Верховный Издеватель(СИ)

Ещё активней была Марина. Все даже удивлялись, как она может быть такой спокойной и при этом столько успевать!

- По-моему, есть два способа быть спокойным в жизни. - как-то ещё давно говорила она. - Один - отгородись от мира, плюй на все чужие проблемы (как будто они бывают чужими!), в общем: "Моя хата с краю". Другой - живи себе "в центре циклона", как поёт Гребенщиков. Ведь действительно, когда войдёшь в самый центр, там спокойно!

- Если бы это было так легко! тогда бы все жили, как вы! - сказал Кирилл.

- Да Бог его знает, легко это или нет, - искренне пожала плечами Марина. - Я и сама не знаю... Когда делаешь - вроде, легко, когда думаешь - нет. Люди любят оправдываться перед собой: в теории, мол, всё просто, а на практике - сложно. По-моему, всё наоборот! В теории всё всегда сложно! Пока не начнёшь делать. А дальше Бог помогает и потому легко.

Саша однажды решил подслушать, тихо подкравшись к дверям соседней комнаты. Приятно было ловить обрывки разговоров из "штаба", где решалась его судьба.

- Не-ет! Мы не бесправны - мы безграмотны! - говорил Кирилл. - У нас не то чтобы мало прав - у нас мало знаний о своих правах. Чиновники пользуются нашим всеобщим юридическим невежеством - и выходит так, что "правы" всегда они. Всё их шулерство заключается в том, что мы вообще не знаем правил игры, а зачем-то сели играть. Они на голубом глазу пешкой ходят, как ферзём, а мы - ферзём, как пешкой: они нам так объяснили правила, а мы и поверили. Третья группа инвалидности, по идее, не должна быть препятствием к усыновлению. Это ж не первая, не "вторая нерабочая"! Раз работать можно, значит, и детей растить уж подавно.

"А разве Марина - инвалид!? - поразился Саша. - Хотя... а она ведь что-то говорила про аварию... Блин! у всех хороших людей что-то не так.

- Чиновникам-то это не объяснишь! Вот бы был хороший юрист... - вздохнула Марина.

- Есть! есть хороший юрист! - осенило Кирилла. - У меня друг...

"Значит, на дерево с нами лазить можно, а усыновлять нельзя!?"

- Да я бы сам его усыновил... - сказал Кирилл. - Но, по закону, разница в возрасте должна быть никак не меньше 16 с половиной лет.

- Да я бы и сам его усыновил!.. - вынырнул в разговоре Ромка.

- К тому же, кроме усыновления есть разные другие формы: опека, попечительство... Ну, юридически-то понятия разные, а суть-то одна: главное - он не в детдоме. Не всё ли равно как в документах называются мама и папа, если они - мама и папа.

Приятно слушать такие разговоры про себя. Когда знаешь, что ради тебя всё это: ты сейчас - их центр... но центр, сознательно и тихонько сместившийся за дверь. Тебя не слышат - а ты слышишь. Как решается твоя судьба... в почти сказочном для тебя направлении. Это всё равно как если б человеку хоть на секундочку дали подслушать, ещё при жизни, как на небе определяют его участь: "Ну, всё! Он наш... Я же его Отец!"

Нет, к сожалению, такой приоткрытой двери.

Нет у нас возможности для такого подслушивания.

Через некоторое время, после очередной успешной сдачи в инстанцию очередной порции документов (вроде бы, наконец, последних), Кирилл бросил вскользь:

- Такое ощущение, что мы каждое лето сдаём экзамены.

- Да ты и так каждое лето сдаёшь экзамены, - не понял Ромка.

- Нет, это другие экзамены. Без предварительного лекционного курса.

- Было у меня такое чувство, как будто Бог даст ещё одного сына... не знала, что - так, - улыбнулась Марина.

- А я всегда хотел брата... вот прям точно такого же возраста, как я! - подхватил Ромка. - Но это же невозможно... было бы, раз уж у меня нет близнеца. Кирилл - он старший, это классно! Но это ж совсем другое. А если б, мам, кто-то прям сейчас у тебя родился, он был бы мне младший, совсем ещё ма-аленький братик... А вот брата-ровесника всё равно не было бы.

- Ну, зато теперь есть! Дра-аться теперь с тобой будем!.. - задумчиво-весело предсказал Санька, возводя взгляд в потолок, словно говорил о чём-то возвышенном.

- Зачем? - не понял Ромка.

- Как зачем! Чтоб братья да совсем не дрались - так же не бывает! Вот и будем... иногда... для поддержания традиции. Ты, к тому же, мой младший брат.

- Фигушки, мла-адший! - смешно возмутился Ромка.

- Младший-младший! На целых два месяца младше... да ведь, мам? - нарочно обратился он к Марине.

- Да.

- Ма-ам! ну уж ты-то меня не предавай!

Лето в этом году выдалось прохладное: только поманило жарким июнем, а потом обмануло надежды. Осьминоги циклонов, сплетаясь щупальцами, облепили Северное полушарие. Ураганы, как сквозняки, пробегали по старому дворику Европы то тут, то там - не уследишь, но пока, вроде, где-то неблизко. Вот так оно и в жизни: то ветры перемен, то перемены ветров...

Наконец все предварительные процедуры были завершены и осталось только ждать: комиссия - предполагалось, уже на следующей неделе, - должна будет объявить окончательное решение.

Так что коротенький круиз по Волге (в который они собирались давно и тут наконец вырвались вчетвером на несколько дней невольно приобрёл форму ещё и паломничества с одной-единственной просьбой к Богу: у кого что болит, тот о том и говорит.

Марина договорилась с секретаршей в РОНО, что в слуаче любых изменений - ускорений или "поворотов" дела, - та им немедленно позвонит. В случае чего-то экстренного (что маловероятно), из любого города на их маршруте можно доехать до Костромы за считанные часы... Всё путешествие-то их было - почти по кругу: длинное только когда плывёшь по реке. Автобусов они уже перестали бояться - сами не заметили, когда это случилось.

Ну, кажется, ВСЁ сделали - и теперь пора просто ехать. Дальше - Божье дело, и такое ощущение: уезжаешь в такие моменты - чтоб Ему не мешать. Путешествие - способ передоверить Ему всё, что от тебя уже не зависит.

Можно честно спать.

Можно честно путешествовать.

Вал событий запущен. Всё будет так, как будет.

Маршрут - просто подарок для тех, кто любит древнерусские города и монастыри. По Волге и Шексне до Белого озера, а оттуда обратно через верховья Волги до Москвы. Ярославль, Тутаев, Рыбинск, Горицы, Белозерск, Мышкин, Углич, Калязин, Дмитров. Часть "Золотого кольца" и "Северной Фиваиды" - всё самое древнее и интересное в Верхневолжье и Заволжье, до чего только можно добраться по воде.

Но на Сашу наиболее магически действовало само слово "Москва". Для тех детей, кто ни разу в столице не был, Москва - это страна в стране... причём, очевидно, волшебная. Если не предел мечтаний, то по крайней мере, что-то, ради чего можно пойти на великие жертвы ("Я буду хороший - только возьмите меня!") и великие трудности пути (если бы они в наше комфортное время были).

- Ну ты и царь! - пошутил Кирилл. - В Ипатьевском монастыре уже был - в Москву ещё поедешь.

- Да, а чем я не царь! - приосанился Санька. - Александр... какой там по счёту?

- Четвёртый.

- Ну, всё правильно! Вчетвером едем, и вот я с вами - четвёртый.

Саша, конечно, не знал теории "Москва - Третий Рим", но для него она, несомненно была и Римом, и святым градом Иерусалимом, и всем остальным... центром его личного мироздания, пределом мечтаний. Столица ждала своего царя. Для всех это было просто путешествие. Для Саши - путь или в детдом, или в семью.

Но уверовав в семью, так же не хочется в детдом, как уверовав в Бога - в ад. Если бы предали сейчас Сашу - это значило бы для него ровно то же, как будто Бог его предал... в очередной раз.

"Своими поступками мы клевещем на Бога. По могуществу-то, мы - почти боги по отношению к детям. Бог ребёнка - это Взрослый. Если взрослые кругом предатели, то и бог для него тоже - предатель. Лето - это безжалостно мало! Лето превратится в предательство, если мы не продлим его на всю жизнь. Москва превратится в предательство... Не будет никакого Третьего Рима".