Беглец (СИ)

Она молча приподняла его руку над собой и неосознанно прокручивала на его пальце кольцо с треснутым сапфиром, поглядывая на темнеющие грани и рассматривая предмет, точно он мог быть интересен более, чем на один взгляд.

– Что ты делаешь? – Семеныч отдернул руку.

– Ничего, – испуганно ответила Она, словно опомнившись.

– Как ты?

– А как ты? – повернулась к нему лицом.

– Как всегда.

– Я – также.

– Скоро завтрак? Ты хочешь есть?

– Вообще-то, сейчас ужин. Или он закончился. Ты проспал и остаток ночи, и целый день.

– Да? – Семеныч приподнялся на локте. – А сколько времени?

– Я не знаю, – пожала Она плечами.

– А ты что делала?

– Лежала, – Она посмотрела на него таким кротким взглядом, от которого у Семеныча на секунду перехватило дух. Но в следующий миг вся нежность развеялась Ее резкой фразой: – В потолок плевала. Что мне было делать?

Ее глаза смеялись над ним.

– Грубиянка ты, – Семеныч со вздохом качнул головой и поднялся с кровати. – Спущусь вниз и попробую заказать обратные билеты. Ходить-то можешь?

– Я все могу, – уверенно кивнула Она.

– Вот лекарства, – Семеныч кинул на постель сверток.

Она придвинула пакет к себе ногой.

– Ты сказал, что после моего отравления ты не будешь пить кока-колу! – вспомнила Она, видя бутылку с темно-коричневой газировкой у него в руках.

– Правильно, – согласился Семеныч. – Это пепси. А от нее я не отказывался, если ты помнишь.

– Это вредно.

– Жизнь не вреднее будет, – невозмутимо ответил он. – Утром – улетаем.

– Нет! – выкрикнула Она и, подобрав бумажный пакет с лекарствами, отправила его броском в корзину, которая стояла у зеркала.

– Ты что делаешь?! – Семеныч обернулся. – Тебе надо принимать лекарства.

– Ничего мне не надо! – снова выкрикнула Она, не в силах овладеть эмоциями, которые обрушились на Нее. Возвращение приравнивалось к забытому прошлому: работа, дом и отсутствие Семеныча. Ссоры, редкие встречи и невозможность быть рядом тогда, когда этого хочется. Она не знала, как объяснить Семенычу то, как сильно его не хватает там, дома. Сколько бы раз он Ей не доказывал, что как бы нечасто они не виделись, они всегда рядом: телефон, интернет и простое чувство любви, связывающее все их мысли друг с другом – это не помогало. Она требовала его живого, Она требовала его присутствия, заставляя Семеныча раздражаться, и превращала любое прощание в подобные истерические выпады. – Не хочу домой! И никакие лекарства я пить не буду!

– Мы будем видеться чаще, обещаю, – попробовал успокоить Ее Семеныч.

– Твои обещания не стоят и ломаного гроша! Ты все время врешь!

– Что ты от меня хочешь? – Семеныч остановился напротив постели, чувствуя, как накатывает ярость. – Чего ты добиваешься?

– Тебя!

– Я тебе не игрушка, и не вещь. Поняла? Жизнь прожита, жизнь сложена. И скорей бы она уже закончилась. В детстве – паутина из уроков, обязанностей, и того, что ты все время должен быть таким, кого хотят видеть родители. Сейчас – клетка из прутьев работы, обязательств и опять того же, что ты должен делать так, как хотят другие. Смысл один – тюрьма! И вот ты мне ее не создавай!!! Очередную. Иначе вообще никогда встречаться не будем.

– Будем!

– Не будем.

– Ты договор подписал.

Семеныч промолчал. То, что он недавно и сам выпал из реальности, и единственное, что было для него важным – это Она, уже запряталось куда-то глубоко в сердце, а сейчас на первое место по подвижной лестнице поднялись другие приоритеты.

– Я не собираюсь ничего больше обсуждать, – подвел он итог. – Собирай вещи, и утром мы улетаем. Надоели эти разборки вечные.

Она отвернулась, решая, что лучше: помириться и провести остаток ночи вместе, или…

– А можно… Когда мы прилетим, еще на одну ночь остаться вдвоем? Можно?

– Нет! – оборвал Ее Семеныч.

– Ну почему?! – воскликнула Она.

– Потому! Я и так задержался с тобой. Я не могу.

– Можешь!

– Не могу.

– Почему?!

– Внутренне не могу. Вся эта ситуация давит на меня! Я плохо себя чувствую, когда я с тобой, а не дома.

– Что ты, мальчик, что ли, который должен домой каждый день приходить, как из детского сада? Да какая ей разница, что у тебя командировка на один день будет дольше?

– Хватит! – Семеныч разозлился окончательно. Он не знал, как объяснить Ей, насколько сильно гложет его чувство вины, когда он вынужден лгать семье. Гораздо легче было ему раньше, когда он мог выпить и удовлетворить мужские потребности с понравившейся девушкой. Но с Ней он чувствовал себя преступником, который предает что-то святое. То ли нормы христианского общества давлели над ним, то ли пресловутая мораль, привитая в детстве, то ли боязнь потерять свое спокойствие и спокойствие своих близких. Семенычу неоднократно приходило в голову сожаление о том, что он не родился в восточной стране, где многоженство являлось нормой, а не чем-то постыдным. Все это душило и угнетало его, загоняя в приступы гнева и недовольства.

– Пожалуйста…

– Нет!!!

Она опустила глаза, в которых навернулись слезы. Нервно накручивая локон на палец, уставилась на примятое одеяло.

– Конечно, – проговорила Она, не успокаиваясь. Совместная ночь, где Она сможет обнимать его; целовать его закрытые веки; ощущать стук его сердца; просыпаясь ненадолго, вновь сплетаться ногами и руками; чувствовать себя счастливой и никуда не торопиться до самого утра, которое начнется со склоненного над Ней лица Семеныча – вся эта картинка треснула на миллион осколков под отрывистым звуком: «Нет!!!». – Только переспать ко мне и бегаешь. Когда тебе удобно. Отлично устроился…

– Ты достала! Не буду я больше бегать, если это тебя напрягает! Мне это вообще не нужно! И я не понимаю, зачем с тобой связался! Настоящий мужик должен иметь дела исключительно с проститутками. Заплатил и ушел. И забыл!

– Хорошо, что ты не настоящий мужик, – сказала Она и чуть не подпрыгнула на постели, потому что Семеныч со всей силы ударил кулаком по стенке шкафа.

На этом их разговор остановился.

Семеныч молча ушел умываться и бриться в ванную комнату, проклиная тот день, когда познакомился с Ней.

Она, сглатывая слезы, доставала вещи и косметичку из чемодана, сожалея о том, что когда-то встретилась с Семенычем.

Среда

На рассвете подъехал автобус, следующий до аэропорта. После ссоры Они больше не проронили ни слова. Семеныч откинулся на кресло, скрестив руки на груди, чтобы даже случайно не коснуться Ее локтя, который Она расположила на подлокотнике. Заметив его движения, и Она убрала руку с подлокотника. Автобус был почти полон, собрав туристов с разных отелей. Их отель был последним остановочным пунктом. Пустая дорога и равномерное движение укачивали Семеныча, и он задремал.

– Девушка, глаза не сломайте! А то я их вам прикрою, – Семеныч услышал Ее раздраженный голос.

– Ты чего? – нарушил обоюдное молчание Семеныч.

– Ничего. Распахнула свои черноокие дыры и пялится в твою сторону. Мне это не нравится.

Сидящая впереди них девушка в платке, из-под которого выбивались черные волосы, отвела взгляд и, поерзав, выпрямила спину, прислонившись к спинке кресла. Поправила подол длинной юбки.

– Ты ведешь себя неприлично, – Семеныч оглянулся на сонных пассажиров.

– А мне наплевать, – со злостью ответила Она. Справиться со своей досадой от ссоры с Семенычем Она и не пыталась. Негодование на всех и вся плескалось через край.

В этот момент девушка вновь выглянула из-за спинки и снова осторожно покосилась на Семеныча.

– Шея затекла? Разверни свою голову на дорогу и смотри вперед! – Ее голос становился еще более раздраженным.

Девушка вспыхнула и отвернулась, поправляя платок.

– Я сейчас пересяду от тебя, – возмущенно прошептал Семеныч.

– Свободных мест больше нет, – ответила Она. – Ты видел, что она смотрит на тебя?