Беглец (СИ)

– Видел. Пусть смотрит. Это ее дело, на кого смотреть.

– Нет. Не будет она смотреть на тебя, – как упрямый ребенок, сердито проговорила Она.

Семеныч недовольно взглянул на Нее. Хотел что-то ответить, но в это время автобус закрутило вокруг своей оси. Люди закричали, с верхник полок посыпались вещи. И автобус стал крениться на бок, пытаясь выровняться. Семеныч мгновенно выдернул Ее с сиденья и крепко прижал к себе, обняв Ее руками.

Гул, треск, шум, хлопок, дым, падение, крик. Удар. Еще удар. Тишина…

Вместо неба – зеленая трава.

Она приподнялась с земли: автобус катился кубарем с дороги по крутому холму.

С разбитыми стеклами и покореженными рамами транспорт вскоре лежал на боку.

– Семеныч!!! Семеныч! – Она испуганно вглядывалась в силуэты людей, которых вытряхнуло из автобуса, в разбросанные и отлетевшие вещи, чемоданы, сумки.

– Я здесь! – услышала Она позади себя родной голос. Семеныч, прихрамывая, шел к Ней. – Лихо мы.

Недавняя ссора не позволила им приблизиться друг к другу. Проскользнувшие немые вопросы и ответы о самочувствии во взгляде, и только.

Семеныч зашагал к автобусу. Она поплелась за ним. Те из людей, кто смог подняться и ходить, засуетились: пострадавших было много, и наиболее частыми травмами оказались переломы, растяжения, вывихи и порезы от разбитых стекол. Водитель вызвал службу спасателей и руководил действиями тех пассажиров, кто мог самостоятельно передвигаться. Раны перевязывали одеждой из чемоданов и сумок. Лекарственные и дезинфицирующие средства в аптечке быстро заканчивались. Самыми опасными оказались попавшие в вену осколки. Водитель накладывал давящие повязки и жгуты, которые становились вишневого цвета от крови.

Она расстегивала сумки, выискивала наиболее пригодные для перевязок вещи и благодарила судьбу, что водитель оказался с медицинским образованием. Увидев открытый перелом ноги у одного из пострадавших, Она невольно вскрикнула и с облегчением услышала вой сирен приближающихся машин скорой помощи. Она тут же отошла подальше, не в силах больше смотреть на травмы и раны. Семеныч находился в десяти метрах от Нее: сначала он помогал полной женщине встать и искал ее вещи, затем проводил ее до машин скорой помощи. После включился в медицинские бригады. Необходимые действия и первую помощь они оказывали прямо на месте и только потом перекладывали пострадавших на носилки, которые затем несколько мужчин поднимали наверх, по холму. Машины скорой помощи прибывали и сразу же отъезжали.

Семеныч обернулся, ища Ее взглядом, в котором Она если и не прочитала, то почувствовала его недоумение: на них, единственных, не было ни царапины, будто они только что подошли к автобусу, а не скатывались внутри него по склону.

Она опустилась на траву, наблюдая, как транспортируют людей, как кому-то оказывают первую помощь, как кто-то пытается найти свой багаж, как выползает солнце из-за синей дымки гор, как кто-то плачет, как кто-то кого-то зовет, как Семеныч втискивается в автобус, как к автобусу бежит врач и мужчины с носилками…

Ту самую девушку в платке вытащили из автобуса. Истошный крик девушки звенел в ушах. Лицо ее было усыпано торчащими осколками стекла, а из-под пальцев, прижатых ко впавшим глазницам, струилась кровь. Девушка билась в истерике от боли, ее с трудом удерживали на носилках двое мужчин.

«Нет. Не будет она смотреть на тебя», – они оба одновременно вспомнили Ее фразу. Семеныч с искренним ужасом встретился взглядом с Ней. Она умоляюще замотала головой с горестным выражением лица, отрицая даже косвенное совпадение сказанных Ею слов и несчастного случая.

Полицейские ограждали место аварии полосатой лентой. Семеныч, неприязненно всматриваясь в одинаковые лица полицейских, старался держаться от них подальше после случая с мистером Меркури и завещанием. Он помогал таскать сумки и чемоданы наверх к подъехавшему микроавтобусу для тех, кто отправится в аэропорт и не имеет претензий. Она, заметив, полицейских, поторопилась скрыться в микроавтобусе.

«Обычная авария? – Семеныч не мог успокоиться. – Это обычная авария, или Она что-то делает такое с пространством, что оно под Нее заворачивается?! Когда меня переехал Ребенок, Она сама сдернула меня с места и попросила подвезти домой. И ничего тогда не заметила. Задремала, будто. Хотя не спит никогда в машине»

Семеныч уселся рядом с Ней. Она взволнованно смотрела в приоткрытое окошко, нервно водя ладонями по бедрам. Щеки Ее горели. Водитель микроавтобуса курил, в ожидании разрешения от полицейских на отъезд. Они негромко переговаривались.

«Какая ерунда лезет мне в голову, – тут же осек себя Семеныч. – Это простая случайность и не более того. Она, наверное, виноватой себя чувствует. Сама недавно одной ногой была на том свете после падения вертолета. А я какую-то ночь пожалел».

Семеныч решил разрядить обстановку, а заодно, и помириться.

– Захоти, пожалуйста, домой, а то так и самолет разобьется. Хорошо, если мы погибнем сразу, а если изувеченными останемся? – шутка Ею не оценилась. – Приедем, и будет тебе ночь, хорошо?

– Что? – отстранилась Она от него.

– Ты же кричала в номере: «не хочу домой». Почти сработало, – попробовал улыбнуться Семеныч.

– Да? – возмущенно прошептала Она. – Давай, скажи, что та девушка в платке теперь не только на тебя не сможет смотреть, но и вообще ни на кого. Давай! Ко всем моим словам найди последствия! А сам чистенький ходи под небом!

Семеныч смолк, понимая, что озвученные Ею его мысли нелепы и, действительно, не могут иметь под собой оснований. Ему стало неловко.

– Я тут совершенно ни при чем! Знаешь, это очень неприятно, когда тебя считают причиной чего-то нехорошего! – сообщила Она ему, прислушиваясь к разговорам полицейских и водителя.

– Знаю, маленькая. А еще неприятнее, когда ты сам себя считаешь этой причиной. Поэтому мне тяжело с тобой проводить ночи. Совесть меня гложет, понимаешь? Не дави на меня.

Она сердито поджала губы. Потом повернулась к нему:

– Жизнь проходит. И ночи пройдут, а мне тебя не останется.

– Мы же договор подписали. Я тебе останусь.

– Да ну тебя. Придумал ерунду и ей аппелируешь теперь. Надо все делать вовремя.

Семеныч поморщился.

– Я и так всю жизнь делаю то, что надо. Терпеть не могу это слово. Можно, я хоть от тебя его не буду слышать?

– Можно, – обиделась Она. – Не надо мне никакой ночи. Подавись ей.

– Нет уж, – немного поразмыслив, ответил Семеныч. – Не надо еще хуже, чем надо.

– Наконец-то. Выдолби это на своей совести. Там, чувствую, места много.

– Ты договоришься…

– Не договорюсь, – Она притянула его лицо к своему и поцеловала в губы. – Я хочу домой, хочу ночь и люблю тебя. Я не виновата, что мы не можем быть постоянно вместе?

– Я б с тобой и дня не выдержал, – ласково сказал Семеныч, трепетно прижимая свой нос к Ее носу.

– Неправда. Я б тогда тебя никогда не доставала, и ты был бы мною доволен.

– У тебя неверное самомнение.

– Ну и ладно. Почему мы не едем? – Она прикрыла шторку. Разговор за окошком становился все жарче. Полицейские были возбуждены, а водитель постоянно ахал и вскидывал руки.

– Выбраться бы скорее из этого города, – пробормотал Семеныч.

В микроавтобус зашла пожилая пара.

– Какой кошмар! – причитала женщина, обмахиваясь рукой. – Вы слышали, кого поймали?

– Кого? – спросила Она.

– Девушку, что последнюю из автобуса извлекли. Она в международном розыске, и ее ищут уже много лет.

– За что? – вяло уточнил Семеныч.

– Как я поняла, она много лет похищала новорожденных детей, чем-то их пичкала, чтобы те молча спали во время перевозки, и переправлялась с ними за границу. Судьба детей до сих пор неизвестна. Выдвигают версию, что она работала на заказ клиники, которая поставляет биоматериал. Она доставляла детей как доноров костного мозга и органов, а также для опытов. Работала целая система во многих городах и странах. Но на след выйти не удавалось. И если бы с глазами у нее ничего не случилось, она продолжала бы свою чудовищную деятельность, – женщина устроилась на сидении, находясь в крайнем возмущении от услышанных новостей. – Девушку на территории аэропорта ждали с фальшивыми документами. У нее сумка была набита поддельными документами и деньгами. Под вторым сиденьем стояла, в нише, которая осталась от демонтированной печки.