Новый Мир ( № 2 2011)

— Так жги сейчас! Смерть может прийти неожиданно!

— Спасибо за совет, Олесь Иванович! Но мне хочется подольше сохранить наши письма!

— Ты такая сентиментальная!

— И кроме того, то обручальное кольцо, неизвестно, золотое ли оно, которое ты мне когда-то подарил, ты сам сказал, это от вашей бабушки.

— От прабабушки.

— Тем более. Но Елена тоже на него претендовала.

— Они с братом считают, что оно потерялось.

— Тем более мне бы не хотелось, чтобы через Ирусю они узнали, что кольцо у нас.

— Впрочем, чего бы она полезла искать это кольцо! Ты уж совсем, Люда!

— А в Оперу мы все равно опоздали!

Олесь Иванович вынул из кармана театральных штанов часы на цепочке, грустно покачал головой:

— Звучит первый звоник.

— Надо было меньше вспоминать женщин с бураков!

— И пустить этих скаженных котов на наш диван?

— Итак, мы им скажем, что рады их видеть у себя. Пусть приходят на чай, пусть будут нашими гостями. И когда мы совсем начнем им доверять, то не надо и билетов в Оперу! Мы можем пойти в гости к Гале!

— Да, мы не видели Галю больше года! Надо было бы проведать ее до гололедицы!

Старые супруги наконец приняли решение и вышли с кухни в коридор. Людмила Харитоновна двинулась в комнату, открыла двери и с ужасом закрыла их.

— Что случилось?

— Они там... Уже... Прямо на полу...

— Я их сейчас! Таки отдубасю! Обоих! Чем под руку попадет!

— Стой, остановись! Они могут склеиться! — Людмила Харитоновна судорожно схватила разгневанного мужа. И им обоим припомнилась одна из самых ужасных картин их далекой молодости, как выносили из студенческого общежития двоих любовников, которые не могли разъединиться, когда их застукали.

— Пойдем! На улицу! Тут душно!

Они помогли друг другу надеть пальто и, содрогаясь от звериных звуков за стеклянными дверями комнаты, тихо вышли из квартиры. Было темно, в подъезде воняло мочой и мышами. Старый дом был недалеко от Оперы, до него еще не добрались новые покупатели. Наощупь вышли, медленно пошли по холодной сухой улице, не зная, что сказать друг другу. Наконец он заговорил:

— Они нас прямо берут за горло. Сейчас мне хочется умереть. Внезапно. Упасть на землю и больше не встать.

— А я не хочу умирать, Олесь. Я хочу дождаться, чтобы Ируся по-нормальному вышла замуж. И к Гале мы еще должны заглянуть до гололеда. Еще есть дела.

— Да, и ванную комнату надо было бы побелить. Может, Витька бы приехал, помог! Он же на пятнадцать лет младше меня.

Витька — это отец Ируси, муж Елены. Он еще работает в своей Хотиновке. В последний раз они с Еленой и с маленькой Ирусей были все вместе у киевских родственников бог его знает как давно. Когда Ируся еще не выговаривала букву “р” и обижалась, что ей дали имя, в котором эта буква есть.

— А помнишь, какую утку они тогда привезли? Вы с Еленой ее приготовили с яблоками!

— С капустой! Мы ее приготовили с капустой!

— А мне кажется, с яблоками!

— Я готовила, и я помню!

— А я ел!

— Поедим ли мы до смерти еще такую утку?

— Вчера ты плакала, попадем ли мы в Оперу.

— Да, жизнь берет за горло.

— И все равно хорошо, что жизнь, а не смерть.

— Но после недавней сцены таки хочется помереть...

Они медленно шли по осенней улице. Падали сухие листья. Сияли роскошные магазины. Там, за стеклом, люди покупали пиво и колбасу. В Опере уже давно закончилась увертюра, занавес вознесся вверх, открыв сцену с древнеегипетскими декорациями. А вверху, в маленькой квартире в старом доме, двое молодых людей, нахально выгнав из дома старых хозяев, утверждали свое право... какое право? Мир и вправду безумный.

Старики остановились возле одного из магазинов.

— Давай купим немного ветчины.

— А может, лучше четыре сосиски?

— Ты взял с собой деньги?

— Кажется, у меня что-то было в кармане. Вот пятьдесят копеек, а вот еще, а вот и гривна.

— Вот вы где! Вы забыли ключи! Вышли из дома без ключей! Держите!

К ним подбежали счастливые парень и девушка. У Ируси от поцелуев стерлась ужасная темная помада, без нее она хорошенькая, как цветочек. Очень похожа на сестричку ее отца и Олеся Ивановича, которая когда-то умерла молодой.

— Ирина нас не познакомила. Меня зовут Артур. — Парень протянул руку, и Олесь Иванович пожал ее. А что ему еще было делать?

Перевела с украинского А. Бражкина

Хи-хи-и!

Юрий ВИННИЧУК

*

Винничук Юрий Павлович родился в 1952 году в Станиславе (ныне — Ивано-Франковск). Поэт, прозаик, переводчик, главный редактор издательства «Пирамида», вице-президент Ассоциации украинских писателей. Закончил филологический факультет Ивано-Франковского пединститута. Произведения переведены на английский, немецкий, французский и другие языки. Живет во Львове.

ХИ-ХИ-И!

1

Было мне, лапочка, лет пятнадцать, а брату Максу шесть, когда наш папаня выиграл в вечное пользование деревянную усадебку, единственным неудобством которой было то, что в ней можно было только лежать и находилась она на глубине двух метров под землей. А устроил он себе путешествие в лучший мир таким образом, что упал в подпитии с мостка в ручей, где и воды-то было лягушке по колено. Так удачно сковырнуться с мостка, может, папке кто-то и помог, но нам про это ничего не известно.

Правда, в тот вечер матушка велела нам с братиком перетянуть мостик веревочкой и чуть-чуть подпилить перильца. Но не объяснила, для чего, так что я до сих пор теряюсь в догадках. Когда же поутру нашли труп, то веревочки, понятно, уже не было.

Матушка сразу в плач:

— Ой горе же мне! Ой горе-горемычное! На кого же ты нас оставил?

Да грех было роптать, потому что оставил он нашу маменьку в нехилых руках ее кавалеров, которые еще при жизни папаши вытоптали к нам стежку-дорожку и платили неплохие денежки, отдавая должное маменькиным прелестям.

На это время мамка нас выгоняла из хаты, но и мы были не пальцем деланы и, подкравшись к окошку, самым лучшим образом наблюдали. Младшенького я подымал на руки, чтобы и он поглядел, как там у нашей мамани гопки идут с дядькой в постели.

Всех ее гостей мы хорошо знали на вид и всегда учтиво с ними здоровались, очень их любили и уважали, они же приносили нам конфетки, да и другие сладости.

Одного только вертопраха мы терпеть не могли. Это был такой пузатый кабанище, что еле в хату втискивался. Так он, чтобы не повредить нашу мамашу, не на нее влазил, а клал ее сверху. Так что, бывало, бедная наша маманя скачут да скачут, уже сплошным потом покрылись, а он лежит, как колода, да и сопит только.

Ах ты гадина, вот ты как! Надо бы нам и тебя поскакать! Перед самым его приходом взяли да и перцу щедро посыпали в постель под простынку. А сами притаились под окном и ждем.

Приходит наш голубчик и сейчас же с матушкой пораздевались да и бух в постельку. Вот мамка начала свою работу, а он — хочешь не хочешь — ну и тернет задком, а перец ему туда. Эх, как стал он кидаться да подбрасываться, так что мамуля наши, как воробушек, взлетали то вверх, то стремительно вниз гопкались. Так что мы уж забоялись, как бы не гопнулась она на пол! Но Бог миловал. Зато же наш кабанчик после той скачки беспрерывно сахарницу свою чесал. И одевается уже, чертова задница, а все чухается!