Бог не проходит мимо

Она смотрела, как отец Андрей с Вероникой и Антониной Семеновной разглядывают малышей и обсуждают, кто на кого похож, и слезы текли по ее щекам.

- Нет, смотрите, они даже похожи, оба темненькие, - продолжала Антонина Семеновна. -Матушка, это у вас самый черненький ребенок. В кого это?

- Так у меня отец татарин, - весело произнесла Вероника, - вот татарская кровь и проявилась.

- Татарин? Вот уж, матушка, не знала и никогда бы не подумала про вас.

- Да я и не знала своего отца, это тетя рассказывала, что татарин. Он на маме и не женился, потому что его родственники ему запретили.

Алена, не в силах больше слушать, вышла во двор. Там, разложив под деревом кукол, играли девочки, младшие дочки отца Андрея и Вероники. Увидев тетю, девочки сказали почти хором: «А у нас братики родились».

Алена вернулась в дом, еле сдерживая слезы. Вошла в комнату, забрала ребенка кормить. Молока почти не было, голодный малыш сосал грудь что было силы, но насытиться не мог. Смотрел на нее словно с укоризной, затем с еще большим усилием принимался сосать. У Алены нестерпимо болела грудь. Вскоре эта мука стала почти непрерывной. Уставший от голода ребенок безутешно кричал. Алена плакала вместе с ним, глаза у нее были постоянно красными от слез.

Заходила Антонина Семеновна, осматривала Алену, мазала грудь мазью, говорила, что не у всех женщин молоко быстро приходит. Дали смесь, малыш заснул. Через день ребенок кричал почти непрерывно, молока у Алены по- прежнему не было, а от смеси у малыша разболелся живот.

Вошла Вероника.

- Ален, дай мне его. У меня столько молока за один день пришло!

Заплаканная Алена неуверенно протянула сына Веронике. Та привычным движением приложила ребенка к груди, малыш сразу же жадно присосался.

- Заморила ты его, мать, голодом, смотри, как жадно ест.

Алена смотрела на Веронику. Полная, круглолицая. Черные волосы небрежно убраны в хвост, большая белая грудь, и ее мальчик у нее на руках.

«Нет, я не смогу оставить ребенка, не смогу расстаться со своей крохой», - думала Алена, глядя, как Вероника кормит ее сына.

«Я уеду в Москву к своим родителям. У отца связи, он что-нибудь придумает, он заявит в ФСБ, да и не станут бандиты искать меня в столице, - утешала она себя. - Руслана найдут и арестуют, его обязательно должны арестовать. Его уже ищут, не зря он прятал меня в горах».

Но она знала точно, что Султан пойдет до конца, и, пока он жив и на свободе, он будет искать Алену. И если найдет, то убьет, а ребенка отдаст своим родственникам. У Руслана много родственников. По их традициям ребенок принадлежит родственникам отца, принадлежит его тейпу. Султан - человек принципа и никогда не останавливается, даже если проигрывает.

Ее родители не знали о рождении внука. Слишком опасно сообщать родителям, что она родила, что она жива и здорова. Бандиты наверняка слушают все их телефоны. Еще опаснее просить забрать ее отсюда: те, кто ее ищет, сразу нагрянут. К тому же она может очень сильно подвести Андрея, который ради нее и ребенка пошел на такой риск, а у него маленькие дети. Более безопасный способ связаться с ними - по интернету, пожалуй, даже самый безопасный, но где гарантия, что люди Султана не следят за ее родителями.

Доехать до Москвы самой вообще не представляется возможным. Ее выследят в поезде или в самолете, к тому же для самолета у нее нет паспорта. А до Москвы почти две тысячи километров. Просить отца Сергия в Москве связаться с ее родителями не по телефону тоже опасно.

Алена была запугана до крайности и не желала идти на малейший риск. Она все больше понимала, что попала в безвыходную ситуацию. То есть выход был один - оставить ребенка, хотя бы на время, пока Султан разгуливает на свободе и идет по ее следу. Найти он сможет их только двоих. От этой мысли у Алены разрывалось сердце. Она не знала, что ей делать. До родов ее план казался ей гениальным, но теперь, когда она родила и в ней проснулись материнские чувства, расставание с сыном было невыносимым. Все остальные варианты оказывались несостоятельными.

Вероника кормила сразу двух малышей. Алена не могла смотреть на это без боли.

Через пару дней к ней пришел отец Андрей.

- Все сидишь, грустишь? Мне Вероника сказал, что ты все время плачешь.

- Да нет, я не плачу, - ответила Алена как можно спокойнее.

- Завтра Успение, - сказал в задумчивости отец Андрей. - Понимаешь, я не знаю, правильно ли мы поступаем.

- Я поняла, - сказала Алена и отвернулась к окну, чтобы скрыть нахлынувшие слезы.

- Прихожане спрашивают, да и родственники у нас, мы уже должны объявить, что Ника родила двойню. Или как? Последнее решение за тобой, мы не можем на тебя давить. Ну хочешь, мы скажем, что нашли подкидыша. Хочешь?

- Андрей, давай подождем. А с подкидышем вам никто не поверит.

- Алена, мы не можем ждать, надо решать, мы не можем до бесконечности прятать детей и отмалчиваться. Уже неделя прошла, да и опасно тянуть, ты сама говоришь, что тебя ищут.

- А вдруг уже не ищут? - в исступлении воскликнула Алена. - Может, Султана уже арестовали? Узнай, прошу тебя.

- Я пока ничего не слышал.

- А как ты можешь слышать, если телевизор не включал за это время ни разу, - перебила его Алена, - раздобудь информацию про Султана. Если его арестовали, это все меняет. Для меня опасен только он.

- А родственники? Ты сама говорила, что по их традициям ребенок принадлежит им?

- Родственники думают, что Султан меня убил. Да и не будут они гоняться за каким-то ребенком. Вот если бы сам Султан привез им его, тогда они растили бы его и никому не отдали.

- Я понимаю, тебе тяжело, давай не будем торопиться, подумаем еще.

Вечером была торжественная служба под праздник Успения Пресвятой Богородицы. Антонина Семеновна на службу не пришла. Обычно она службы на большие праздники никогда не пропускала, но если и не приходила, отца Андрея это не удивляло: у нее работа, могут быть сложные роды...

В этот день Антонина Семеновна действительно принимала очень сложные роды. Тазовое предлежание. Она не хотела оперировать женщину, поэтому вела роды сама. Когда все благополучно закончилось, она поднялась в свой кабинет, до службы оставалось время.

Включила чайник и устало опустилась на стул, прикрыв глаза.

«Немного отдохну и пойду в храм, - подумала она, - надо завтра причаститься».

Чайник закипел и отключился.

«Как я устала, даже встать не могу! Надо налить чаю, а то на службу опоздаю», - не успела она это подумать, как дверь распахнулась и в кабинет бесцеремонно вошли двое мужчин.

После обеда Настя укладывала девочек спать, она так устала, что не заметила, как заснула сама. Проснулась, когда за окном в мутном свете уходящего осеннего дня снова лил дождь. Отец Сергий уже уехал на службу. Все было так обыденно, что прошедший день показался ей просто счастливым сном.

«Это все беременность, - подумала Настя, - сразу же наваливается постоянная сонливость и усталость. Надо собираться в храм, хотя бы на помазание».

Настя встала и начала машинально подбирать какие-то разбросанные вещи. Проснулись девочки, начали ныть и кукситься - они явно переспали. Пока пили чай на кухне, хныкали и одевались, Настя поняла, что в храм они не успевают, да и сил совсем не осталось. От одной мысли, что сейчас одевать детей, выводить их под дождь, ехать с ними на трамвае, потом идти, Насте становилось не по себе.

«Нет, не поедем сегодня никуда, - подумала она. - Я беременная уставшая женщина, у меня уважительная причина прогулять всенощную».

Настя не любила пропускать церковные службы, всегда оставалось ощущение тяжести на душе. Но если сегодня поехать с двумя капризничающими детьми, то не избежать замечаний со стороны вредных тетушек.

Одним словом, остались дома.

Решено было взамен службы прочитать два канона, но и этого не удалось сделать. Пришла Верочка, попросила нарисовать ей цветок и домик. Настя нарисовала и вспомнила, что ужин не приготовлен. А муж придет голодный, и его надо будет кормить. Настя побрела на кухню, за окном давно стемнело, и стало совсем грустно. Последнее время Настя часто стала впадать в такие депрессивные состояния.