Очарованный якут

До того дошло, что однажды, в выходной день, когда встретил на улице продавщицу, с которой бок о бок работал несколько недель подряд, остановился пораженный ощущением, что я и она — существа с другой, известной только нам, планеты. У неё было такое же фантастическое, безумное восприятие реальности. Мы, увидев друг друга, завопили, оглушенные внезапным узнаванием, и обнялись, словно родные. И чуть ли не расплакались.

Пил я тогда порядочно — это факт. А как не выпить, не поддержать себя «допингом», если после 20 часов вечера приезжает ЗИЛ из Москвы или фура из Владимира, и ты смотришь в кузов, забитый до отказа товаром? Рабы в Древнем Египте, наверное, столько не работали, как мы.

Конечно, я ушел. Да и не только я. Текучка огромная. Придет человек, поработает пару дней, а завтра нет его, не пришел. А то и одного дня достаточно будет. Кто по крепче — месяц, два, три. Но из сотни, примерно, грузчиков, с кем приходилось работать, только один, Витя, не сдавался. Пять лет он как робот, и то — «допинг» выручал: сто грамм с утра, сто грамм в обед, двести пятьдесят — вечером.

Впрочем, не нашел я Витю. Сказали, уволили его, совсем плох стал. И девчонок не нашел. Сменились почти все. Захожу в магазин — лица незнакомые, молодые, но уже измученные, уже недовольные.

Бегал, бегал по городу — ноль эффекта. Хорошо, Радий пришел с рынка, купил на зарплату люля-кебаб. Пожарили, съели. Я хотел ему, в качестве экономии, мюсли предложить — заливаешь кипятком, ждешь пять минут — готово, можно есть. Он на меня посмотрел с удивлением:

— Что ты, Рома, разве это еда? Нет, без мяса никак нельзя. Нет, ты мне, пожалуйста, больше эти мю. сли не предлагай.

— Не приветствуешь вегетарианскую пищу?

— Так как же, Рома? На Севере как же без мяса, Рома? Только мясо и согревает!

Отдохнули часок. Двинули к Helen Wolf.

Лена ростом метр семьдесят, осанка прямая, волосы пепельнокаштановые (если не сказать — «как у ведьмы»), длинные, она их собирает на затылке или в косу заплетает. Сама она любит манерничать (точнее — жеманиться), глазки, слегка раскосые, строить (цвет ближе к карим), вежливая, строгая, а если дело касается принципиальных для нее вещей — может так разозлиться, что голос повысит, слова сквозь зубы будут вылетать, и на мгновение забудешь о приятом впечатлении, которое она произвела при знакомстве.

Открыла дверь, улыбнулась, изогнулась с манерою, игриво, пропустила гостей к себе. Ну, как же, тапочки, на кровать не садиться.

Комната читая, убранная, но обязательно такая деталь — лифчик вдруг или другое нижнее белье неожиданно обнаружишь на спинке стула. Она как будто опомнится, схватит, извинится, найдет в оправдание, спрячет. Живет с мамой и папой (мама — в торговле, папа — учитель математики). Есть старший брат, экспедитором работает, живет в другом районе. Четыре года, правда, Лена пыталась жить отдельно с неким Т., но ничего хорошего («пил много») не получилось, вернулась к родителям.

— Роман, выпрямись! Опять сутулишься!

Подбородок точеный, изящный, выдается вперед. Губы совершенно не пухлые, а тонкими, будто из пластилина, кантиками. Когда молчит — чайка (верхняя губа) парит над ниспадающей волной (нижняя). Когда говорит — чайка отчаянно машет крыльями в эпицентре бушующего носогубного треугольника.

— Как хорошо, что ты зашел! Мне надо AutoCAD установить, новую версию.

— Лена, познакомься, это Радий Николаевич. Радий, это Лена. Прекрасный человек, добрый, отзывчивый. Учится у Сергея Васильевича живописи, работает в Москве, училась в Бауманке.

Эта информация — обязательный атрибут, необходимый комплимент, особенно то, что она училась в Б., поскольку ставит себе в чуть ли не высочайшую заслугу.

Расплылась. Изогнулась змейкой. Плечи худенькие, а ноги спортсменки-легкоатлетки. В углу на коврике — гантели. Рядом с гантелями холст загрунтованный.

— Радий из далекого города Мирный, что в Якутии.

Рассказал ей о якуте, как он и что он. Задала несколько наводящих вопросов, проверила. Кажется, поверила. Задумалась.

— Я могу Вам помочь, но. Я Вас совсем не знаю. Могу ли я Вам верить?

— Ты мне веришь? — На капли не сомневаюсь в успехе предприятия.

— Под мою ответственность, если он не вернет долг, то я верну. Радий, ведь ты вышлешь телеграфом?

— Конечно же, — безропотно, полу улыбаясь отвечает Радий.

Её, очевидно, как и меня, очаровал его вид, его голос. Очаровала его энергетика.

— Вы поедите в Тюмень, заработаете денег.

— Да, Лена.

— Я оставлю Вам свой адрес домашний и телефон.

— Спасибо, Лена.

— Я могу Вам девятьсот рублей дать, Роман еще добавит немного, и Вы купите билет.

— Я Вам очень благодарен, Лена.

Радий встал со стула, поклонился. Лена сияла. Когда еще добрые дела совершались так легко и просто?

Устанавливаю AutoCAD.

— Роман, вынь спичку изо рта! Это неприлично!

Кусочек люля-кебаба застрял в зубах.

Дружная была бы четверка — я, С.В., Лена и Абакшин, — если бы не. Если бы Серёга не пил, если бы Абакшин (тяготеющий к православию традиционному) не избегал Лены (тяготеющей к теософии), если бы Лена не учила жить, если бы я работал.

Поговорили о раздельном и видовом питании, о суровой жизни в Якутии (Лена мужественно согласилась, что без мяса на Севере не прожить). О Greenpeace (как спасти Байкал от нефтепровода, животных от цирков, леса от пожаров), о возможной продолжительности жизни людей (Лена проживет не меньше 150 лет), об эхинококках, нетрадиционной медицине, полезности кремния и ежедневных клизмах.

Установил AutoCAD.

Достал носовой платок, высмаркиваюсь.

— Роман, Роман! Фу! Ты что делаешь? Микробы!

— Лена, я тебя умоля-а-аю. Козявки — мои собственные, платок тоже мой. Высморкаюсь, сложу и спрячу платок себе в карман. Все!

— Все равно! Микробы!

Успел прочистить нос, пока она и вовсе не набросилась на меня, спрятал платок. Подумал: а может она и не пукает? Сморкаться нельзя, ковырять в зубах нельзя.

Попили бордовый чай «каркаде».

Поговорили об астральных мирах, элеменалах и лярвах. Я любезно взял сейчас же почитать Л. Дмитриеву «Учение Христа в свете Учения Шамбалы». Абакшин, увидев потом эту книгу у меня дома на столе, закричал: «Рома, убери, убери с глаз долой ересь! Убери! С кем ты связался? С Шизелью! С ведьмой!». Забавно, что новый альбом он назвал «Воин Неба», вероятно, себя имея в виду.

Лена осталась довольна.

Радий теперь без остановки твердил, что Лена — самой чистейшей души человек, что надо ее беречь и холить. У меня же в голове лихорадочно закрутились образы людей, у которых можно было взять в долг, каких-то триста-четыреста рублей. К кому подойти? К тому, кто работает с деньгами. Кто работает с деньгами? В магазин? Был. Опа! В палатку! У предпринимателя Ч-ева кроме магазина и универсама несколько палаток! Сразу же вспомнил ночные развозы товара, как пытаешься объем кузова «Газели» запихнуть в палатку величиной с собачью конуру. Особенно перед праздниками. Точно!

Поскакали. Заглядываю. Кто сегодня работает? Тётя Таня. Женщина добрая, грустная. Отзывчивая. «Тётя Таня, здравствуйте!» — «А здравствуй, Рома! Как дела? Работаешь?» — «Тётя Таня, вот-вот устроюсь, не знаю пока, к вам ли на фирму вернусь, тяжело все-таки у Ч-ева работать…» — «И не говори…» — «Тётя Таня, у меня к вам просьба. Я могу у вас занять рублей триста, на пару дней… Я паспорт в залог оставлю… Очень надо выручить одного человека, купить билет на поезд, отправить его домой…» — «Рома, паспорт не берем. Триста? Я надеюсь на твою порядочность. Я знаю, ты человек хороший…» — «Тётя Таня, век не забуду!..».

Слава богу, сообразил! Всё! Деньги есть! Показываю Радию, танцую пред ним, ура! ура! деньги есть! Всё, Радий, идем билет покупать! Сходили на вокзал, купили в кассе дальнего следования билет до Тюмени, тысяча пятьдесят с комиссионными; еще бы стольник-другой на дорогу — вообще красота!