Беглец (СИ)

Колебания самолета в вихревых потоках ветра были слишком сильные, в иллюминаторы были отчетливо видны вспышки молний. Воздушное судно кренилось то на одну сторону, то резко падало, выравниваясь…

Под гул салона Семеныч отстраненно раздумывал о том, сразу ли он умрет, если самолет вдруг разобьется.

Но тут шасси ощутимо брякнулись о землю, и раздался долгожданный дружный хор аплодисментов…

Семеныч огляделся в поисках стоянки такси. Вытащил записку с названием отеля и, пригнув голову от моросящей серости дождя, поспешил к желтым автомобилям.

Водитель, прочтя название и адрес на листке бумаги, согласно закивал. Семеныч нырнул на заднее сиденье, намереваясь подремать в дороге. Но таксист оказался разговорчивым. Он поначалу пытался беседовать на ломаном английском и, судя по интонации, о чем-то спрашивал Семеныча. Видя, что Семеныч безучастно и неохотно мотает головой, водитель наконец замолчал.

До города было километров сорок. Непогода в виде монотонного дождя, глухих раскатов грома и скупых вспышек молний сосредоточилась в огромной туче, расползшейся по небу. Облачная масса неохотно перемещалась из города.

– Окей, окей, – показывал водитель в сторону города, над которым начинало проясняться.

Семеныч пожал плечами: такие погодные условия были совсем не редкостью для Москвы. Поэтому он откинул голову назад, равнодушно глядя вперед на синхронный ход дворников и не обращая внимания на периодическое бормотание водителя. Дождь постепенно ослабевал, и вскоре прекратился. Улицы были по-утреннему пустыми. Пасмурное небо еще скрывало собой восходящее солнце.

Семеныч, глядя в окно, вспомнил похожую дорогу.

«Тогда за нами ехал Ребенок, и… – он усмехнулся. – Переехал меня. Все как сон сейчас. Ее рядом нет, и нет никаких дурацких ситуаций. Ничего такого сверхъестественного не происходит. И не произойдет. Разве может автомобиль проехать сквозь человека? Конечно же, нет. У меня рассудок мутнел с Нею, вот и выдавал мне неизвестно что. Но очень реально подсовывал. Загадочная вещь – воображение. Будто оно не способность человека создания образов, а реальный мир, иногда впускающий в себя человека погостить на время».

Водитель, ругаясь и снизив скорость, внезапно переместился на разделительную полосу вслед за другими редкими машинами.

Присмотревшись, Семеныч понял причину смещения ряда автомобилей – по их проезжей части, не обращая внимания на приветственные возгласы и негодующие сигналы, шел человек. Девушка. Она неторопливо двигалась в метре от полосатого бордюра. Белая короткая юбка, обтягивающая талию промокшая маечка, в руках снятые босоножки, болтающиеся в такт шагам, рассыпанные темные пряди длинных волос.

– Твою ма… – не веря своим глазам, пробормотал Семеныч. А по мере приближения к странному субъекту, нагло мешающему движению, уверенно крикнул: – Стоп!!!

Водитель недоуменно обернулся на взволнованного пассажира. Заметив, что Семеныч открывает окно и суетливо дергает ручку заблокированной двери, щелкнул поворотником и стал выворачивать к обочине.

– Стоп!!! Открой дверь!

Автомобиль остановился, и Семеныч выскочил.

Девушка оглянулась и растерянно замерла.

К Ней спешил Семеныч.

Она побежала к нему навстречу…

– Ты… – выдохнули одновременно.

– Я… – тут же вздохнули вместе.

– Ты! Ты! Ты, – повторяла Она в машине, недоверчиво трогая его лицо. – Откуда ты?

– Откуда ты? – повторял Семеныч, целуя Ее ладони.

Водитель с нескрываемым изумлением смотрел на них в зеркало заднего вида: как они с трепетом смотрят друг на друга; как девушка прерывисто и счастливо вздыхает и пытается что-то рассказать, путаясь в словах и взмахивая руками; как мужчина достает красную коробочку из кармана и извлекает оттуда изящное кольцо; как они перемешивают все движения с невыразимо нежными касаниями губ. Они замолкали и целовались, говорили и смеялись, смотрели друг на друга и шептались. Она любовалась колечком, он улыбался. Он касался Ее волос, Она крепко стискивала его за шею обеими руками. Она стряхивала капли воды с его пиджака, он тянулся рукой к Ее загорелым бедрам. Он лукаво наклонял голову, отстраняясь, Она приближалась к нему, с жадностью ловя его взгляд и губы. Она прижимала к груди его бритую голову, он осторожно трогал Ее обгоревшие от солнца плечи.

А по запотевшим стеклам дождь снова заструился густым водопадом.

– Э-ээ, – аккуратно напомнил о себе водитель, понимая, что встреча может длиться вечно, а стоянка на этом участке дороги запрещена.

– Едем, – ответил Семеныч, протягивая бумажку с адресом отеля. Она мельком взглянула на название и, торжествуя, показала свой браслет с логотипом того же отеля.

– Я понял, зачем человек! – прошептал Семеныч.

– Зачем? – весело поинтересовалась Она.

– Для любви!

– Ты только не забудь об этом, – рассмеялась Она.

– Мне можно у тебя остаться? – спросила Она, когда они поднялись в его номер.

– Нужно, – улыбнулся он. – Чуть позже мне необходимо найти человека, чтобы подписать документы.

– А сейчас? – Она присела на постель, пробуя мягкость матраца.

– Сейчас, – Семеныч повесил пиджак и, начав снимать рубашку, приблизился к Ней. – Странный вопрос.

– Мы опять вместе? – Она моментально переместилась на другой край постели, чтобы Семеныч не дотянулся до Нее. Встревоженно переспросила, уточняя: – Опять вместе?

– Почему «опять»? – Семеныч схватил Ее за ногу и бесстыдно притянул обратно. – Разве мы расставались? Мне иногда приходит в голову, что мы всегда были вместе, даже когда не были знакомы. Даже, когда я уже был здесь, а ты еще не родилась, мы все равно были вместе! Вот только не знали об этом. А если бы знали, то многое можно было бы сделать по – другому. Хотя, наверное, в этом незнании тоже есть свой смысл. Типа, отсутствия памяти о предыдущих жизнях. Ну как мы можем быть не вместе? Ты собираешься раздеваться? На тебе вся одежда мокрая.

– Тут столько всего произошло! – Ее глаза расширились.

– Закончился бесплатный алкоголь? – сочувственно поинтересовался Семеныч.

– Да нет! – возмутившись, забавно взмахнула Она рукой. Семеныч поймал Ее за руку и, не отпуская, стащил маечку…

– Никак мы не можем быть не вместе! Такого ни представить, не сказать, не подумать нельзя! – энергично замотала головой Она, мысленно спросив: «Да какая же сволочь разрезала нас? Разрезала так, что обнимая его, я чувствую, как каждое его движение является моим, когда любая его мысль продолжается мною…»

Мир эгрегоров померк.

…Первый с прискорбием сообщил о том, что ушел Мика; о том, что не существует Хозяина; о том, что эгрегорам нужно подыскать себе тело, чтобы сохранить свое существование.

Все, без исключения, эгрегоры почувствовали, что ушел великий эгрегор, и что Мика, действительно наполнял их раньше. Эгрегоры стали вялыми, опустошенными и почти безжизненными. Никто из них не горел желанием спускаться в низший мир, но и ждать саморазрушения эгрегорам было страшно.

«Вот как все получилось. Таким сильным и незыблемым казался наш мир. Все было так ясно и понятно, – горевал Первый. – Конечно, Катенок спустилась в Нее, а слияние человека с эгрегором и породило великого эгрегора. Или новую, более развитую сущность, Мику. Несомненно. Все сходится».

Первый с грустью смотрел на людей, обреченно выбирая тело:

«Это ужасно. Так печально. Что-то придется делать: добывать еду, создавать жилище, обогревать себя, стареть и умирать. А что потом? Но почему Мика ушел? Почему не уничтожил нас, не превратив в себя? – Первому казалось, что это было бы менее болезненно, чем спускаться в низший мир. – Опять из-за своей тяги к свободе? К ненасилию? Но разве это – не принуждение: вынудить нас спуститься, чтобы жить?»

Тела, как назло, попадались такие, что Первому становилось еще печальнее: беспокойные, алчные, жадные, недобрые, раздражительные – материальные оболочки духа, находящегося в человеке, вызывали стойкое отвращение, и уж никак не желание вливаться в эту грязь.