Последний самурай

А в каком университете вы учились? не без задней мысли спросил я.

В Оксфорде. Знаю, о чем ты думаешь, мысль недурна, но вряд ли окажется правдой. Сколько твоей матери?

Тридцать шесть.

Ну, тогда возможность не исключается.

А как звали ту девушку?

Кажется, Рейчел. А как зовут твою маму?

Я назвал ему имя моей матери.

Так вы уверены, что Рейчел?

Нет, не уверен. Если твоя мать направляется домой после вечеринок и мила с мужчинами, которых в глубине души совсем не одобряет, то она не похожа на ту девушку, которую я знал. Вернее, из нее получился бы куда более приятный друг, которого, увы, я до сих пор не имел счастья повстречать. А как она выглядит?

У нее темные волосы и темные глаза.

Что ж, похожа. Ты вроде бы сказал, она хорошенькая?

В воображении моем возникло прелестное личико девушки в голубоватом свете экрана. Сибилла всегда казалась мне красавицей, когда смотрела «Семь самураев».

Не просто хорошенькая, ответил я. Она настоящая красавица. Особенно когда сердится или взволнована. А когда ей скучно, то выглядит как человек, которому осталось жить недели две, не больше. Как человек, которому осталось жить две недели & который собирается пойти к врачу и умолять его об уколе, чтобы прекратить все эти страдания.

Он пожал плечами. То же самое можно сказать о любой другой женщине. У этих созданий все зависит исключительно от настроения. То, смотришь, весела и беспечна, то в следующую секунду погружается во мрак. В том-то их и прелесть. И ужас тоже.

Они что же, все хотят умереть?

Все они время от времени высказывают такое желание. Но стоит ли относиться к этим словам серьезно, это вопрос! На тысячу женщин не найдется ни одной, которая хотя бы раз в жизни не говорила бы о том, что хочет умереть. Но, возможно, лишь одна на тысячу что-то предпринимает по этому поводу. И из тысячи попыток лишь одна оказывается успешной. Не вижу в этом особой логики, но женщины тем и прелестны, что всякая логика у них отсутствует напрочь. В противном случае они были бы страшно скучны.

Мне очень хотелось услышать, что он скажет дальше. Пусть рассуждает о женщинах, о чем угодно, лишь бы говорил. Пусть заклеймит всех мужчин как тупых и невосприимчивых созданий. И я сказал:

Не уверен, что подобное поведение можно считать нелогичным. Особенно в том, что касается осуществления действа, которое в христианском мире принято считать аморальным. Не вижу также ничего нелогичного в том, что когда человеку не удается совершить непоправимый поступок, это, как правило, отбивает у него охоту в дальнейшем к подобного рода действиям. Не вижу также ничего страшного или нелогичного в том, что такой человек может вовсе и не считать такой поступок аморальным. Ведь им в такие моменты могут управлять другие чувства, к примеру благородство.

Я сказал:

Как-то раз она пыталась совершить самоубийство, но ее вовремя остановили. Она считает, что было бы лучше, если бы намерение ее осуществилось. Она всегда думает так, когда видит, как скучны и тупы люди. А теперь просто не может себе этого позволить. Из-за меня.

Он рассмеялся, показав в улыбке зубы с золотыми коронками.

Так ты что же, боишься, что она может попробовать снова?

Просто я всегда хотел видеть ее счастливой. Я не всегда понимаю, почему те или другие вещи делают ее несчастной. Но если так, то не рациональней было бы предпочесть короткую и несчастливую жизнь долгой и столь же несчастливой?

Возможно, сказал я, ей действительно лучше умереть.

Он прикурил еще одну сигарету. Я уже понял: когда ему не хотелось сразу отвечать на вопрос, он становился еще более собранным. Итак, он щелкнул зажигалкой, затянулся, выпустил дым.

И сказал:

Когда играешь в бридж с начинающими, когда пытаешься хоть как-то им помочь, объясняешь им несколько основных правил. И они следуют этим правилам, а потом вдруг все равно совершают ошибку. Или просто удача оказывается не на их стороне. Но это вовсе не означает, что ты давал им неверные советы. Просто невозможно предвидеть все ситуации, а возникают порой и такие, где все твои правила неприменимы.

Он сказал: Людей, делающих обобщения о других людях, не принято принимать всерьез. А их суждения обычно считают поверхностными, неглубокими. Лишь когда ты узнаешь и поймешь множество людей, сможешь выделить среди них необычных, выдающихся. И это только при одном условии — если будешь смотреть на них так, точно видишь впервые. А так... так все они похожи друг на друга.

Он спросил:

Хочешь, чтобы я судил о человеке, которого ты знаешь вот уже одиннадцать лет и с которым я никогда не встречался? Чтобы я судил о нем по опыту общения с множеством других знакомых мне людей?

Он спросил:

Неужели ты всерьез думаешь, что я стану с тобой спорить?

Он сказал:

Послушай, я вряд ли пригожусь тебе в таком деле. Если тебе понадобится друг, кликни, я приду. А пока что могу дать тебе только одно средство от несчастий. Научу играть в пикет.

И он научил меня играть в пикет.

По большей части выигрывал он, но и мне тоже удалось выиграть несколько раз. И я играл все лучше и лучше. И он сказал, что я очень быстро все схватываю и что из меня получится очень даже неплохой игрок.

И вот наконец он сказал:

Я должен одеться. Встреча была назначена на два, а сейчас уже почти четыре. Неприлично так опаздывать. Он сказал: Желаю тебе всех благ. Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. Загляни ко мне лет через десять или около того. Если научишься к тому времени прилично играть в бридж, обещаю отвести тебя в клуб «Жокей».

И вот я снова оказался на улице. Пошел к Слоун-сквер, сел в метро и поехал по кольцевой.

Я спросил Сибиллу, видела ли она «Семь самураев», когда училась в Оксфорде. Она сказала, что видела. Тогда я спросил, с кем она ходила смотреть этот фильм. Она ответила, что не помнит. Тогда я сказал ей, что познакомился с одним человеком, который, учась в Оксфорде, смотрел этот фильм с девушкой. И что имя этой девушки, возможно, Сибилла. Может, это была и я, сказала Сиб. Да, кажется, припоминаю. Фильм ему не нравился, он все время порывался взять меня за руку. И это когда на экране «Семь самураев»! Представляешь?

А он был симпатичный?

Наверное, ответила Сиб. Теперь уже толком не помню. Когда фильм закончился, я сказала, что хочу побыть одна. С другим, обычным мужчиной я бы себе такого не позволила, — о, они все такие жалкие и неуверенные в себе! С ними лучше ходить на средней руки фильмы, я имею в виду, с такими вот простыми и скучными людьми. А гениальные фильмы надо смотреть с красивыми, блестящими, остроумными людьми. Нет, конечно, они несколько отвлекают от просмотра, но по крайней мере их можно игнорировать с чистой совестью.

А он был остроумен?

Я тебя умоляю, Людо! Я смотрела один из шедевров мирового кино. Откуда мне было знать, остроумен ли сидящий рядом со мной мужчина? К тому же он все время молчал.

Похоже, она немного отошла от «Мира карпа». Из издательства ей прислали новую работу, подборку журналов «Международный крикет», по ее словам, не такую скверную. Я научил ее играть в пикет. Я научил играть в пикет всех ребят и преподавателей из юношеской школы по дзюдо в Бермондси, и вскоре занятия там стали специально назначать на полчаса раньше обычного, чтобы поиграть в пикет. Я выигрывал у Сибиллы два раза из трех, а у всех остальных — девять раз из десяти. Возможно, я мог бы выигрывать у них и десять раз из десяти, но Шегети не зря предупреждал, что чистое везение в этой игре имеет довольно большое значение.

Я искал возможность объявить себя сыном датского посла, но она почему-то не предоставлялась.

Но я мог бы быть и сыном бельгийского атташе.

Я есть сын бельгийский атташе, нарочно коверкая слова, бормотал я себе под нос. Освободить этот человек, и немедленно! Мой отец есть шведский дипломат.