не морально — переводчики эти к тому времени уже умерли. Я мучился в другом смысле. Переведя рассказ, я смотрел их перевод — и всякий раз видел, что он хорош. Ну, там, может быть, чуть-чуть мотивчика не хватало, но там не было ошибок, все было грамотно... Зачем понадобилось перепереводить, я не знаю...”

“И собственно тексты устаревают. Иначе никто ничего нового бы не писал. Для меня лично Рабле сильно устарел. Мне это неинтересно совершенно. И даже чтением Пушкина никто не ограничится. Все равно нужно что-то новое”.

“Я наблюдал Риту Райт, она из породы победителей, а Холден Колфилд — пораженец. А такое совпадение, несовпадение — это очень важно”.

Андрей Немзер. Русская литература в 2008 году. — “Время новостей”, 2008, № 237, 22 декабря <http://www.vremya.ru>.

“<...> Сараскина решилась написать книгу, с одной стороны, сейчас невозможную , с другой же — крайне нужную всем, кому есть дело до судьбы и личности Солженицына. Включая тех его оппонентов, что заинтересованы в поиске истины, а не в низвержении ими же из сплетен и передержек изваянного „кумира”. Чудеса, конечно, случаются, но едва ли мы скоро прочтем более фундированную, внятную и проникновенную биографию Солженицына. И это искупает все погрешности, которые можно отыскать в работе Сараскиной”.

См. также: Ольга Лебёдушкина , “Интеллигенция и есть сознание...” — “Дружба народов”, 2008, № 12 <http://magazines.russ.ru/druzhba>.

Лиза Новикова. “Я потом, что непонятно, объясню”. Беседовал Дмитрий Бавильский. — “Частный корреспондент”, 2008, 20 декабря <http://www.chaskor.ru>.

“Я не знаю, как мы посмотрим на „День опричника” или на „П5”, когда действительно окажемся на строительстве ВРС (Великой Русской стены) или в пасти крокодила Хуфу, но пока такие сатирические опыты кажутся необходимым чтением”.

“Я, например, все высматриваю нового Салтыкова-Щедрина, который, разбираясь в сегодняшних уголовных и политических хрониках, умел бы и остроумно обобщать. Как, например, в „Господах ташкентцах”. Вот бы скрестить Юлию Латынину с Владимиром Сорокиным и добавить немного Виктора Пелевина! У нас очень не хватает настоящей умной сатиры”.

О Солженицыне — не по лжи. — “Литературная газета”, 2008, № 50, 10 декабря.

Говорит Юрий Кублановский: “Миссия же Солженицына была — сказать соотечественникам и миру во всю мощь дарования правду о русской катастрофе: революции и ее последствиях. И до последнего Солженицын не верил, не хотел верить, что это — необратимая катастрофа, что это — окончательная гибель русской цивилизации”.