Мои были (СИ)

Вскоре пришли мой командир младший сержант Казанцев с караульным солдатом, сняли меня с поста, и мы пошли к себе в казарму. Самолёты после прогрева двигателей и сравнительно короткого разбега один за другим поднялись в воздух и улетели вдаль.

Мой позор был очевиден для меня. Пока мы шли к себе, командир говорил о том, что я долго простоял на посту (около восьми часов), и что теперь мне можно весь день отдыхать. Но я не слушал и не слышал его, а размышлял о своём позоре, в котором повинен был не только я.

Как надо готовить оружие к действию, чтобы оно работало в любой обстановке, при любой погоде, при любой температуре, влажности, давлении в воздушной и в водной среде, чтобы не было отказов? Состав смазки и её толщина должны определяться не "на глаз", а другими независящими от человека средствами. Наши командиры не знали свойства смазки и толщины её наложения. Во многих случаях критерием хорошего ухода за оружием считалась обильная смазка. Моя ошибка была в том, что перед уходом на пост я не удалил смазку и не протёр насухо все трущиеся части автомата. А ошибка ли это? Если поднимут по тревоге быстро в любое время и в любую погоду, тогда, когда не будет времени для проверки и подготовки оружия к действию, что тогда? Оружие должно быть готово к действию и работать в любых условиях. Об этом должны думать командиры всех рангов, ибо если произойдёт заминка в бою, то солдат и вместе с ним командир будут обречены и никаких задач и приказов не выполнят и никого не защитят. Так думал я, шагая рядом со своим командиром. Он же понял моё молчание по-своему.

Лётчики, видевшие мою заминку, улетели и забыли обо мне навсегда, а я не распространялся об этом. Думаю, что об этом надо рассказывать, так как это есть тяжёлый, но опыт, и скрывать это не следует. То, что было, то было, и допускать такого нельзя

Южный Сахалин. Пос. Сокол. 1953 г.

96. КАЗАРМА.ДНЕВАЛЬНЫЙ.

Стою дневальным у входных дверей в прихожей, в казарме. На поясе у меня прицеплено "боевое оружие" - штык от карабина. Рядом установлена тумбочка, в которой находятся необходимые принадлежности.

Наша казарма - это большое одноэтажное деревянное бревенчатое здание, срубленное и построенное солдатами - нашими предшественниками годом раньше. В здании несколько помещений. Комнаты для проживания солдат, оборудованные металлическими кроватями и тумбочками, отдельные рабочие комнаты для командира роты, начальника штаба, заместителя командира роты по политической части, для старшины с каптенармусом, ружейный парк и подсобные помещения - для умывания и для чистки обуви и одежды и, конечно же, ленинская комната, оборудованная столами с красными скатертями, на которых аккуратно разложены газеты, журналы, политическая литература; скамейками для проведения политзанятий; а на стенах этой комнаты расположены плакаты, лозунги, призывающие военнослужащих мужественно охранять и защищать отечество ото всех врагов. Казарма нехолодная, срублена толково, стены хорошо проконопачены, и частые ветры не продувают их. Отопление здания печное, производится дровами. Печи кирпичные, полукруглые голландки греют нормально, и в такой казарме можно жить даже зимой при сильных ветрах, которые очень часты на Сахалине.

Мы учимся в школе младших авиационных специалистов - Ш.М.А.С., которая организована и расположена при штабе дивизии аэродромного обслуживания вблизи посёлка Сокол на Южном Сахалине.

Кроме обучения в этой школе мы занимаемся нужными важными и хозяйственными работами.

Я, дневальный, стою на страже казармы. Солдаты и сержанты роты уехали работать на строительстве аэродрома. В казарме остались дневальные, больные и другие, освобождённые по разным причинам от работы солдаты, точнее сачки. Командир роты занимается в соседней боковой комнате, а старшина вместе со своим каптенармусом занимаются своими делами в каптёрке - отдельном небольшом помещении, в котором находятся также резервное солдатское обмундирование. Дневальные и освобождённые от общей работы солдаты занимаются уборкой и приведением в порядок всех помещений казармы. Я стою как истукан по стойке "Смирно" или "Вольно", не отходя от своего места ни на шаг. Моя обязанность состоит в том, чтобы проследить за всеми входящими и выходящими военнослужащими, проверять документы, не пропускать посторонних лиц и не допускать в казарму людей в грязной и нечищеной одежде и обуви и имеющих при себе сторонние предметы, не допускать курения в помещениях, не засорять их и не допускать нарушения установленного порядка.

Через окно вижу то, что к казарме на машине "Победа" подъезжает командир дивизии полковник Джикаев, выходит из автомобиля и быстро направляется к нам, в казарму. Вот ещё незадача. Надо бы предупредить командира роты старшего лейтенанта Воробьёва, или хотя бы старшину Петрова о приезде старшего командира дивизии, но времени у меня нет, и встречать его придётся мне. Полковник быстро входит в прихожую. Я вытягиваюсь в струнку, прикладываю правую руку к головному убору и чётко докладываю: "Товарищ полковник! Рота находится на строительстве аэродрома, а дневальные и освобождённые от работы солдаты производят уборку и очистку помещений". Но не успел докончить фразу, как стремглав вылетел из своей каптёрки старшина Петров, и стал докладывать полковнику об обстановке в роте, почти дословно повторяя всё сказанное мною ранее. Не успел докончить своего доклада старшина, как из своего кабинета бегом выскочил командир роты Воробьёв и ста л докладывать командиру дивизии о состоянии дел в роте, дословно повторяя всё то, что уже мы доложили со старшиной. Полковник Джикаев даже возмутился: "Да вы что мне докладываете всё одно и то же? Мне обе руки прикладывать к головному убору что ли? Дневальный доложил мне обстановку в роте и этого достаточно". Во всё это время он не опускал руку от головного убора, а временем своим он дорожил, и это чувствовалось хорошо. Командир роты и старшина смутились при этом, но полковник Джикаев поздоровался с ними, и они пошли все вместе осматривать всё хозяйство и состояние нашего жилища - казармы.

Ю. Сахалин. Пос. Сокол. 1953г.

97. САЧОК.

Мы учились в школе младших авиационных специалистов - ШМАС. В качестве практического обучения нас мобилизовали строить взлетно-посадочную полосу и вспомогательные сооружения аэродрома вблизи посёлка Сокол, расположенного на Южном Сахалине. Это была наша учебная практическая работа, и она была полезной и нужной. Её мы проводили по учебному и не учебному планам в то время, когда были свободны от политического и военно-теоретического обучений и охраны военных объектов. Да и само строительство этого военного объекта было для нас неплохой общей практической школой, когда мы учились производительно работать и делали полезное дело для охраны и обороны нашей страны. И даже были горды от сознания того, что занимались таким делом.

Площадь под строительство аэродрома от кустарников, бурелома, растительности расчищали бульдозеры, и они же выравнивали земную поверхность. А нам надо было делать мелкие подчистки и уборку торчащих камней. Затем тяжёлые самоходные катки уплотняли выровненный грунт. Наша основная работа - привезти гравий, разгрузить его, уложить ровным слоем толщиной в двадцать сантиметров на площади и выровнять. После чего тяжёлый самоходный каток многократно уплотнял уложенный гравий. Мы привозили и растаскивали металлические плиты для покрытия возводимой взлётно-посадочной полосы. Укладку плит на гравий и соединение их между собой нам пока не доверяли, и таким делом занимались специалисты классом выше нас. Работа наша начиналась в восемь часов утра местного времени и продолжалась до семнадцати часов с перерывом на обед в один час. В дождливую, ненастную погоду наша работа на аэродроме приостанавливалась.

Однажды в такую непогоду, в дождливое утро командование разрешило нам остаться в казарме. На работу мы не поехали, остались дома свободными. И это время использовали по-разному, точнее, заканчивали недоделанные вчерашним вечером бытовые дела - стирали портянки, носовые платки, чистили и делали мелкий ремонт одежды и обуви, меняли подворотнички, пришивали отвалившиеся пуговицы. Можно было проводить теоретические занятия. В тот день это было не запланировано. Я ушёл в красный уголок, иначе называемый ленинской комнатой. Нашёл книгу с описанием героических эпизодов и подвигов воинов в прошедшей войне и углубился в чтение. Меня это заинтересовало, заинтриговало, засосало, и я продолжал читать, не замечая ни времени, и ничего вокруг.