Человечище! (СИ)

Мутный тип вдруг остановился. Под ним был люк. Ржавый люк, отлитый на РМЗ

(Ремонтно-Механический Завод) уездного города N, о чем свидетельствовала надпись на

квадратной табличке, приваренной к крышке. Мутный тип вцепился в крышку пальцами

рук и ног. Семен помог. (Поди ты – рифма! Ног – помог. Ба! Да вы, батенька, поэт!) Кое-как они оттащили крышку люка с ее привычного места, тем самым открыв свету еще

один эллипсообразный объект равного радиуса, длину обода которого можно было

вычислить по формуле l = 2пR – попросту дырку в полу серого здания без окон.

Мутный тип юркнул в дыру и исчез в ярком свете. Семен тоже юркнул. И тоже исчез.

Кругом было много всяких приборов, толстых змей электропроводки, каких-то

пипикающих ящиков и много всего непонятного Семену. Зато мутный тип очень хорошо

во всем этом ориентировался: он тут же стал бегать на четвереньках от одного аппарата к

другому, что-то сверяя и проверяя. Потом он подбежал к Семену, держа в руках банку

скверны (где он ее добыл, осталось непонятным даже ему самому), и сказал (фу, что за

запах изо рта!):

- Да, теперь становится ясным… В самом деле – мы с вами свидетели чуда. Да-да, не

отрицайте. Ноль со временем вытеснит единицу. – Он откупорил банку со скверной. –

Употребим?

Семен утвердительно кивнул головой.

Употребили.

Помолчали.

Мутный тип что-то пробубнил себе под нос, потом вдруг одернулся и сказал уже громче, так чтобы его слышал Семен:

- Да, это свершится! Баланс и дисбаланс будут равны сами себе. Точнее, тому, что

определяет их внефазную сущность. Пройдемте, друг мой! (Он сказал: «прополземте» – и

пополз.)

Мутный тип подполз к какому-то особенно большому агрегату и, встав на четвереньки, нажал на кнопку. Агрегат запипикал и заурчал. Семен тоже подполз, чтобы посмотреть.

- Все идет к точке ноль, - прошептал мутный тип в ухо Семену, - нулевая эссенция все

перечеркнет, в точности как это было с феноменологической редукцией

экзистенциалистской гносеологии. Это компьютер, - он указал на агрегат, - Величайший!

Он управляет мной с вами. И всеми ими. – Он неопределенно указал куда-то в сторону, видимо, подразумевая все, что находилось вне серого здания без окон.

До Семена, наконец, дошло, что ему напоминало нутро серого здания без окон – страну

игрушек. И вот они игрушки – железные пипикающие ящики, провода, кнопки. В конце

концов, игрушка – и он сам, и мутный тип, и все, все, все. И, оказывается, управляет ими

всеми – игрушками - вот этот большой агрегат – компьютер. Весело же!

Да ведь Семен, собственно говоря, так себе и представлял страну игрушек: большую

(огромную прямо-таки), непонятную – и он сам, главное, - всего лишь песчинка, лишь

маленький механизм, управляемый гораздо более сложным (и масштабным!) механизмом.

Что ж справедливость восторжествовала как нельзя кстати – только-только Семен

ускользнул из дюжих ручищ толстой дамы напротив и вот – нате, пожалуйста, - он в

стране игрушек. Не где-нибудь, а там, где он мечтал побывать всю жизнь.

Самое забавное – это то, что он - игрушка. И мутный тип – игрушка. И толстая дама

напротив, похоже, тоже игрушка, только плохая, испорченная игрушка. Семен

недоверчиво посмотрел на мутного типа: не врет ли?

- Что вы, что вы! – прочитал его мысли мутный тип. – Смотрите, - и он нажал кнопку на

пульте управления компьютером; тотчас что-то замигало и жалобно, тоненьким голоском

запипикало, завизжало, и мутный тип внезапно быстро завертелся на месте. Тишину

разрезал глухой металлический голос:

- Я, величайшая из машин, управляю вами, ничтожными кусками говна! Ха-ха-ха ха-ха!

Все, что вы думаете, – думаю я, все, что вы делаете, – тоже делаю я!

Источником голоса служил большой динамик, прикрепленный к стене. Именно оттуда

величайшая из машин – компьютер – обращалась к Семену, обидно именуя его «куском

говна».

Мутный тип меж тем продолжал тупо и весьма упрямо вертеться на месте – похоже,

компьютер действительно отключил его сознание, послав управляемому им мозгу лишь

одну единственную команду: «вертись!»

Да, дела! А расхлебывать Семену что ли? Хрен вам! Он – ничтожный кусок говна по

определению компьютера и делать ничего не собирается.

Семен вдруг ни с того, ни с сего вспомнил, что, уходя из дома на день рождения (будь он

неладен – Семен уже точно решил, что все его беды из-за того, что одного весьма

неприятного (да, для Семена он теперь был исключительно неприятным) типа вообще

угораздило появиться на свет, да еще и вчера к тому ж), он забыл включить утюг. Его эта

новость совсем не порадовала.

А теперь вот еще и чудо техники называет Семена куском чьих-то экскрементов. Разве

обидно не станет?

И Семен пнул машину. Со всей силы. Правда, ничего ни произошло. Машина подумала и

захрипела в ответ на пинок:

- Чего, кусок говна, драться удумал?

- А вы вовсе и не из страны игрушек, - вступился за себя Семен, которому до

невозможного стало обидно, - вы ящик железа – и все.

- И все? – компьютер запипикал. Он был о себе иного мнения. – Ты, хрен собачий, это ты

– и все, а я – компьютер!

Семен переступил с ноги на ногу. Он – хрен собачий? Вдруг сильно захотелось

почесаться. Семен почесался. Мутный тип все вертелся. Компьютер все пипикал.

Семен не решался… Думал и не решался. Гневался и боялся. А потом вдруг все-таки

решился:

- Простите, а что вы думает о перпендикулярной индукции межпозвоночных хрящиков?

- А ничего я не думаю, - проскрежетал компьютер в ответ, - и тебе не советую. Вообще

чего ты приперся? Вопросы задавать?

- Не знаю, - искренне ответил Семен.

- Ну и пошел тогда к черту! - залязгало в динамике

Семен не знал, что ему делать – его первый раз в жизни послали к черту. Возможно, это

и была страна игрушек, но уж очень сильно в ней воняло фекалиями, и всякие железные

ящики нехорошо отзывались о Семене. И тогда Семен не то со злости, не то вообще

просто так выпалил:

- А известно ли тебе, что синусоидальная модуляция четырехфазной перманентной

рецепции конусообразного тела равняется индикаторной составляющей непрерывного

эмбрионального развития полуфабрикатов под гомогенным действием гетерономных

факторов на основе общей теории эйдетического существования бесперебойных

герменевтических функциональных центров, что можно констатировать, предопределяя

антропоцентрию коммуникативных циклов, обобществленных путем простейшей

передачи импульсного разряда семиотической составляющей квантового мировоззрения, уходящего своими корнями в абстрактный постмодулизм онтологического парафраза, в

свою очередь, уходящего в полигамный резус доктринального восприятия внефакторной

информации, заложенной в околоцентрических хромосомах иррационального мышления, что является постфактум априорным подвидом ареальных измышлений седьмого вида

многостепенной иррегуляции, служащей функциональным апогеем аффективного

подсознания?..

Машина затихла на мгновение, которое, впрочем, продлилось еще несколько мгновений, которые в свою очередь также заняли целый ряд взаимосвязанных и однозначно

взаимообусловленных мгновений. Семен в это время подумал, что стоило, пожалуй,

сказать еще и про семенники.

Но затем компьютер вдруг ожил: лампочки на передней панели железного ящика

замигали, динамик затрещал сиплым металлическим хрипом-кашлем. В прямой кишке

страшного агрегата что-то заскрежетало.

А потом динамик вдруг резко смолк и вновь зашипел. И снова умолк, и снова зашипел.

Железный голос уже не так уверенно, как раньше, возвестил: «Сбой системы. Фатальная

ошибка».

Затем вдруг все смолкло окончательно. Машина, словно испустив дух, застыла;