Орша (СИ)
![Орша (СИ)](/uploads/posts/books/191156/191156.jpg)
Орша (СИ) читать книгу онлайн
Стоит в городке Орша дом в окружении 24 соток земли — терем-теремок, и живут в нем две тётки среднего возраста, четверо детей, призрак бабушки, кошка, мышка и ещё… За эту повесть автор стала лауреатом премии журнала «Октябрь» 2012 года.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Опять про кошку
Каждую ночь наша кошка ходит на работу. Она бы, конечно, охотно туда не ходила, но тетка внимательно следит за выполнение трудового договора: за шкварник ее и в сарай. Утром тетка приходит доить коз, и кошка получает свободу. За ночь она успевает так дико соскучиться, что сразу бежит к нам целоваться. Прибежит, разбудит, обмурлыкает, оботрется щеками, общекочет усами и к следующему. Благодаря кошке, у нас каждое утро начинается с порции бескорыстной любви. А потом кошка напивается молока, и, выбрав теплое местечко, спит до вечера, пока тетка снова не возьмет ее за шкварник. А ведь все потому, что тетка единственная из нас встает по часам — по тупому механическому будильнику.
Договор дороже денег
![Орша (СИ) - _5.jpg](https://flibusta.biz/covers34534265325342/2/8/6/2/2/8/564175/1485329627/_5.jpg)
Тетка топила печь и откопала в мусорной корзине официальный документ с печатями и подписями. Из документа следует, что рыночные отношения наших подростков не стоят на месте, а развиваются, согласно законам свободного от моральных установок бизнеса. Как оказалось, за истекшую неделю на внутреннем рынке подростков существенно выросла инфляция и пошли в ход долговые расписки. Так что неразменные пятьсотрублей навсегда утратили ценность.
Детальная расшифровка с сохранением авторской пунктуации и орфографии:
Договор!
Я Лапезо Евгения Валерьевна даю Лапезо Елене Валерьевне красовки за то что она даст мне 1000 руб и превезет от папы 5000-12000 руб
08.02.2011
Подписи сторон: неразборчиво
Печати сторон:
на Женькиной написано: ЖЕКА роспоюс печать. По кругу лозунг: «Лена чмо, а я ничё»
Принематель: Лапезо Евгения В. (подпись)
Отдаватель: Лапезо Елена В. (подпись)
Документ годен до 09.02.2011 до 24.00
* * *
День сегодня такой — холодно, хочется тепла. Тетка сварганила себе шапку, которая оставляет открытыми только очки и нос. Надела тулуп до пят и ушла в открытый космос за шпульками — то ли монашка, то ли нинзя на службе советской армии. Подростки до сих пор спят — под одним одеялом, прижавшись друг у дружке. Не ругаются, не толкаются, не дерутся — редкий случай. Кошка нашла тепло в ванькиной кровати. Прикинулась одеялом с моторчиком: тронешь — мурчит. Ванька выклянчивает тепла у меня. Прибегает, тычется головой:
— Хлянь, какие у меня уши холодные.
Грею ладонями.
— Надел бы ты свитер.
— Не, не надо.
В другой раз у него холодные руки, коленки, спина… Васька выпрашивать тепло стесняется. И получать тоже. Его обнимешь — замирает, как зверушка. Аж не дышит. А потом начинает смеяться и рассказывать что-то, чтобы меня повеселить. Как медведь в мультфильме пернул в прорубь и всплыла дохлая рыба. Ужасно смешно.
* * *
Уезжала на четыре дня в Минск. Пацаны соскучились, встретили с визгом, повисли на руках, даже диковатый Васька. Ванька, услышав, что я называю Василия милым и дорогим, взревновал. Пока шли в поликлинику и обратно, плелся сзади. Дома его душа не вынесла, и он пнул Василия ногой. А я его за это отругала. Ванька погрузился в бездну страдания. Выгреб из закромов мои подарки, сложил мне на подушку, одел куртку с шапкой и начал с громким сапом натягивать ботинки.
— Вань, ты куда собрался?
Тишина — мужчины уходят молча. Я села рядом с ним на корточки, обняла.
— Да ладно тебе. Давай поговорим.
Ткнулся в меня лбом и молчит.
— Пообещай мне, что не будешь больше драться с Васей.
Ванька напрягается — это с моей стороны подло, потому, что вилка. Ванька мне отказать не может, но и свое слово держит, как железное. Он уже проспорил мне все свои пестрики. Причем тупо так, на кино. В том эпизоде по лесу гуляла беззаботная пейзанка и искала козочку.
— Сейчас ее сожрет монстр, — сказала я, а Ванька позволил себе не поверить.
Ударили по рукам. Я поставила на кон тазик вафель, а он все свои пестрики. Это была чистая с моей стороны подстава, и ставки не равны, но я ведь не надеялась на исполнение контракта. Думала, ну так — пару раз максимум сдержу его истерики и то хорошо. Но я о-о-о-очень не дооценивала Ваньку. С тех пор, когда чудище утопило пейзанку в болоте, Ванька закатил всего один пестрик, да и то так быстро его свернул, что сказал потом, будто это не считается.
— Ну пообещай, Ваня. Я ж не просто так прошу, я хочу, чтобы ты счастливый был. Злые люди тяжело живут, а добрые легко.
— Я злой, — всхлипывает Ванька.
— Все мы тут не подарки. В каждом две собаки — добрая и злая. Какую кормим, та и растет. А ты очень добрый. Ты даже кошку никогда не обижаешь. Покорми свою добрую собаку — принеси мне дров, раз оделся.
Ванька нагрузил дровами санки, втянул их в сени и перетаскал к печи. Гора получилась огромная, дверца еле открывалась и к умывальнику не пройти.
— Зато теперь тебе надолго хватит, — сказал Ванька, а потом спросил:
— Инга, как нужно жить?
Эх, Ванька… Знала бы я это — не сидела б тут с тобой.
* * *
Сегодня вышла в огород и вдруг осознала, что впервые вижу его ранне-весенним. Я жгла старую картофельную ботву, тетка выгребала из сарая навоз, Евгения сажала цветочки, а Ванька бегал вокруг костра и орал «Гори-гори ясно, чтобы не погасло» — помогал, колдовал. Спросила бы меня сейчас бабушка, я бы сказала ей, что живу так, чтобы моя душенька была спокойна. И она безмятежно спокойна. Вот только сны снятся мутные, я в них все чего-то ищу, куда-то бегу, кого-то теряю. Хочется верить, что не себя.
У мамаши Лапезо с приходом весны началась вторая молодость. Это она сказала нам сама, когда шла мимо. Ванька не видел ее полгода. Завизжал от радости, кинулся, ткнулся лбом в живот. Мамаша Лапезо ласково оттолкнула его ногой и сказала, что ей ужасно некогда, она выходит замуж. А вообще, позвонить можно? Весна, йотпать — любовь и прочие глупости. У Ваньки потом случилась истерика. Не, он маме ничего, кроме досвиданья, не сказал, к ней у него претензий не было. Истерика случилась из-за выброшенной куртки, которую перед самым приютом ему подарила мама. Куртка была явно подобрана на помойке и пошита из дырок. К тому же мамаша Лапезо опоздала с ней года на два, и из рукавов подарка Ванькины руки торчали чуть не по локоть. Но эти аргументы на Ваньку не подействовали.
— Да, — орал он. — Куртку выбросили, и меня в приют сдайте! Давайте! Валяйте! Мне все равно!!!
Ольга от удивления сперва накричала на Ваньку, а потом ревела на кухне и утиралась полой садовой куртки. Лицо у нее было черным от земли.
* * *
Кошка поймала мышку и с удовольствием ее мучила. Отпускала на пару шагов и снова ловила, подбрасывала в воздух, поддавала когтями, заставляла жертву бороться за жизнь. Но мышь попалась религиозная. Она не пыталась противиться злу, а только молилась и тряслась так, что под ней вибрировал пол. Мы с теткой сидели в первых рядах амфитеатра и изо всех сил делали вид, что ничего не замечаем — пили свой утренний кофе. Потому что ну куда нам в хозяйстве мышь? Один вред и потрава. А кошка что? Кошка делает свою работу. Методы у нее, конечно, инквизиторские, ну тут уж против природы не попрешь. Я согласилась с теткой, но когда ее вызвали к телефону, все-таки выпихнула кошку в коридор. Мышь устало отползла в угол, решив там дождаться кошку и принять-таки мученическую смерть. Я взяла ее тряпкой и вынесла на веранду. Мышь долго не верила своим глазам. Озиралась и нюхала воздух. Потом флегматично побрела прочь и сгинула в половой щели. Кошка так и смогла поверить в мое предательство. Вернувшись на кухню, она методично проверила все углы и ботинки, перевернула вверх подошвой каждый тапок. Загрустила было, но нашла утешение в свалившейся сверху манне небесной сосиске. Утешилась и легла спать. А мы с теткой взяли лопаты и ушли в огород копать. А мышь сделала из щепки и кошачьего уса гусли и отправилась по погребу петь своему серому народу песнь о Чудесном Спасении.