Избранные ходы

Разделение труда дало свои результаты, дела пошли на поправку. Зато весело теперь было только вечером, когда собирались потрепаться на крыльце клуба или шли на речку с гитарами.

Как-то Замыкин сказал Рудику:

— Пора провести комплексное собрание. И комсомольское, и профсоюзное заодно. По традиции первые собрания первокурсников проводятся в период сельхозработ.

Вечером собрались в клубе. Куратор с трудом настроил подопечных на серьезный лад:

— Вы уже долго находитесь вместе и наверняка присмотрелись друг к другу. На посты нужно выдвинуть ответственных товарищей. От их активности в дальнейшем будет зависеть авторитет группы на факультете и в институте. Я предлагаю изменить обычный ход выборов. Не будем избирать голое бюро, которое потом как бы распределит обязанности промеж себя. Будем выбирать напрямую конкретно на должность. Чтобы кандидаты утверждались всей группой, а не группой товарищей. — Ему понравилось, что он неожиданно скаламбурил.

Несмотря на увещевания, выборы проходили по системе прессинга. Староста называл должность, кто-нибудь с места выкрикивал кандидатуру, а потом все наперебой начинали бросать на стол президиума положительные моменты из жизни пострадавшего. Если тот был не в силах выкрутиться из возносящего потока, его быстренько утверждали голосованием без всяких против и воздержавшихся.

— Учебный сектор, — объявлял Рудик.

— Пунтус! — негромко шутил Нынкин.

И дальше неслось как под гору:

— Пойдет!

— У него самые большие очки!

— Он лобастый!

И Пунтус, не успев ничего сообразить, услышал:

— Единогласно!

— Культмассовый сектор, — продолжал староста.

— Марина!

— Она культурная!

— Нет, она массовая!

— Хорошо поет!

— Крутится сразу с Кравцовым и Гриншпоном!

— Они ей помогут!

— Сама справится!

— Единогласно!

— Профорг, — умело вел собрание Рудик.

— Нынкин! — не остался в долгу перед другом Пунтус.

— Он хозяйственный! — понеслись раскаты. — Регулярно ходит за капустой и гусями!

— Единогласно!

— Комсорг, — продолжил Рудик, и все затихли.

— Климцов, — ляпнул Артамонов.

— Он смелый! — понеслось дальше.

— У него комсомольский значок на пиджаке!

— Он весь в силосе!

— И чешется!

— Он за народ горой!

— Трудяга!

— Десять перчаток протер!

Климцов выслушал свой «мартиролог» с ухмылкой.

— Голосуем? — спросил староста.

— Я… это… — начал мяться Климцов, — ну, раз уж выбрали…

— Вас никто не выбирал, пока только предложили, — сказал куратор. Самоотвод?

— Почему самоотвод, просто…

— Значит, голосуем.

Был против и одновременно воздержался только Артамонов, сам предложивший кандидатуру.

С горем пополам вычленили всех, кого полагалось, — опорные точки и остальную шушеру.

В заключение куратор сказал:

— Наряду с другими должностями вы избрали комсомольского и профсоюзного вожаков. Вместе со старостой все это называется одним словом треугольник. По аналогии — партком, местком, администрация. Прошу любить и жаловать. Через эту фигуру будут решаться все ваши вопросы. Заявления на имя декана или ректора рассматриваются и подписываются прежде всего треугольником, каждой из вершин.

Татьяна в течение собрания сидела в ожидании, что вот-вот выкрикнут и ее фамилию. Но даже в спортивный сектор ее никто не предложил. За здоровье группы 76-Т3 вынудили отвечать Мурата.

В плане ближайших комсомольских мероприятий решили предусмотреть концерт для колхозников. Ответственной за его организацию и проведение назначили Марину.

Выйдя из клуба после собрания, все заметили «Жигули» у избы, где квартировали Климцов и Усов. Климцов, наплевав на группу, вприпрыжку побежал к машине, но оказалось, что гости приехали не к нему, а к Усову. Это были родители недоростка.

Предки набросились на сына, будто явились не посетить чадо, а выполнить за него каторжные колхозные работы. Пока обнимались, сынуля изображал гримасу примерно такого содержания: какого черта вы сюда приперлись! когда вы наконец оставите меня в покое! я хочу прожить свою жизнь самостоятельно! вынимайте свои дурацкие пирожки с капустой и дуйте обратно!

Родители предложили устроить банкет по случаю дня рождения сына, хотя до этой даты ждать надо было еще недели две.

Треугольник решил, что столь внеплановое мероприятие следует провести там же, где и пробный пикник.

За студенческим табором увязался Зимоня, неопределенного возраста мужичонка, у которого на постое пребывал Забелин. Зимоня никогда не выходил из состояния абстинентного синдрома, и Забелина он до сих пор не выгнал из хаты только потому, что Леша сделал ему пару любительских снимков, где тот пьет стакан польской водки с локтя.

Накануне Зимоня наловил в каком-то болоте полкорзины порционных карасей и предложил к столу весь улов.

На вечере присутствовал еще один местный житель — Татьянин ухажер. Зимоня в момент привлек его к потрошению рыбы.

Жаренка удалась. Она стала не дополнением к столу, как предполагалось, а гвоздевым событием. Поглощая хрустящих рыбок, говорили и по поводу завершившихся выборов.

Выяснилось, что некоторые незаслуженно пропущенные товарищи по ряду показателей намного превосходят избранных счастливчиков. Например, Татьяна или Усов, именины для которого обернулись сущим бенефисом. С обрыва, на котором он сидел с транзистором при первом сборе, виновник торжества перенесся в самый центр посиделок. Через него велись все беседы. И если раньше к нему обращались, чтобы случайно не зашибить, то теперь с самым маленьким человеком в группе обходились как с равным, а некоторые слабохарактерные даже заискивали.

— А сам ты умеешь водить машину? — спрашивала Татьяна.

— И права есть? — интересовалась Марина.

— Давно? — любопытствовала Люда.

Усов запросто отвечал на все вопросы.

Потом пели песни. Пели исключительно поголовно. Отец Усова подпевал, будучи «за рулем». Татьянин поклонник помогал тянуть припевы в самых трудных местах. Он смотрел прямо в раскрытый рот Татьяны и на полном серьезе произносил слова, которые зачастую совпадали с текстом песни.

Уже была ночь, когда проводили родителей Усова. Потом отправились провожать его самого. Он наотрез отказался спать и смело повел девушек на другой конец деревни. Вслед за ними по всем инстанциям двигался пьяный Зимоня с мешком гремящих сковородок.

Под утро опять приключилась неожиданность. От колючек, что ли, Климцов подхватился, чуть забрезжил рассвет, и увидел спящего Усова в странного цвета пятнах. Лицо и постель вчерашнего именинника были перемазаны чем-то бурым и подозрительным. Климцов испугался несчастья и бросился будить куратора, жившего по соседству.

— Кажется, он уже того, — испуганно бормотал Климцов.

Сбив с ног сонную хозяйку, спасатели устремились к Усову, который, невинно улыбаясь, посапывал себе под мышку. Климцов поднял такой шум, что дыхания Усова не было слышно. Никакого опыта в оказании первой помощи Замыкин не имел, поэтому воспользовался простым способом — начал беспорядочно хлестать Усова по щекам. Имениннику в этот момент снились родители, по очереди его целующие. Вдруг мать или отец, а может, и еще кто-нибудь — во сне после пьянки кто только ни привидится — начал отвешивать ему пощечину за пощечиной. Усов рефлекторно потянул руки к лицу и проснулся. Климцова с куратором он принял за родителей и, глядя расползавшимися по лбу глазами, пробормотал:

— За что?

Замыкин вытер рот рукой и ощутил вкус шоколада. Догадка заставила его рассмеяться. Пугая хозяйку разгорающимся хохотом, он вышел на улицу и никак не мог успокоиться. Он представлял, как Усов тщился съесть перед сном шоколадку, в то время как вчерашний спирт, заправленный сливами, вырывал и вырывал изо рта желанную сладость.

По силе интриговки история с шоколадом превзошла шуточку бабки с Гриншпоном и вывела Усова на первое место по актуальности. Климцова эта история задвинула еще дальше в угол.