Шагай вперед, мой караван... (СИ)

- Наши дети уже выросли и повзрослели, а ты все такая же, какой была в год нашего знакомства, - сказал Левон с осуждением. - И в сказки про святых и волшебников веришь с тем же энтузиазмом. Я в твоего Саи Бабу и в чудеса, которые он якобы творит, не верю, а потому и восторгов твоих не разделяю. Человек есть то, что он есть. И не надо так упорно искать в нем скрытый смысл. Он, как любая тварь на земле, рождается, вырастает, размножается, стареет и погибает, чтобы уступить место следующему, удобрив на последок собою землю. Вот и весь сказ.

- Эх, Левушка, Левушка. - Во взгляде Ланы, устремленном на мужа, было сочувствие и упрек. - Столько раз мы с тобой на эти темы беседовали, столько подтверждений ты получил - от меня, от Вики, от ушедшей матери - и ничто тебя не переубедило. Ты нацепил себе на глаза шоры и не хочешь их снимать. Видно, тебе так легче жить.

- Вот подцепит твоя дочь, не дай Бог, в этой грязной стране какую-нибудь страшную болезнь, тогда я посмотрю, как ты запоешь.

Лана погасила бра в изголовье и легла, повернувшись к мужу спиной.

Заранее заказав по телефону такси, Вика со Стивом вышли на рассвете. От Беркли до Оклэндского аэропорта они доехали за каких-нибудь 15 минут. Зато в Терминале их продержали больше часа. Из-за угрозы терроризма не только багаж, но и всех пассажиров долго и нудно проверяли по одному - прощупывали, просвечивали, а иных даже заставляли раздеваться. Наконец, их впустили в самолет. И хоть перелет предстоял утомительнейший - целые сутки в пути, с двумя посадками в Нью-Йорке и Лондоне, Вика радовалась, как ребенок, не веря в свое счастье.

- Вот наболтаемся. - Она блаженно откинулась на высокую спинку неудобного, тесного кресла.- На год назад и на год вперед.

- Что до меня, так я собираюсь беспробудно спать всю дорогу, - заявил Стив с серьезным видом и, подложив под голову маленькую подушечку, демонстратив- но закрыл глаза. Но через минуту медленно приоткрыл один глаз, лукаво скосив его на Вику.

-Ах так!- Она сделала вид, что сердится и, достав из сумочки свою неизменную Беллу Ахмадулину, положила книжку на откидной столик.- Тогда я буду всю дорогу читать.

Он взял изящный белый томик с золотыми узорами, повертел его в руках.

- Что это?

- Стихи. Все равно ничего не поймешь. Они на русском языке.

Зажав томик между ладонями, он прикрыл глаза и просидел так в полной неподвижности несколько минут. Потом, устремив затуманенный взор вдаль, проговорил:

- Хорошие стихи. Душу будоражат. Написаны женским сердцем и нервами. И с нею в соавторстве творили оттуда, - он указал подбородком вверх. - Я имею ввиду, к ней подключались.

Вика смотрела на него с интересом.

- Ты хочешь сказать, что...

- Ага. Удивляешься? Это я от Бабы перенял. Он, знаешь, сколько писем со всего мира получает. Мешками. И, не вскрывая конверта, знает содержание каждого, независимо от языка, на котором оно написано. Он снимает на тонком плане заключенную в нем суть.

- Понимаю. У меня так получается пока только при прямом контакте с людьми и животными. И то не всегда.

- Любую информацию можно брать, минуя глаза и уши - доступ более короткий и более надежный. Приведу опять в пример Саи Бабу. Он родился в глухой деревне Путтапарси, жители которой говорили исключительно на своем местном диалекте. Конечно же он не мог знать ведического языка и санскририта, на которых писались во 2-1 тысячелетиях до нашей эры религиозные трактаты Древней Индии. Но, еще будучи мальчиком, Баба не только декламировал наизусть целые главы из Вед и Махабхараты, но и указывал ученым, прослышавшим о его феномене, где и какие места в текстах пропущены, а какие вставлены позднее.

- Ты знаешь, - задумчиво проговорила Вика, - мне кажется, я могу это понять.

...Самолет совершил вторую посадку в лондонском аэропорту Хитроу. Пассажирам на время стоянки было предложено освободить салон и погулять на аэровокзале. Медленно продвигаясь к выходу, зажатый торчащими, как кости, подлокотниками и напиравшими сзади пассажирами, Стив начал вдруг проявлять беспокойство. Пройдя вместе с Викой сквозь гофрированный рукав, он остановился и, попросив ее подождать, не объясняя причины, вернулся назад.

- Где капитан? Я должен увидеть капитана,- сказал он стюарду, следившему за пассажирской разгрузкой.

- Пилоты всегда выходят первыми, - не слишком любезно ответил стюард, высокий, лощеный брюнет лет 30, которому тоже, видимо, нетерпелось поскорее ступить на твердую землю. - Я могу вам быть чем-нибудь полезен?

Всмотревшись в него с некоторым сомнением, Стив неохотно сказал:

- Вообще-то вы не тот человек, кто мне нужен. Но, думаю, в ваших интересах будет передать капитану то, что я вам сейчас скажу. У нашего самолета неисправно левое шасси. Во время взлета оно еще продержится. Но при посадке в Бомбее могут возникнуть серьезные проблемы.

Стюард испуганно смотрел на него. Стив уже “видел”, как он бежит в службы безопасности аэропорта с требованием снять подозрительного пассажира с рейса.

- Вы... террорист? - дрогнувшим голосом спросил он.

- Так сильно волноваться вам следует не из-за меня, а из-за шасси. Террористы обычно обнаруживают себя в воздухе, а не на земле. Я всего лишь... ясновидящий, скажем так. И в своих прогнозах не ошибаюсь. Если вы не хотите подвергнуть опасности жизни пассажиров и свою собственную, постарайтесь настоять, чтобы шасси проверили прежде, чем мы взлетим.

- Да почему, собственно, я должен вам верить? Если начнут действительно проверять, мы застрянем здесь на несколько часов.

- А если не проверят, - Стив вдруг заговорил на итальянском языке, причем на диалекте того местечка, откуда стюард был родом, - ваша прикованная к постели мать, ваша голубоглазая красавица жена,ваша трехлетняя дочка и еще не родившийся сын рискуют остаться без кормильца. Выбирайте. И не забудьте, левое заднее. - Повернувшись к ошеломленному, потерявшему дар речи бортпроводнику спиной, Стив зашагал прочь по шаткому полу приставного рукава.

- Ты что-нибудь забыл? - спросила поджидавшая его Вика.

- Да. Носовой платок.

- Это новое название шасси?

Он бросил на нее быстрый взгляд и усмехнулся.

- Простите, коллега. Не учел. Пришлось поговорить со стюардом по душам.

Боюсь, мы здесь слегка задержимся.

Как только самолет закончил набор высоты, к Стиву и Вике подошел лощеный стюард и, улыбаясь во весь рот, предложил:

- Будьте любезны, возьмите вашу ручную кладь и пройдите вместе со мной.

Несколько озадаченные, они повиновались. Стюард привел их в полупустой салон первого класса и, указав на два широченных кресла с мягкими подставками для ног, сказал тоном гостеприимного хозяина:

- Располагайтесь. До конца полета эти места ваши. Здесь вам будет намного удобнее и спокойнее. - Он наклонился к самому уху Стива и, краснея, пролепетал ему что-то на непонятном Вике языке.

Собственно, не понял ни слова и сам Стив. Три часа назад, находясь в состоянии особого возбуждения, он без труда подключился к полю строптивого стюарда, заговорив с ним на языке его мыслей, языке, которого он никогда прежде даже не слышал.

Из кабины пилотов вышел капитан, симпатичный, крупный, ясноглазый блондин с военной выправкой.

- Так вот вы какой, наш юный герой, - сказал он, представившись Стиву и его попутчице. - Мы, признаться, не сразу поверили. Но самолет - штука деликатная. Тут нужно прислушиваться ко всему, даже к таким, не слишком надежным советчикам, как интуиция. Решили на всякий случай проверить, чем черт не шутит. Вы оказались правы. Именно заднее левое. Фантастика! Но теперь вы можете быть абсолютно спокойны. Все неисправности ликвидированы. Примите от имени экипажа и от меня лично нашу глубочайшую признательность.

- Не стоит благодарностей. Я ведь был заинтересован в безопасности полета не меньше вашего.

- Вы - гражданин Америки, не так ли?

- Именно так.

- Тогда, может быть, позволите разыскать вас, когда вы вернетесь? Нам в авиации такие люди очень нужны.