Когда рассеется туман

— Я поговорю с мистером Хантером, — торопливо пообещала Ханна. — И попрошу его звонить перед приходом.

Дебора сделала вид, что задумалась.

— Нет, — сказала она наконец, покачивая головой. — Боюсь, уже слишком поздно, этого мало. Думаю, мистеру Хантеру вообще пора забыть дорогу к нашему дому.

— Ну это уж чересчур, Деб, — удивился Тедди, и Ханна почувствовала всплеск благодарности к мужу. — Мистер Хантер вполне безобиден. Поэт, конечно, богема, но не более. Если он действительно будет звонить, я думаю, слуги…

— Тут еще в чем дело, Тедди, — перебила брата Дебора. — Мы же не хотим, чтобы пошли всякие ненужные слухи?

— Ненужные слухи? — не понял Тедди и вдруг рассмеялся. — Да ты что, Деб, ты боишься, что кто-нибудь решит, что Ханна и мистер Хантер?.. Что моя жена и подобный тип?..

Ханна прикрыла глаза.

— Я ничего не боюсь, — злобно ответила Дебора. — Но люди любят трепать языками, а сплетни не лучшие помощники бизнесу. И политике.

— Политике? — задумался Тедди.

— Мама сказала, что ты решил предпринять еще одну попытку. Так как же избиратели поверят, что ты сможешь управлять народом, если они заподозрят, что ты не можешь управлять собственной женой? — Дебора с торжеством отправила в рот полную вилку, стараясь не задеть ярко накрашенные губы.

— Я об этом не думал, — озадаченно признался Тедди.

— И не думай, — тихо посоветовала Ханна. — Мистер Хантер — друг моего погибшего брата. Он приходит поговорить о Дэвиде.

— Да я знаю, старушка, — с виноватой улыбкой ответил Тедди и беспомощно пожал плечами. — И все-таки Деб права. Понимаешь? Мы не можем давать повода для сплетен.

После этого разговора Дебора ходила за Ханной, как привязанная. Глубоко оскорбленная отказом Робби, она жаждала своими глазами увидеть его изгнание, более того — хотела, чтобы он понял, по чьей милости ему отказали от дома. И когда Робби наконец появился в доме номер семнадцать, Дебора уже сидела на диване рядом с Ханной.

— Доброе утро, мистер Хантер, — радостно улыбаясь, поздоровалась Дебора. Ее пальцы нетерпеливо пощипывали мех лежащего у нее на коленях Банти. — Как приятно снова вас увидеть. У вас все в порядке?

Робби кивнул.

— А у вас?

— Лучше некуда, — уверила Дебора.

— Ну как? — улыбнулся Робби, глядя на Ханну. Сжав губы, та протянула ему «Бесплодную землю» Элиота.

— Мне очень понравилось, мистер Хантер. Запало в душу.

Ханна неуверенно взглянула на Дебору, та смотрела на нее в ожидании.

— Мистер Хантер, — собравшись с духом, начала Ханна. — Я вынуждена кое-что с вами обсудить. — Она указала ему на кресло Тедди.

Робби поглядел на нее внимательными темными глазами и послушно сел.

— Мой супруг… — сказала Ханна и замолчала, не зная, как продолжить. — Мой супруг…

Она обернулась к Деборе, но та притворилась, что целиком занята расчесыванием пушистого Банти. Ханна молча смотрела на ее длинные, тонкие пальцы, острые ногти…

Робби посмотрел туда же.

— Ваш супруг, миссис Лакстон… — подсказал он.

— Мой супруг, — тихо договорила Ханна, — предпочел бы, чтобы вы больше не появлялись в нашем доме без особой надобности.

Дебора спихнула Банти с колен и одернула платье.

— Вы все поняли, не так ли, мистер Хантер?

Вошел Бойли с подносом. Поставил его на столик, кивнул Деборе и вышел.

— Вы ведь останетесь на чай, — сладким голоском, от которого у Ханны по спине пошли мурашки, предложила Дебора. — В последний раз?

Под руководством сияющей Деборы они завели неловкий разговор о крушении коалиционного правительства и убийстве Майкла Коллинза. [24] Ханна едва ли слушала. Ей хотелось остаться с Робби наедине — всего на несколько минут, чтобы все ему объяснить. Нет, Дебора ни за что не позволит.

Ханна уже решила, что, наверное, уже никогда не сможет извиниться перед Робби, и ощутила вдруг, как, оказывается, привыкла к его обществу, и тут в дверях возникла Эммелин, обедавшая где-то с друзьями.

В тот день она была на диво хороша — уложила волосы светлыми волнами и накинула новый оранжевый шарф, под которым ее кожа словно светилась. По привычке Эммелин не вошла, а влетела в комнату — Банти шарахнулся под кресло — и, упав на кушетку, сложила руки на груди.

— Ф-ф-у! — выдохнула она, словно не замечая царившего в гостиной напряжения. — Я набита, как рождественский гусь. Никогда больше не буду есть! — Эммелин приподняла голову. — Как делишки, Робби? — Не дожидаясь ответа, она вытаращила глаза и села. — О! Вы никогда не догадаетесь, кого я встретила на приеме у леди Сибил Колефакс! Я сидела там, болтала с душкой лордом Бернерсом — представляете, он установил у себя в роллс-ройсе маленькое пианино! — как вдруг появились никто иное как Ситуэллы! [25] Все трое! Живьем они гораздо интереснее. Милый Сэчевэрел, с его остроумными шутками, Осберт, с его маленькими стишками, как их, когда кончается смешно…

— Эпиграммы, — пробормотал Робби.

— Он почти такой же остроумный, как Оскар Уайльд, — тараторила Эммелин. — А лучше всех была Эдит. Она прочла одно из своих стихотворений, и мы не смогли сдержать слез. Вы знаете леди Колефакс — она с ума сходит по всяким знаменитостям — ну, я и не удержалась, похвасталась, что знакома с Робби. Она чуть не умерла. Мне вообще сначала никто не поверил: все считают меня ужасной выдумщицей — понятия не имею, почему—и теперь, Робби, вы просто обязаны пойти со мной вечером — доказать, что я не вру.

Она передохнула и одним неуловимым движением выхватила из сумки сигарету, сунула в рот и зажгла. Выпустила облачко дыма.

— Скажите, что сходите со мной, Робби! Одно дело, когда не верят твоим выдумкам, и совсем другое — когда не слушают правды.

Робби помолчал, подумал.

— Во сколько мне за вами зайти? — спросил он наконец. Ханна удивленно моргнула. Она-то ждала, что он откажется, как бывало всегда, когда Эммелин тащила его на свои вечеринки. Что он относится к друзьям Эммелин так же, как сама Ханна. Может быть, его неприязнь не распространяется на лорда Бернерса и леди Сибил? Или слава Ситуэллов покоя не дает?

— В шесть! — засияла Эммелин. — Как здорово! Робби прибыл в половине шестого. Забавно, думала Ханна, что человек, прославившийся своей непунктуальностью, является вовремя, чтобы составить компанию еще более безответственной особе.

Пока Эммелин одевалась, Робби подождал ее в гостиной в компании Ханны, и она наконец-то получила возможность рассказать ему про происки Деборы. Робби только отмахнулся и заверил, что он и так обо всем догадался. Потом они заговорили о другом, и время, наверное, полетело очень быстро, потому что в комнату очень скоро впорхнула Эммелин — одетая и готовая идти. Робби попрощался, и они с Эммелин растворились в ночи.

Так и повелось. Ханна виделась с Робби, когда тот заходил за Эммелин, и Дебора ничего не могла с этим поделать. Однажды она все-таки попыталась выставить его, но Тедди пожал плечами и сказал — когда хозяйка развлекает беседой гостя, пришедшего к ее младшей сестре, это элементарная вежливость. Не сидеть же ему, в самом деле, одному?

Ханна старалась довольствоваться этими краткими моментами, но ловила себя на том, что думает о Робби постоянно. Он никогда не рассказывал о том, что делает, когда не сидит у них. Ханна даже не знала, где он живет. И она начала придумывать себе его жизнь: с ее воображением это было несложно.

Она легко обходила тот факт, что Робби проводит много времени с Эммелин. Это ведь ничего не значит. У Эммелин полным-полно друзей, Робби просто один из них, вот и все.

Однажды утром за завтраком Тедди похлопал ладонью по раскрытой газете и спросил:

— И как тебе твоя сестрица?

Ханна занервничала, гадая, что выкинула Эммелин на этот раз. Взяла протянутую газету.

Всего лишь небольшой снимок. Робби и Эммелин выходят из ночного клуба, судя по всему, вчера вечером. Эммелин получилась превосходно, заметила Ханна, — хохочет, вскинув подбородок, и тянет Робби за руку. Он, в свою очередь, прячется в тень и смотрит в сторону.