Таинства любви (новеллы и беседы о любви)

Мария рассмеялась: комплимент нежданный и какой, - вся загорелась и с восхищеньем на него глядела, давно ни на кого так не глядела. Но взгляд такой, как счастья зов и вызов, и радует, и создает проблемы, - Евгений отступил не без досады, поспешно собираясь выйти вон.

«Мне удивительно в вас то, как вы о матери храните в сердце память...»

     «С ее фамилией и именем Сережникова Женя - я ей тезка Сережников Евгений, как брат с сестрой, она всегда со мной».

«А вы не гей?»

«О, нет!»

«Мне все равно и все же рада».

Показывается Ксения:

- Я не подслушивала, но все слышала, поскольку все двери у нас настежь. У меня есть вопросы по физике.

- Хорошо. Позанимайтесь полчаса. А я спеку пирог.

- На чай я не останусь, - вдруг заявил Женя Сережников.

- А что такое? - с изумлением в шутку справилась Мария.

- Вы делаете из меня домашнего человека, а я репетитор. Я беру деньги за работу, а не за общение с вами.

- А это же самое интересное! - воскликнула Ксения. - Общение с репетитором. Мне все девочки завидуют. Я показываю им видео, как он со мной занимается.

- Ну да, общение дошло до стриптиза. Хоть об этом не проговорись в школе.

Все рассмеялись, и Женя Сережников счел за благо уйти.

- А физика?!

- Отстань от него. У него свидание, - съязвила Мария.

Дверь за репетитором закрыли, в наступившей тишине мать и дочь прильнули друг к другу, как бы с осознанием их одиночества, как вдруг обе вздрогнули, ощутив чье-то присутствие в квартире.

Это был Мартын, который появлялся, когда ему вздумается, соблюдая безопасность хозяек.

- Что ты здесь ходишь? Я же тебя отпустила, - резко выговорила Мария.

- Возникли проблемы с закрытием двери на черную лестницу. Теперь все в порядке. Ухожу.

Мартын демонстративно хлопнул дверью. По взгляду матери Ксения включила сигнализацию и сказала:

- По-моему, Мартын ревнует тебя к Жене.

- Еще чего! - возмутилась Мария, тем более и сама заметила изменение повадок охранника по отношению к ней с тех пор, как Максим загулял, а теперь дело дошло до развода. Он оберегал ее с дочкой ревниво, как бы не в службу, а в дружбу, что естественно, но это был соглядатай Максима. - Я его уволю!

- А нашим водителем-охранником будет Сережников?

- Нужен нам охранник. Это придумал твой отец, чтобы держать меня на мушке. А машину я сама могу водить и постоять за себя и за тебя тоже.

- Но было бы здорово, если бы мой репетитор приезжал за мной в гимназию.

- Ну, конечно!

6

Женя Сережников приехал на дачу к отцу, с которым стал чаще видеться уже после смерти бабушки, и впервые прямо спросил, как случилось так, что он носит фамилию матери и вообще как появился на свет, если мама его жила в Москве, у нее была своя семья, у него - своя...

- Все так, все так, - невольно рассмеялся Кирилл, плотный детина, крепкоголовый и краснощекий, не скажешь, старик, но по всему мужчина почтенного возраста, полный однако энергии и жизнерадостности, и тут же тишины и грусти. - И все же сказать: обыкновенно, так бывает, - я не могу... Скорее всего, здесь все необыкновенно, словно у нас было несколько жизней, у меня, у нее, кроме той, из нашего детства, которая, вся сотканная из моих грез и воспоминаний, протекала где-то, сближая нас вновь и вновь - в яви, что чудеснее сна. Можешь не прятать усмешку над романтическими бреднями, каковыми ты их находишь...

- Нет.

- Ваше поколение.

- Мы тоже романтики, только отринувшие рефлексию, разъевшую ваши души.

- Но я-то веду речь не о том, не о романтических бреднях, от которых у нас все свихнулись. Я о жизни, то есть об ее поэзии, как выразился один художник, светлой гостье в часы раздумий.

Мария вернулась к разговору о матери Жени Сережникова, и он воспроизвел воспоминания отца в виде новеллы

Летом Женя, несмотря на недавнее, в мае, замужество, предприняла небольшое путешествие с родителями на машине. Алеша не мог, он брал отпуск именно в мае, а Жене надо было отдохнуть как следует, ибо год у нее был тяжелый и предстоял, может быть, еще более тяжелый. На этот раз проехались по средней полосе России с заездом в Москву, где у родственников (в самой Москве и на даче) провели две недели. Обыкновенно Женя вела машину, что отвлекало ее от невольных раздумий о школе. И только по возвращении домой она вполне осознала, что поездка была какая-то особенная. Живя в Ленинграде, как-то привыкаешь к северной природе, не сравниваешь ее с югом; думаешь, что те же сосны и березы, те же леса и луга повсюду. Но в Подмосковье Женя увидела все то же и не то. На лугах трава зеленее и сочнее, по холмам высятся такие мощные сосны и ели, точно там живут и люди-великаны, по перелескам и опушкам пышно и ярко цветут все цветы, какие есть на свете, и с какого-нибудь поля открываются разбросанные там и тут березовые рощи и деревни - мир Левитана, Чайковского, Блока во всей полноте и свежести живой, мирно-лучезарной природы.

И Москва вырастает на этих исконно русских лесах и холмах чудесным видением. И думалось, что и жизнь там, и люди несут на себе печать и природы, и города в их полном, совершенном развитии. А Московское море: этот тихий и величественный разлив воды с топкими берегами, точно на картине барбизонцев, - это же целый мир, от которого так и веет утренней тишиной, чистой и вечной.

Это была одна из лучших поездок Жени с детских лет. И всю дорогу она думала о прошедшей практике в школе в Ленинградской области (нововведение, которое, кажется, не укоренилось). Она впервые жила в деревне зимой и ранней весной, может быть, поэтому в ее воспоминаниях сиял снег, щебетали птицы... Приходилось страшно много готовиться к урокам, далеко за полночь, а самое трудное начиналось в классе... Она училась видеть класс. Если не умеешь владеть вниманием детей, то неизбежно кто-то отвлекается. Девочки переговариваются с невинным видом, мальчишки исподволь тузят друг друга, и постепенно уже все, как бы забывшись, кричат, смеются, спорят... Нет ни у кого злого умысла, но уже иные силы овладевают классом. Детям, может быть, хорошо, весело, а для учителя класс стал неуправляем, урок сорван... Конечно, в конце концов удается все-таки восстановить порядок, но каких это усилий стоит!

После подобного рода происшествий, на первый взгляд, невинных, Наталья, подруга Жени (она работала в первое полугодие, а Женя - во второе), уходила в лес курить и плакать. Это обстоятельство произвело на Женю сильное впечатление.

- Ну, дети! Вот это народ! - говорила Наталья с изумлением. - Неужели и мы такими были? И с чего нам вздумалось пойти в учительницы?

- Действительно, - пугалась Женя, хотя она-то с детства мечтала работать в школе. Потом, правда, она думала о преподавательской работе в вузе, хотела совмещать ее с занятиями наукой. Это уже Женя брала пример с тети.

Практика у Натальи, в общем, все-таки прошла хорошо. Она была боевая девушка. Женя держалась мягко и робко, не сознавая своей красоты и привлекательности.

К счастью, первые дни, недели, месяц в школе дались Жене относительно легко, к ее удивлению, может быть, благодаря новизне обстановки и всякого рода трудностям чисто внешнего порядка. Ее поселили в маленькой комнатке в каменном доме с паровым отоплением, а в большие морозы в январе где-то лопнули трубы, их не скоро починили, и мама, приехав навестить Женю, пришла в ужас. Проведя у нее полдня, уверяла, что простудилась.