Орша (СИ)

— На, — говорит. — Вырезай снежинки, как скучно станет.

Снежинки я вырезать не стала, зато освоила подачу свечками: высокий подброс салфетки через спинку стула в корзину — с отскоком от печки или прямым попаданием. За три дня коробка набралась под завязку. Истекших из меня соплей хватило бы оклеить обоями гостиную.

Кошки-мышки

На кухне под печкой за ночь образовалась круглая дырка — вчера не было, сегодня есть. Ну, это в нашем человеческом измерении дырка выросла за ночь, а в мышиных масштабах стройка шла целую вечность. Мышь провела геологические исследования, разнюхала запахи рисовой каши и рыбного супа, прикинула объем работ и решила разрабатывать. Она вооружилась зубами и терпением. Точила ночью, когда все спят, а кошка ушла на работу. Точила днем, когда пацаны бесились так, что у всех в доме, включая кошку, от шума закладывало уши. Она ударными темпами прошла половую доску и наткнулась на прибитую поверху жесть. Мышь решила не жалеть зубов и усилий. «Доберусь до рая, наберу хлебных крошек и куплю себе протезы», — думала она и грызла, грызла, грызла…

К утру в тоннеле забрезжил свет и в лаз провалился последний кусок старого железа. Мышь станцевала победный танец, но сделать вылазку не успела — зазвонил будильник, дом проснулся. Васька зашаркал тапками, оделся и ушел в школу. Тетка захлопала дверями, пошла доить козу и впустила кошку. Ванька встал с кровати и забегал по полу туда-сюда и обратно сюда-туда. А я погремела кастрюлями, вскипятила чайник и поставила дрожжевое тесто. Тесто пахло раем, а измученная долгостроем мышь была голодна, как демон ада. За хлебную крошку она была готова сдохнуть — мы проверяли: бросили кусок хлеба рядом с дыркой, в ней тут же зашевелился мышиный нос. Кошка от нашего коварства пришла в восторг. Отодвинула приманку подальше от лаза и вытянулась в струнку. У мыши не было ни одного шанса, но ей повезло — мы с Ванькой проявили сентиментальность. Мы решили, что такая целеустремленная мышь достойна награды, и скинули корку прямо в дырку. А Женька сбросила следом конфетный огрызок. А после они с Ванькой столкнули туда оладий. А в обед — кубик вареной картошки из супа и комок рисовой каши на второе. Кошка устала сидеть в засаде и ушла спать, а на мышь с прохудившихся небес все валилась и валилась манна. Надеюсь, у нее хватило ума и твердости не умереть от заворота кишок. Потому что наша целеустремленная кошка выспалась и теперь тоже ждет заслуженной награды.

Рыночные отношения

Между подростками установились рыночные отношения с бюджетом в 500 рублей. 500 белорусских — это наши пять, — плевая сумма, выраженная одной бумажкой. Бумажка переходит у подростков из рук в руки и обеспечивает их всем необходимым. Женька за эту бумажку дает старшей сестре Лене дочитать свою библиотечную книжку, а Лена за нее же красит Женьке ногти. Если Лене нужны Женькины резинки для волос, она на добровольной основе возвращает пятьсотрублей обратно, и Женя хранит бумажку до тех пор, пока ей самой не потребуется отфилонить от уборки комнаты или заплести косички. Мы с теткой по невежеству своему пытались переть против рынка, — призывали к сестринским чувствам и бескорыстию. Потом поняли, что рыночные отношения выгодны в первую очередь нам. Пока девицы не ввели хождение дензнаков, они дрались, скандалили и шумно клянчили друг у друга вещи и услуги. Сейчас на решение любой проблемы уходит не больше десяти секунд.

— Женька, дай джинсы надеть.

— Пятьсорублей. А дашь красный лак?

— Пятьсотрублей обратно.

И все, — тишина, покой и никто не обижен. А все вместе напоминает бородатый анекдот про двух ковбоев. Моя маман его очень любит. Расскажу. Скачут два ковбоя по прериям, видят коровья лепешка. Оди говорит:

— Джон, спорим на сто долларов, что ты ее не съешь?

— А спорим, съем!

Джон съедает коровью лепешку, получает сто баксов, еду дальше. Смотрят, еще одна лепешка.

— Ник, а спорим на сто баксов, что ты ее не съешь?

— Я?! За сто-то баксов?! Легко!

Ник съедает и получает бабло. Едут дальше, но настроение уже какое-то не радужное. И тут Ник соображает:

— Джон, а мы, выходит, говна бесплатно наелись…

Кошка виновата

У детишек что ни косяк, то кошка виновата.

— Кто сломал палатку?

— Кошка!

— Вася, ты не брал мои войлочные бусины?

— Нет, это, наверное, кошка.

Сегодня нашла на полу истыканный иголкой тюбик салициловой мази и устроила парням нагоняй. Потому что накануне они выпотрошили одноразовый шприц и играли в доктора.

— Можно мы скажем кое-что в свое оправдание? — спросил Василий.

Умеет сформулировать просьбу — уважаю.

— Давай, — говорю.

— Это кошка прокусила.

Ну, конечно, кто бы сомневался. Парни получили от меня добавочную порцию педагогического крика с постукиванием по столу. Вечером я увидела, что кошка под буфетом с упоением что-то жрет. Нагнулась — таки да, салициловая мазь. Среди груды медикаментов кошка выбрала именно ее и спокойно доела.

Скоростной день

Вот бываю же такие дни — сверхскоростные, как экспрессы TGV. Такой день начинается, вроде, как обыкновенный, но ты за него успеваешь осознанно сказать только «доброе утро», и все. Дальше день несется вскачь с гиканьем, воплями, драками, разборками «ты-у-меня-украла-гони-пятьсотрублей», прятками, пугалками и прыжками со шкафа на диван, потому что под вечер — вот ведь невезуха! — по телику показали Человека-паука. В девять вечера ты переводишь дух и думаешь: «Йопта, а день-то кончился! А на что ушел, куда делся? Что вообще было между «добрымутром» и «спокойнойночи»? Прикинула — а ничего! Я даже из дома не выходила.

Сперва был завтрак — готовка и мытье посуды. За ним обед и снова мытье посуды. Вечером, само собой, ужин — как ни странно, очень много посуды! В промежутках успела расписать подросткам ногти (обошлось без мытья посуды), топила печь, пекла вафли — на этом пункте помимо мытья посуды вымыла пол и постирала Ванькин свитер, потому что он мне помогал готовить. А я ему говорила: «Не надо, Ваня, я лучше сама». Но он разве послушается? Это было всего лишь яйцо! Одно! Но Ванька так ловко его разбил, что усрал стол, стул, пол и себя по самые уши. Потом начал замывать с пола желток и усрал всю кухню. А потом наливал себе чай и, ополоснув стакан, ухнул его в сливное ведро, и я снова мыла пол.

Вечером мы рассматривали схему солнечной системы и орали, не жалея легких, во имя науки. Потому что Василий не умеет говорить тихо. Он орет так, словно имеет необходимость перекричать не только слова, но и мысли говорящего. А Ванька тоже имеет что сказать и необходимость перекричать Василия. Звуковые волны этих двух иерихонских труб сходились как раз в месте нахождения моей несчастной головы, оставив на ней от уха до уха рельсы, шпалы и линию электропередач. День-экспресс со свистом промчался по всем нам и провалился в прошлое. И ведь ничего особенного не произошло. Любая женщина легко припомнит тысячи таких дней и скажет: «А че такого-то? День как день.» И будет полностью права.

* * *

Моя кровать и прилегающая к ней территория — это сейф и оружейный склад в одном флаконе. Оружейный конфискат я прячу под матрасом. Сегодня спала на двух браунингах и пульках к ним, сломанной пополам палке-нунчаке, пластмассовых наручниках и треснувшем по всей длине мече. Под кроватью средний подросток Женька хранит коробку со своим сокровищами — пятьсотрублей, бисер, резинки для волос и пузырьки с маникюрным лаком. Моя кровать — территория табу, а решения обжалованию не подлежат. Пацаны безропотно требованию сдают оружие, а потом долго и нудно клянчат его обратно, но сами ко мне под матрас не лезут. Старший подросток Ленка вышаривает Женькины сокровища где угодно, но ко мне под кровать не суется. А тут еще кошка повадилась откладывать под моей кроватью кучки. Видимо, тоже прониклась ко мне доверием. Это уже явно лишнее, но с кошкой очень сложно спорить. Кто держал кошек, тот меня понимает.