Черное солнце

Самое ужасное в таком террористическом акте то, что даже не успеешь подготовиться к моменту смерти, все оборвется так глупо, так бессмысленно. Ехала симпатичная парочка, целовалась, и вдруг — взрыв, боль, кровь. И хорошо, если сразу смерть.

После этого испанцы вывели войска из Ирака. И никто их не называл трусами. Правительство подумало о своих гражданах, о том, зачем вообще оно ими руководит. И никто не говорил о национальной гордости и интересах государства. Погибли люди — вот трагедия. И не стоит провоцировать новое горе необдуманными действиями. Ведь жизнь так прекрасна, особенно, наверное, в Испании.

Павел доехал до «Бабушкинской» и пошел пешком. Он мог поймать машину и на Ленинградском проспекте, но хотелось проехаться и почитать, а потом прогуляться. В метро в такой поздний час народу было мало, и было приятно смотреть на легко одетых девушек. Мода становится все более и более раскрепощенной, подумал Павел. Девушки летом одеты, вернее, раздеты так, что выглядят более сексуально, чем в стриптизе. Все открыто, все видно. Остается только немного додумать. А иногда и додумывать не надо. Как эта сегодня, босиком.

И тут вдруг Павел испытал чувство, о котором ему говорил Сергей Кудрявцев. Тревога, страх, вплоть до схваток в животе. Это была не та экзистенциальная тревога, о которой он писал и которая была связана со страхом неизвестности, с отсутствием иллюзии безопасности в далеком жизненном будущем. Это был реальный животный страх от чего-то конкретного. Конкретной угрозы. Какой?

Глаза. Эти глаза. Черные глаза под белым париком. Вот чего он боялся.

Где он их видел? Кудрявцев испытал приступ жуткого страха. Павел посетил его сразу после этого. И после того, как видел эту странную полуголую девицу. И вот теперь Павел, как Кудрявцев, испытывает нечто подобное. Может, и его клиент столкнулся с этой босой девушкой? Было в ней что-то роковое, было.

Так, спокойно, сказал он себе. Вспоминаем каждое мгновение встречи с девушкой. Серебряная юбочка, очень загорелые ноги, босиком. Грудь под майкой, как она там называется, когда открыт пупок. Белое каре, скорее всего парик, эх, не было Катьки, она бы сразу сказала, парик это или крашеные волосы. Лицо — смуглое. Глаза — черные. Восток.

Восток — дело тонкое. Восток… Боже, вот на кого она похожа! Конечно, Димка… Он вспомнил Диму и его новую подругу. Да это же она и есть, как там ее звали. Кажется, Гульсум… Точно, Гульсум. Тихая, скромная Гульсум! Чеченка, которая учится в МГУ и непонятно что делает летом в Москве. У которой убили всю семью.

Может, все-таки не она? Может, просто похожа? Но глаза, куда их денешь? Ее смуглая кожа. И белый парик. Накрашена до неузнаваемости. Яркая красная помада, пудра слоем в сантиметр. И босиком. У Павла сосало под ложечкой.

Он позвонил Диме.

— Дим, привет, спишь?

— Конечно. Привет. Я ложусь рано, это ты у нас свободный художник, а у меня завтра в девять обход, а в полдевятого оперативка. А что случилось? Что там с Сашей?

— Да с ним все в порядке, домой возвращается.

— Как? Уже?

— Да, представь себе, отработал.

— Из полиции вышел?

— Вышел.

— Ну и слава богу.

— Да уж, это точно, хорошо не загремел, а мог бы. Но я не поэтому тебя разбудил.

— А для чего?

— Ты встречаешься с этой девушкой, с Гульсум?

— Встречаюсь, конечно. А почему ты спрашиваешь?

— Сегодня встречался?

— Сегодня нет. У нее дела, поехала к родственникам.

— Понятно. А что она вообще в Москве делает?

— Я же тебе говорил, родственники тут у нее. А потом, Паш, почему ты не допускаешь, что она из-за меня не уезжает? Что, такого быть не может?

— Да нет, Дим, может, конечно, может, что ты. Значит, вчера ее не видел?

— Ну, я же говорю, ты чего?

— Ладно, это я так.

— Чего звонишь, говори?

— Да пригласить вас хотел. Мы как-то мало поговорили, она быстро ушла.

— Спасибо, конечно, — засмеялся Дима. — Для этого и звонил?

— Ну, в общем, да.

— Ладно, узнаю, как она там, освободилась? И сообщу тебе. Пока, — опять засмеялся Дима.

Павел повесил трубку и снял ее вновь, чтобы набрать номер Кудрявцева.

— Сергей?

— Да, — услышал Павел удивленный голос своего клиента.

— Вы спали?

— Нет, Павел, какой там сон.

— Опять началось?

— Опять, — вздохнул Сергей, — только глаза закрою — кошмары. Уж и снотворного выпил, и коньяку — ничего не помогает. По-моему, я с ума схожу.

— Не волнуйтесь, обычное дело, переутомление. Но, вы знаете, я подумал, вам в вашем состоянии нужны более экстренные меры, чем мои упражнения, хотя я их не отменяю.

— Какие?

— Вам надо резко сменить обстановку. Не на дачу с женой, а вообще сменить окружающий вас мир. Причем лучше это сделать кардинально быстро. Тут каждый день будет усугублять ваше сегодняшнее состояние.

— Вы знаете, Павел, вы, как всегда, читаете мои мысли. Я сегодня как раз об этом думал.

— О чем?

— Ну, что неплохо махнуть куда-нибудь. Забыться.

— Именно это вам и надо. Махнуть куда-нибудь. Есть куда?

— Это всегда есть. Давно собирался в Южную Африку, мечта моей молодости. Снега Килиманджаро покоя не дают.

— Это было бы лучшим лекарством.

— Вы серьезно? — по голосу Павел понял, что Сергей готов хоть сейчас лететь в Танзанию.

— Более чем.

— Значит, я вылетаю. Завтра же и полечу.

— А всю ночь будете сидеть дома?

— Вы правы. Не могу. Полечу сейчас же. Заскочу куда-нибудь в Европу, шенген у меня постоянный, а оттуда в Мамбасу.

— Неплохая идея.

— Так я лечу?

— Летите, — серьезно сказал Павел.

— Все, решено. Вызываю водителя. У вас буду недельки через две. И продолжим. Хорошо?

— Конечно.

— Что вам привезти? — голос веселый, возбужденный.

— Перо розового фламинго с озера Виктория, — засмеялся Павел. — Если, конечно, не трудно.

— Найдем — уверенно сказал Сергей. — До встречи, Павел, спасибо вам. Вы меня вылечили окончательно.

— Не зарекайтесь.

— Ну, по крайней мере сейчас я чувствую себя как самый счастливый человек. Надо же: для этого мне надо было встретиться с вами — чтобы осуществить свою мечту и полетать с гор Килиманджаро на дельтаплане.

Они попрощались, и Павел с облегчением вздохнул. Мамбаса в Кении, а Килиманджаро — в Танзании, он что, не знает? Ну не важно, главное — чтобы слинял. Если его хотели убить сегодня, ночью повторять попытки не будут, а в Кению за ним не поедут.

Теперь надо разобраться с Гульсум. Завтра он опять позвонит Димке, и надо обязательно встретиться с ними двумя. Он увидит ее — и сразу поймет, она это была или нет. И если она, то… То там будем действовать, исходя из ситуации.

Сергей Кудрявцев, повесив трубку, тут же набрал номер Игоря и сказал, что срочно улетает на две недели. Пусть закажут ему билеты на ближайший рейс в Кению. Нет такого рейса? Значит, с пересадкой. Через Париж, Италию, Испанию, как угодно, хоть через Китай. Но только срочно. На ближайший рейс. Он ждет машину. Все.

Собираться он не будет, возьмет только бритву, плавки и шорты. Все остальное, все, что понадобится, купит там. Он не будет брать большую дорожную сумку. Никогда он еще так не путешествовал, налегке. Сергей вздохнул полной грудью. Впереди было большое приключение и никакого страха. Если даже его убьют, то только после полета в снегах Килиманджаро. А значит, жизнь он прожил не зря. Он открыл шкаф и стал искать свои джинсовые шорты, которые сам когда-то сделал, обрезав старые джинсы.

23

Она все сделала правильно. Что же ее остановило? То, что он не наклонился за туфлей? Но у нее и так было время, чтобы его убить. Меньше, конечно, чем она рассчитывала, но было. А она задергалась. Почему? В этом человеке не было ничего такого, что вызывало ее сочувствие, из-за чего она могла отменить задание. А теперь у нее будут сложности. Но время еще есть, и она может это сделать завтра или даже послезавтра. Если этот тип не заподозрил, что она за ним охотится. Почему он так рванулся? Может быть, она действовала неаккуратно, и он заметил ее в клубе? Но она не поймала ни одного взгляда, обращенного Кудрявцевым в ее сторону. Они никак не пересекались с ним. Она сидела вдалеке от Кудрявцева, за столиком с пьяным мужчиной лет сорока, который время от времени гладил ее по коленке, нахваливал ее фигуру и внешность, угощал. Он рассказывал Гульсум, назвавшей себя Наташей, о своей трудной жизни, как ему приходится крутиться и что его совершенно не понимает жена, которой он обеспечил шикарную жизнь, дает все, что она хочет. Гульсум делала вид, что слушает его, и от нее действительно не ускользал ход пьяных мыслей ее ухажера, но сама краем глаза отмечала, что делает Кудрявцев, как себя ведет, с кем общается, сколько пьет.