Оула

Медведица прекрасно понимала, что реденькие веточки над головой — совсем недостаточное укрытие от этой гигантской, страшно гудящей птицы. Было бы лучше укрыться под скалистым уступом «слепого» ущелья. Она то успела бы, но с медвежатами никак. Медведица пружинисто присела на всех четырех лапах, приготовив себя к возможной схватке. Она почувствовала, как еще сильнее вжались в нее трясущиеся малыши, что добавляло ей сил.

Страшный грохот, свист, гул стремительно пронеслись над медведицей, чуть не повергнув ее в ужас, и столь же быстро стали удаляться. Она выпрямилась, широко расставив лапы, потрясла шкурой, будто после купания, точно сбрасывая с себя этот ненавистный грязный шум. То же самое проделали за ней и медвежата. Затем все трое долго фыркали и чихали, кивая головами до самой земли, когда их накрыла волна резкого, удушливого запаха.

Медведица уже решилась было продолжить свой путь, как вновь напряглась, услышав нарастающий топот копыт. Она никак не ожидала, что далекое стадо вдруг окажется так близко.

Ни Сенька, ни Виталий, ни Оула, который в тот момент разговаривал со штурманом и не смотрел вниз, а уж тем более медведица, никто не заметил, какой переполох устроила винтокрылая птица в многотысячном стаде. Так и не поднявшись на плато, олени повернули обратно и в ужасе, сломя голову, понеслись обратно по склону. Разгулявшееся эхо добавило смятение, подхлестнуло их, рассеяло по долине.

Разреженное стадо, не зная того, неслось на медведицу. И она, то ли сама догадалась, то ли какой-то предок, сидящий в ней, подсказал, только медведица вдруг рявкнула громче обычного, выскочила из укрытия и, высоко подпрыгивая, понеслась наперерез животным. Живая лавина дрогнула. Передние замедлили бег, заметались, затравленно захрипели и приняли единственное в такой неразберихе решение — повернули в «слепое» ущелье. Широкое на входе за поворотом оно резко сужалось, образуя узкую, шагов в тридцать горловину, затем опять расширялось, но не надолго, впереди был тупик — крутые каменистые склоны, на которые олень никогда не пойдет. Поняв это, олени должны будут повернуть обратно, а там — она, хитрый и коварный хищник.

Живой рекой потекло стадо в «слепое» ущелье не подозревая, что его там ждет.

Еще раз, громко рявкнув, то ли от радости, то ли для того, чтобы ее малыши обязательно запомнили удачную охоту матери и взяли себе на вооружение, продолжая проделывать высокие прыжки, медведица стала «закрывать» западню. Предчувствуя обильную и вкусную еду, медвежата радостно бежали за матерью. В самом узком месте медведица остановилась. Теперь осталось ждать, когда жертва созреет.

Олени, сбившись в самом тупике в плотную кучу, волновались. Хоры медленно кружили по внешней стороне стада, громко и хрипло возмущались, то и дело опускали головы и угрожающе мотали ветвистыми рогами, косились на зверя, выворачивая глаза до белков. Важенки и молодняк образовали второй эшелон обороны. Они тоже кружили вслед за быками. А в самом центре были самые маленькие. Притихшие они стояли в плотном кольце своих родителей, братьев и сестер, прислушиваясь к тревожным звукам, чувствуя себя в безопасности.

Эти звуки волновали медведицу. Молодая и неопытная она торопила события. Она знала, что стадо вскоре начнет все быстрее и быстрее закручиваться и, достигнув определенного напряжения, главные быки пойдут на пролом, увлекая за собой всех остальных. Вот тут-то и надо быть начеку. Медведица пропустит быстрых и сильных, дождется, когда мимо помчатся важенки, молодняк или совсем маленькие, вот тут-то она и поохотится, покажет своим деткам, как надо добывать себе пищу…

Первым на землю спрыгнул все тот же неутомимый летчик. Заглянул под брюхо зависшего в метре вертолета и дал отмашку садиться. Огромная железная туша с облегчением опустилась на землю и тотчас сбавила обороты. Кучка людей, отделившись от чумов, спешила к вертолету. Кто бегом, кто шагом, торопились встретить тех, кто прилетел, услышать новости…

Сошел на землю Нилыч и что-то торопливо сказал подбежавшему Никите. Тот развернулся и побежал обратно к чумам.

Виталий выходил из вертолета с таким чувством, словно он прилетел на другую планету или, по крайней мере, в другую страну. Даже воздух и земля под ногами все показалась непривычным. На взгорке величаво, один за другим стояли пять чумов. Чуть ниже перед ними громоздились нарты, справа опять нарты, но собранные в полукруг, внутри которого трава была вытоптанная до земли. А дальше за стойбищем, Виталий даже зажмурился на секунду, высились синие горы, которые теперь снизу казались еще выше и красивее.

Виталий старался все подметить. Прибежал Никита с легким, пухлым мешком и сразу же сунул его летчику. «Плата за проезд,» — догадался Виталий. Парень в рубашке без всякого выражения заглянул в него, коротко кивнул, запрыгнул в темный проем, затащил лесенку и закрыл дверь. Вертолет взвыл, засипел на всю мощь, закрутил своими свистящими винтами, гоняя под собой ураганный ветер, немного приподнялся над землей, качнулся вперед, задрав хвост, будто боднул что-то невидимое, пошел вперед, набирая высоту.

Все быстро улеглось, словно и не было дикого ветродува, рева двигателя и летчика в рубашке… Остался противный и нудный свист в ушах да запах сгоревшего керосина.

— Ну, здравствуй, мой спаситель, — Виталий протянул руку Никите.

— Эт ты братану говори, да вот отцу, — невозмутимо ответил тот и крепко пожал протянутую руку.

— Ого, сильна тундра! — журналист демонстративно зашевелил пальцами после рукопожатия.

— Терпим пока, — был ровный и с достоинством ответ Никиты. И через паузу: — Надолго к нам!?

— Вот тебе и здрасьте!.. Не успел приехать, а ты уже гонишь!? — Виталий добавил немного обиды в голосе.

— Ты о чем, столица, гостям мы всегда рады, — улыбаясь кончиками губ, ответил собеседник.

— Есть у нас анекдот такой, про тещу. Значит, заявляется теща в гости к зятю, а он ее прямо у дверей и спрашивает, мол, надолго ли ты к нам, маманя? А она в ответ — дескать, пока не надоем. А он ей, так ты что, даже и чаю не выпьешь!?

— Смешно, — вежливо ответил Никита, — считай, что тебе повезло раз ты не моя теща.

— Однако!?

— Ну, пошли, показывай свои хоромы.

Едва Нилыч отошел от вертолета, как его окружила детвора и буквально повисла на нем. По меньшей мере, было странно, что такого угрюмого, осторожного и молчаливого человека так любили дома. «Да-а, детей не обманешь!» — вдруг отчего-то радостно подумал Виталий.

А дед загадочно улыбался, позволяя малышне увлечь себя. Он шел и весело теребил рукой то одну, то другую заросшую смоляную головку. Прямо на ходу что-то доставал из своего рюкзачка и раздавал им, вызывая с каждым разом визгливый восторг. «Надо же, и когда он успел запастись!?» — опять удивился Виталий.

А из светло-серых, выцветших чумов, стоящих на фоне гор, завились веселые струйки дыма. Между чумами и нартами суетливо засновали женщины. Они рылись в поклаже, что-то доставали, бежали в чум и вновь выбегали то за дровами, то опять к нартам.

— Так на сколько ты к нам? — вновь задал свой вопрос Никита.

— Я ж говорю, пока не прогоните, — широко улыбаясь, ответил Виталий.

— По мне так хоть совсем оставайся, — подхватил шутливый тон Никита, — работы всем хватит. Оформим помощником пастуха, а там видно будет.

— Как это помощником, да еще пастуха!?… Не-ет, ты мне что-нибудь поинтеллектуальнее предложи.

— Так это и есть самая почетная и интеллектуальная профессия у нас.

— Ну, а что там еще в вашем штатном расписании?

— А еще — чумработница, но это для женщин, тебе не справиться.

— Да-а, не густо… Ну что ж, тогда погощу немного и вернусь в метро да театры…

— А я любил по выходным в Коломенское ездить, — вдруг проговорил Никита как-то мягко и дружелюбно, — или по старой Москве походить, где людей мало.

— Эй, Семен, ты что здесь делаешь!? — закричал вдруг Никита на молоденького паренька, подъехавшего на взмыленной упряжке.