Армия любовников

чки у него сдвинулись на кончик носа. Еще тот видок для членкора!

- Не спится? - спросила она.

- Забавная книжонка, - ответил он. - "Коллекционер" называется. Идея абсолютного обладания. В сущно-сти, весьма распространенный человеческий грех. Вы не читали?

- Нет, - ответила Ольга.

- У вас будет возможность это сделать. Я взял ее у вас с полки...

Стало неловко, хотя с какой стати?

- Я так устаю, - сказала Ольга.

- Отдохните, - ответил Тамбулов в один выдох.

В ванной Ольга долго смотрела в зеркало. Никогда не красавица, она была довольна природой, которая дала ей в износ именно это тело. Она благодарила его за то, что оно не было вялым, что оно умело приспосабливаться к погоде, оно было податливым к переменам стиля... Она уже давно хорошо, стильно одевалась, убедившись, что фигура ее универсальна, а недостатки - широкие плечи, слабо выраженная талия и тяжеловатые ноги - искупаются высоким ростом, длинной шеей и стремительно-стью походки. Кстати, стремительность родилась нуждой и необходимостью многое успеть, ведь в детстве она была такая неповоротливая квашня.

Сейчас же, всматриваясь в свое лицо и будучи вполне довольной и им, она все-таки подумала: никогда ее статей было недостаточно, чтоб сразу "на нее запасть". Даже одетая в самое что ни на есть, она обязательно должна была пускать в оборот себя внутреннюю. Ей просто необходимо было и заговорить. Она раскрывала рот, и тогда она (другая часть человечества) начинала ее видеть. В этом была своя игра, своя интрига, она любила, помолчав и выждав, вставить словцо, засмеяться...

- И тогда, - говорила она, - мужская природа начинала меня инвентаризировать, у них уже взбухали железы и бежала слюна... Они, как собаки, идут на мой голос.

Я ее не перебивала. У нее не было чарующего голоса, голоса как зов. Не на его звук делалась стойка, а именно на разговор, речь... Движение ее ума. На то, как она вязала слова, как ловко под языком сидели у нее стебные, как говорят теперь, фразочки. С ней было интересно...

Но вот сейчас, у зеркала, Ольга подумала: "А Тамбулову со мной малоинтересно". Его она не может удивить, даже разговор о купечестве она толком не смогла поддержать, а тут еще эта чертова книга, которую она не читала, потому что вообще последнее время читала мало. Это когда-то был запой. Тогда все читали "Новый мир" и "Иностранку", и она тогда была в курсе всего и побеждала в знании Членова, а Вик. Вика - в оригинальности оценок. Сейчас не то... Затребовалась другая доблесть. Читать ничего не хочется, как будто иссякла, кончилась та жизнь, что вырабатывала радость листания страниц... Но разве так бывает? Разве такое кончаемо? Но так есть... А этот, в кухне... Вытянул из себя руки на всю длину, шевелит губами... У него, значит, жила не иссякла.

Что-то в этих мыслях будоражило Ольгу, беспокоило... Конечность каких-то живых желаний? Но книга - разве желание? Желание - это то, что держит ее у зеркала, когда она морочит себе голову черт-те чем, а на самом деле