Волшебная сказка Томми

Мы с ней встретились на следующий день, как договаривались. Только теперь эта встреча, которую я ждал с таким нетерпением, предстала совсем в ином свете. Мы оба были подавлены, оба выглядели паршиво после своих персональных проверок на прочность, но прежде, чем Индия успела хоть что-то сказать, я начал первым:

— Я все понимаю. Ты все правильно сделала. Он появился не вовремя, этот ребенок. И ты приняла правильное решение. Растить ребенка самой — это трудно, ты бы не справилась одна, и ты знала, что мы все равно бы не смогли быть вместе, даже если бы ребенок родился, так что ты правильно сделала. Очень правильно. Я все понимаю. Меня, конечно, задело, что меня не поставили в известность. Хотя, с другой стороны, может быть, так даже лучше. Хорошо, что ты мне ничего не сказала. Потому что я стал бы тебя отговаривать, а это было бы неправильно и нечестно. По отношению к тебе.

— А к тебе? — спросила она, удивленная моим спокойствием и рассудительностью. Но теперь, как мы помним, Томми был не мальчиком, но мужем.

— Мне бы хотелось ребенка. Я забрал бы его себе. Только ты бы не отдала. Ты бы не отдала своего ребенка, правильно?

— Да, — тихо сказала она. — И поэтому я...

— Я все понимаю, не переживай. Все будет хорошо. Ты обязательно кого-нибудь встретишь, и опять забеременеешь, и у вас с ним родится ребенок, и все будет правильно. Так, как надо. А со мной это неправильно. Потому что нам всем будет плохо. А ребенку не должно быть плохо. И тебе не должно быть плохо. Никому не должно быть плохо.

— Спасибо, Томми. Я даже не думала, что ты такой... такой чуткий и все понимаешь. Я улыбнулся.

— Просто я знаю, что это такое, когда ты хочешь ребенка, но все складывается не так, как надо.

Я заплакал, когда она мне сказала. Слезы текли по щекам, прорезая дорожки в очищающей маске, и капали в ванну. Да, я расплакался. Но не от ярости. Мне не хотелось ребенка от Индии. Если бы он появился, всем было бы плохо. В том числе и самому ребенку. А это неправильно. Я плакал от безысходности и бессилия, потому что я очень хочу своего ребенка, но не так и не с тем человеком... все должно быть по-другому... а вот получится ли по-другому, этого я не знал. Да, я почти стал отцом. Но мечта о ребенке так и не осуществилась. И дело даже не в том, что Индия сделала аборт. Я ее не винил. Я знал, что она тоже хочет ребенка. Но, опять же, не так и не с тем человеком. Да и с чего бы ей вдруг захотелось рожать от меня?! Да, когда-то у нас что-то было, а потом мы разошлись и не собирались сходиться снова. Но даже если бы мы и сошлись, это было бы мучительно для нас обоих, потому что люди должны быть вместе только тогда, когда они просто не мыслят себя друг без друга, а все остальные причины — они неправильные. И какие еще оставались альтернативы? Она станет матерью-одиночкой, а я выступлю в роли приходящего папы или, что вероятнее, чудаковатого дядюшки с большим приветом, и мы будем вечно ругаться по поводу моих прав на ребенка, и я буду мешать ей своим присутствием и ревновать, потому что у нее наверняка появится другой мужчина, а мне это будет не очень приятно, и Индии тоже будет неприятно, что я подвергаю опасности ее отношения с этим мужчиной, который, конечно же, появится, а как же иначе? Я не злился на Индию. Я понимал, почему она сделала то, что сделала. Да, она тоже хочет ребенка. Но в данном случае она поступила как надо. Это было единственно правильное решение.

Больше мы с Индией не виделись. Даже если бы она не уехала из Лондона, я все равно бы не стал с ней встречаться. Потому что ни к чему хорошему это не приведет. Это вредно для нас обоих. Как бы там ни было, она переехала в Лос-Анджелес, к своему новому бойфренду. Он возглавляет какую-то кинокомпанию, я не помню. И, разумеется, Индия теперь снимается в кино.

Буквально на следующий день мыс Бобби и Сейди пошли смотреть новую квартиру. Мы очень надеялись, что она нам понравится. Это была одна из немногих квартир в том районе, где нам хотелось бы жить, которая подходила нам по деньгам. Время не то чтобы совсем поджимало, но и тянуть тоже было нельзя, и пока меня не было две недели, Бобби с Сейди активно искали жилье. Судя по рекомендации риэлторши, это была замечательная квартира. О какой можно только мечтать. «Кое-что надо доделать, но в общем и целом все очень пристойно», — радостно объявила она и, разумеется, даже не покраснела. Они это умеют, риэлторы. Врать и не краснеть. Их этому учат специально, на семинарах по профподготовке. На самом деле это была не квартира, а тихий ужас. Представьте себе засранный унитаз, куда нырял Эван Макгрегор в «Трейнспоттинге»*, только размером с четырехкомнатную квартиру, и вы получите слабое представление о том, что творилось в этом «пристойном» жилище.

* «Trainspotting» — фильм, снятый по одноименному роману Ирвина Уэлша.

Сейди расплакалась. Бобби выглянул в мутное от жира и грязи окно на кухне и обреченно сказал:

— Дальний пригород. Я так и думал. Я уже чувствую, как они надвигаются. Энфилд, Степни, Пендж. У кого-нибудь есть пистолет? Пристрелите меня прямо сейчас.

И тут я сорвался и пнул ногой стену. В последний раз я пинал стены ногами полтора года назад. В лифте, когда уходил от Индии в Ночь Гая Фокса.

— БЛЯДЬ! — кричал я. — Блядь, блядь, блядь! Сейди тут же перестала плакать. Бобби оторвался от

созерцания грязных разводов на мутном стекле и повернулся ко мне. Все мрачные мысли о дальних пригородах рассеялись вмиг.

— Почему все так сложно?! Почему не бывает наоборот?!

— Томми, ты не расстраивайся. Мы найдем другую квартиру. — Сейди медленно подошла ко мне, вытянув руки перед собой, как будто я был диким зверем, который может в любое мгновение наброситься и покусать. — Не надо так убиваться. Я все понимаю... трансатлантический перелет, сбой биоритмов...

— ...наркотики, — услужливо подсказал Бобби и тоже двинулся ко мне, медленно и осторожно, словно я был каким-нибудь психом, собиравшимся прыгнуть с крыши. — У тебя натуральная ломка, друг мой. Абстинентный психоз.

— Да при чем тут какой-то психоз?! Вы же, блядь, ни хрена не знаете! — выкрикнул я. Они оба замерли на месте. — Индия сделала аборт. Она сделала аборт. Она забеременела. От меня. Да, мы с ней трахнулись. В тот вечер накануне отъезда. И она забеременела, и сделала аборт. Это был мой ребенок. Мне она ничего не сказала, и это было ее право. И она правильно сделала, что пошла на аборт. Очень правильно. Но почему все должно быть так сложно?! Почему никогда не бывает, чтобы все было нормально?!

Бобби с Сейди растерянно переглянулись. Эта новость сразила обоих. Но даже если они и обиделись на меня — ведь я обманул их доверие, а потом еще нагло соврал, что не трахался с Индией, — все обиды мгновенно забылись. Потому что сейчас мне действительно было плохо, я распадался на части буквально у них на глазах, и меня надо было спасать. Меня трясло мелкой дрожью, и надрывные хрипы, которые рвались у меня из горла, пугали даже меня самого.

— Ой, Томми, я даже не знаю... Мне так тебя жалко. Ты такой дурачок, — тихо проговорила Сейди. — И что теперь делать?

— Не надо ничего делать. — Слова застревали сухими комками в горле, и мне приходилось выталкивать их наружу. — Все уже сделано. И если бы я не был таким идиотом, если бы я не пошел к ней в тот вечер, если бы мы с ней не трахнулись, если бы я не соврал вам потом...

Они принялись горячо возражать. Слава Богу, им сейчас было не до того, чтобы выяснять отношения и разбираться, почему я сказал им неправду. Сейчас у них были другие задачи: успокоить распсиховавшегося меня, пока со мной не случился очередной нервный срыв.

— Все, что ни делается, все к лучшему, — продолжал я, не в силах унять дрожь во всем теле. — Я действительно в это верю. Просто меня самого убивает, что мне так сильно хочется ребенка. Это какое-то безумие... Я же вам говорил... Я очень хочу своего ребенка, и мне кажется, я буду хорошим отцом... Я знаю, что буду хорошим отцом...

Бобби шагнул ко мне и положил руку мне на плечо.