Черное солнце

— Кто это?

— Не важно, какая тебе разница. Тот, кто нам очень мешает. Ты должна его убрать. Вот его фамилия, имя, адрес, телефон. Приезжает поздно, иногда глубокой ночью после ночного клуба. Клуб «Кошки» на улице 1905 года, он бывает вечерами только там. Пиши. — Гульсум принесла из комнаты ручку и блокнот, опять села за стол, стала записывать. — В его дворе на Ленинградском проспекте тусуются проститутки. Понимаешь, к чему я?

Гульсум кивнула.

— Вот и молодец. Сольешься с их дружными рядами, там всех принимают. И никто ничего не заподозрит. Но ты должна полностью изменить свою внешность, она слишком ярко выраженная, восточная. Ты сможешь. Изменить до неузнаваемости, до полной противоположности. Была гордая чеченка, станешь простая русская шлюха, готовая отсосать хоть у бомжа, если заплатит. — Борис с интересом посмотрел на нее, как отреагирует. На лице Гульсум не дрогнул ни один мускул. Борис усмехнулся: ну и девка.

— Это ведь не последнее твое задание, как ты понимаешь, — продолжил он инструкцию. — Пистолет хороший у тебя есть. И побыстрее, Гульсум. — Борис впервые назвал ее по имени. — Приглядись, и чтобы максимум через пять дней дело было сделано. Ясно?

— Ясно.

— Запиши мой новый мобильный.

Гульсум записала номер сотового Бориса в блокнот.

— Вопросы? — Борис стряхивал пепел прямо на пол.

— А кто пойдет в «Лужники»? Лена? Или вообще отменяется?

— Тебе-то какая разница? Не важно. Еще вопросы есть?

— Вы все равно не отвечаете.

— Ладно, спрашивай.

— Почему не я? Я что-то не так сделала? Но все же задание вы мне дали…

— Твой врач, все дело в нем. Его ФСБ пасет. Не хотят тебя подставлять, понятно? В тебя много вложили и на тебя строят большие планы. Хотя этого я говорить тебе в принципе не должен. Ну что, все?

— Все.

— Про музыкантов узнала?

— Нет еще.

— Не нужно. Без тебя справимся. Все, я пошел.

Гульсум встала, чтобы проводить его до двери и закрыть за ним.

— Как только дело сделаешь — сразу звони. На новый мой телефон, не перепутай. До связи.

Гульсум закрыла за ним дверь, прошла на кухню и посмотрела на фотографию. Обычное лицо, ничем не примечательное. Волевой подбородок. Холодные глаза, апатичный взгляд. Под глазами тени. Наркотики? Нет, скорее, алкоголь и прочие излишества. Это легко, стреляет она хорошо. Волнение ей не грозит, ее научили. Скрыться в нужный момент сумеет без труда. Хорошо, что заменили задание, хотя не исключено, что после этого ей дадут более сложное. Ну и пусть, она готова ко всему.

Проститутки на Ленинградском проспекте в его дворе… Надо пойти на них посмотреть. А потом идти в магазин подбирать одежду и косметику. Лучше на улице, Борис прав. В клубе охрана, это не вариант. С ним на улице тоже будет охрана. Но это уже дело техники.

21

На допрос Сашу вызвали в этот же день. Полицейские нашли переводчика, который говорил по-русски с сильным акцентом. Беседа была недолгой, Саша спокойно ответил на вопросы, рассказал, кто он и откуда, почему ввязался в драку с Цукерманом. А вот откуда у него кокаин, этого он объяснить не мог. Очевидно, от него хотели отделаться и подбросили.

Полицейские были с ним вежливы, Саше показалось, что они даже симпатизировали ему. Когда он сказал, кем работает, что он музыкант и танцор, они начали задавать ему вопросы явно не для протокола. Когда полицейский отводил его обратно в камеру, он улыбнулся Саше и сделал знак пальцами «о’кей». Как расценивать этот знак, Саша не знал, но чувствовал, что ничего страшного с ним случиться не должно. Интуиция никогда его не подводила, особенно в таких делах.

Деньги, как в России, у него не отобрали, и он позвал карабинера. Тот быстро пришел на его зов. Саша умоляюще посмотрел на него, улыбнулся и попросил:

— Принеси кока-колы и каких-нибудь гамбургеров.

Карабинер посмотрел на него. Как бы слегка раздумывая, но потом кивнул головой. Саша полез за деньгами в карман, но карабинер замотал головой: не нужно. Саша не понимал, что это значит. Он же просил купить в соседней палатке еды и колы. Каково же было его удивление, когда через пять минут молодой человек явился с двумя гамбургерами и бутылкой кока-колы. Фантастика! Нет, долго он здесь не просидит.

Однако дело шло к вечеру, а отпускать его никто не собирался. Но на допрос снова вызвали. Тот же переводчик, те же вопросы, те же ответы. Когда разговор был окончен, Саша спросил, в чем его обвиняют, что ему грозит и сколько ему еще сидеть в этой клетке. Его слова перевели. Офицеры посмотрели друг на друга, старший по званию вздохнул и пожал плечами. Другой подошел к Саше, похлопал его по плечу. Всем своим видом они как бы говорили: мы бы и рады тебя отпустить, но не можем.

Сашу отвели обратно в камеру. Он растянулся на банкетке и заснул. Проснулся оттого, что камеру открывали. Была глубокая ночь. Сашу вывели в кабинет дежурного. Он не поверил своим глазам. Ему навстречу со стульев поднялись Марчелло и Иржи, его новые друзья. Марчелло о чем-то перекинулся несколькими словами с дежурным офицером, назвал какие-то незнакомые Саше имена. И вдруг — они прощаются с полицейским, он выдает Саше его мобильный телефон, улыбается и говорит: «Привьет Путин!» И вот они уже на улице глубокой ночью.

Саша не хотел пока ни о чем спрашивать друзей. Его переполняла радость, он хотел броситься им на шею и заплакать от счастья. Он не заплакал, но обнял сначала одного, потом другого. Марчелло достал из кармана небольшую бутылку виски.

— На, подкрепись, — Марчелло подмигнул ему.

Саша жадно прильнул к горлышку.

— А может, чуть-чуть кокса? — спросил серьезно Иржи.

— О нет, нет, только не это! — чуть не закричал Саша, а Иржи захохотал. Предлагать кокаин перед отделением полиции было особенно актуально. Но Саша отказался не только из-за близости полицейского участка. Он не мог забыть своего состояния тяжелой абстиненции после единственного в жизни раза, когда он попробовал белый порошок.

— Вы меня выкупили? — Саша смотрел то на Иржи, то на Марчелло, когда они ехали в машине Иржи. Саша сидел на заднем сиденье, положил руки на кресла двух передних и обращался к обоим.

Марчелло посмотрел на Иржи, и оба захохотали.

— Не бери в голову, бери в рот, — так, кажется, говорят в России, — смеялся Иржи.

— Хорошо, — Саша пожал плечами и взял из заднего кармашка кресла бутылку виски.

— Да у нас тут все свои, — сказал Марчелло. — Когда умы узнали про тебя, сразу примчались. Девушки нам рассказали, что произошло, они в таком шоке были, даже выступать отказывались. Когда я услышал фамилию Цукерман, сразу все понял. И мы с Иржи поехали сюда. А ребята здесь Цукермана ненавидят, давно подбираются к нему, но все то улик нет, то деньги решают. У него грязное порно и, говорят, с криминалом. В общем, я договорился с начальником полиции, он вообще мой приятель.

— Деньги?

— Какие деньги! Что у вас в России все за деньги делается? Странно это слышать от русского. Я же тебе говорил, я социалист.

— Ах, да, я и забыл, ну, извини, — Саша сделал еще глоток. Виски приятно согревало.

— А девушки? Они где?

— Дома, тебя ждут. Мы обещали им тебя привести.

— Они выступили, все нормально?

— Да, нормально, — сказал Иржи, — только, по-моему, не совсем. Кажется, этот Цукерман вам кое-что подпортил.

— А что такое?

— Они сами тебе расскажут, Александр, но, по-моему, под вопросом ваш контракт.

Саша присвистнул. Но, к своему удивлению, не расстроился. Ему казалось, что он прожил в Италии целую жизнь. И в Милане побывал, и на даче у крутых, и даже в полиции. Шоу станцевал, вина попил, денег заработал (если Антонио заплатил, то они вообще миллионеры), так что можно и уезжать.

Он достал мобильный и посмотрел «упущенные вызовы». Так, звонил бас-гитарист Макс из группы. Какие-то новости. Саша, не раздумывая, набрал Макса. Тот долго не подходил. И Саша сообразил, что если у них ночь кончается, то в Москве сейчас вообще раннее утро. Звонить в такое время рок-музыканту, значит, быть садистом. Но Макс в конце концов трубку все же снял.