Шизофрения

— Что ты, Вадюша! Мне здесь… нормально…

— А как твой НФР? — Вадик явно тянул время, чтобы заинтриговать.

— Вадь, не тяни, не для того ведь звонишь! — воскликнула она нетерпеливо. — Говори прямо!

— Слушай, Сандрочка, помнишь, мы твою статью во французский журнал давали? — в его голосе зазвучали торжествующие нотки.

— Помню. И что? Прислали гонорар? — скептическим тоном осведомилась она.

— Лучше, Сандрюся, лучше! — прежде чем продолжить, Вадик выдержал паузу. — Тебя приглашают на конференцию! В самое сердце Франции — город Париж!

— Ага-а… – неопределенно протянула Александра.

— Ты не поняла что-ли? — удивленно воскликнул Вадим. — В Париж едешь! Если забыла, напомню, это там, где Эйфелева башня, Сена, Собор Парижской Богоматери, кабаре «Лидо» и французские модные вещички! В общем, возвращайся из логова египтопатов и собирайся в Париж. Поедешь сделаешь доклад по своим исследованиям…

Известие о предстоящей поездке в Париж было весьма кстати. Неожиданный выход из создавшейся ситуации. И не нужно никому ничего объяснять. Полночи Александра, закутавшись в одеяло, просидела в кресле на лоджии, прислушиваясь к звукам ночного города. Каир, чуть омытый недолгим дождем, спал в ласковых объятьях ночи, прильнув к прохладным берегам Нила. Накрывшись небесным покрывалом, мирно дремали пирамиды, христианские храмы и мусульманские мечети… Потому что люди тоже спали… Копты, мусульмане, иудеи, язычники и атеисты прикоснулись блаженными грезами к единому звездному небу… В котором нет границ, вражды и интриг…

На металлической пике двухметровой ограды, накрепко вонзившейся сзади прямо под воротник его плотной куртки, висел человек. Не просто висел, что само по себе могло показаться необычным, если бы его кто-то увидел в этот момент, а еще и силился дотянуться до нагрудного кармана. Сделать это было трудно. Невообразимо трудно, потому что куртка, наглухо застегнутая на шее, давила подмышки и тянула руки вверх, а ноги совсем чуть-чуть не доставали до бетонного основания. Да еще и черная вязаная шапочка сползла прямо на глаза. На лице человека было написано отчаяние. Да и как иначе? Все было неправильно не только с его одеждой, но и ситуацией. Если бы подобное случилось с ним на его собственном заборе, так и плевать! А тут — забор чужой, улица тоже чужая, соседей и прохожих на помощь позвать никак нельзя. Кто бы ни услышал призыв — помогать станет только вместе с ментами, на неизбежный вопрос которых «почему висишь на чужой ограде?» ответа у него не было. Потому и тянулся он к нагрудному карману куртки, куда по счастливой случайности положил телефон вместо привычного бокового. Он даже перчатку с руки зубами стряхнул, чтобы сподручнее было. Хоть и мороз на улице был, и неизвестно, удастся ли надеть ее снова, но лучше уж руку отморозить, чем всему целиком замерзнуть на ограде или сидеть в ментовском обезьяннике в ожидании долгих разговоров с дознавателем. Наконец, пуговица на кармане поддалась, и кончиками пальцев ему удалось вытянуть мобильник. Он открыл крышечку и дважды нажал кнопку соединения, в душе радуясь тому, что нужный номер оказался последним, на который он звонил.

— Мишаня! Блин! — радостно прохрипел он в трубку мобильника, с трудом удерживая его в руке вместе с перчаткой, которую пришлось вытащить изо рта. — Слышь! Выручай! Я как бы завис! Где-где?! В п….е! Помнишь, мы на прошлой неделе в поселок на разведку ездили. Ну, там где пруд и монумент? Во! Быстро сюда приезжай. Чего-чего! С забора меня снимать! Пока соседи ментов не вызвали. Да меня с улицы не очень видно. Я за кустами, как бы, висю. Тьфу! Вишу… — пробормотал он, провожая взглядом перчатку, которая все-таки выпала из руки. — Да блин причем здесь висельник? Мне сейчас как бы не до приколов. Приезжай, не тяни… Лестницу по-любому прихвати, электрик хренов!

Отъезд Александры был похож на бегство. Утром она позвонила в представительство «Аэрофлота», чтобы поменять билет, потом долго дозванивалась доктору Али, который, как оказалось, до обеда читал лекции и поэтому отключил телефон, но, когда, наконец, снял трубку, не сомневаясь ни секунды, согласился отвезти ее и в представительство авиакомпании, чтобы обменять билет, и в аэропорт на вечерний рейс. Сказал только обычную фразу «Ничего страшного!» и посетовал, что бензина в баке машины маловато, а заправляется он обычно по утрам.

— Бензин что ли свежее? — не смогла не поинтересоваться она .

— Холоднее! — невозмутимо ответил доктор. — Значит — объем меньше и в бак больше влезает! — сообщил он, гордясь собственной рачительностью и смекалкой. — Я не богатый, — скорбно пояснил доктор, но от денег за доставку в аэропорт категорически отказался…

Уже погрузив вещи в машину, Александра все же решила зайти к Ивану Фомичу попрощаться, но ни его, ни Зама на месте не оказалось — уехали в посольство на мероприятие. Приколола к двери кабинета записку «Улетаю в Москву. Спасибо вам за все…» с многозначительным многоточием в конце.

«Пусть поволнуются и поищут, — почти злорадно думала Александра по дороге в аэропорт, представляя растерянное лицо «утреннего жаворонка». — Дудки! Членство в здешнем женском клубе в мои планы не входит. Пусть сами перестирывают грязное белье в своем коммунальном корыте».

…До аэропорта по ночному Каиру доехали быстро. По дороге молчали. Каждый о своем. Доктор Али угрюмо посапывал и, судя по сосредоточенному виду, высчитывал в уме объем бензина, недолитого в бак в связи с повышенной температурой вечернего топлива…

Кончики пирамид вдали выглядели понурыми… Александре тоже стало немного грустно. Почему-то вспомнила Сашечкину фразу о том, что Египет не лечится…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

У рукава, ведущего от самолета, Александру встречали сотрудница аэропорта с красной табличкой ВИП и Кузя с изящным букетом цветов.

— Откуда ты узнал, что я прилетаю? — подставила она щеку для поцелуя. — Я ведь Ивану Фомичу ничего не говорила.

— Летайте самолетами «Аэрофлота»! — провозгласил Кузя. — И в каждой стране о вас будут заботиться его представители, — он расплылся в торжествующей улыбке.

— Так значит меня в самолете в салон бизнес-класса пересадили тоже по твоей просьбе?

Кузя таинственно улыбнулся, что означало: «Хвастаться не буду, тем более что ты сама все правильно поняла».

— А что с рукой? — спросил он озабоченно.

— «Поскользнулась — упала, очнулась — гипс», — отшутилась она, и чтобы избежать дальнейших расспросов, добавила:

— А под гипсом сам знаешь что, — многозначительно постучала пальцем по повязке.

Кузя понимающе кивнул, сумев удержаться от стандартной фразы про открытый перелом.

— Ты, похоже, похудела? — Кузя явно решил ей сделать приятное.

— Не поверишь! Вешу всего пятьдесят восемь килограммов!

— Мои пятьдесят восемь килограммов счастья! — расплылся он в улыбке и приобнял Александру за талию.

«Надо было сказать шестьдесят», — весело подумала она…

…Москва встретила слякотью на Ленинградке и серым небом, прильнувшим к земле.

«Климат и настроение точно взаимосвязаны, — думала Александра, разглядывая проплывающий за окном унылый пейзаж. — А, может, Онуфриенко прав, и солнце действительно светит только в Египте? В Москве уж точно лика не кажет. Всего пятьдесят пять дней в году», — вспомнила где-то прочитанную статистику.

Впрочем, тоскливый сумрак скрашивало светящееся радостью Кузино лицо.

— Как поездка, Сашенька? Довольна? Как Иван Фомич? Обеспечил достойное пребывание? Заботу проявлял?

— Да-а, уж! — протянула Александра. — И днем и ночью!

— Что ты имеешь ввиду? — подозрительно покосился Кузя. — Что значит ночью?

— Как что? — рассмеялась она. — Круглосуточный пост у двери квартиры. А когда сам не мог, Зам на службу заступал.

Кузя замолк, видимо, размышляя, стоит ли уточнять подробности.

— А как исследование? Полезная была поездка? — наконец, спросил он.