В середине дождя

— Мне кажется, и не услышу…

Аня осторожно сняла свое кольцо, потом снова надела. Взглянула в окно. На улице стояла тихая зимняя ночь.

— Он потерял себя, — сказала Аня. — Точнее, никогда и не был собой. И поэтому он мстит. Неосознанно мстит всему миру.

— Он производит впечатление человека, который знает, чего хочет от жизни.

— Вот именно — "производит впечатление". Он ненавидит лицемерие, а в нем самом есть что-то лицемерное.

Аня отложила тетрадь и взяла меня за руку. Так она брала меня за руку, когда нам предстояло перейти улицу.

— Я всегда стараюсь понять людей, мотивы их поступков, — сказала она. — С самого детства привыкла так делать. Стараюсь войти в положение любого человека. В суде, наверно, могла бы быть и адвокатом, и прокурором.

Аня посмотрела на меня:

— Но как можно спокойно продолжать жить, зная, что из-за тебя умер другой человек? Это ужасно, у меня в голове не укладывается. Как так?.. Он ведь должен был хоть чуточку измениться, но в его душе нет боли, ему вообще все равно.

Я молчал.

— С людьми нельзя как с игрушками. Поиграл и бросил. Нельзя играть чувствами, за людей, близких людей, нужно держаться. Нужно ими дорожить. Найти замену близкому человеку невозможно. Когда-нибудь он останется один навсегда. Это же тупик. — Аня покачала головой. — Да, он умен. Неординарен. Но ум не оправдывает человека. И талант не оправдывает. Понимаешь? Нельзя вести себя зло и эгоистично, оправдывая это своими способностями.

Плед сполз, я снова укрыл им ее ноги.

— Да, я его понимаю. Он потерял мать. — Аня помолчала. — Но ведь нужно верить в людей. Несмотря ни на что. Я верю в людей. Обязательно найдется человек, которому можно будет довериться, который поймет и примет тебя. Каким бы ты ни был. Что бы в жизни у тебя не случилось.

— Ты идеалистка.

— Наверно.

И еще раз повторила:

— Наверно.

Как-то мы с Аней оказались на Чистопрудном бульваре. Падал вечерний снег, мы шли, с интересом разглядывая окружающую обстановку. На аллее проходил какой-то праздничный фестиваль: ряженые скоморохи устраивали конкурсы для детей и их родителей, играла веселая музыка, деревья были увешаны цветными нарядами из лампочек.

Неподалеку манил прохожих неоновый свет японского кафе. Мы не устояли перед искушением поесть суши. В то время это было еще экзотической едой.

— Ты, кстати, когда-то говорил, что тебе нравится Япония, — сказала Аня, когда мы сидели за столиком. — Хокку, Акутагава, самураи…

— Да, еще с детства.

Аня окунула ролл в соевый соус и сказала:

— Мне хочется в Японии как-нибудь побывать.

Я сделал глоток сока, она сказала:

— И вообще, надо бы съездить куда-нибудь. Уже так хочется. Хотя бы в Турцию. А то стыдно, нигде не была.

— У тебя есть загранпаспорт? — спросил я.

— Нет. Нужно дома, в Архангельске оформлять.

— Как приедешь в следующий раз туда, начни делать паспорт. Весной или летом можем куда-нибудь съездить.

— Хорошо бы. А деньги?

— Я после сессии собираюсь устроиться на работу.

— Я тоже найду себе уже что-то подходящее.

Мы молчали. И в кафе было тихо, даже музыка не играла. Аня сказала:

— Мне всегда нужна уверенность в будущем. Чей-то ободряющий пример. Чья-то поддержка. Этого мне по жизни не хватает.

Она отложила палочки, посмотрела мне в глаза и сказала:

— А теперь все это есть. Все это есть.

Той ночью мы опять много разговаривали. Точнее, больше говорила Аня — я слушал ее.

— Слушай, я, правда, изменилась? — спросила Аня. — Ты же помнишь, какой я была весной?

— Да, помню.

— Я чувствую, я стала другой.

— Какой?

— Не знаю. Другой. Мне кажется — в чем-то лучше.

Она лежала, прижавшись, положив руку мне на грудь. Друг друга мы не видели, лишь ощущали.

— Я не слишком много говорю о себе? — спросила она чуть позже, прервав молчание. — Может, тебе это не нравится?

— Все хорошо, Анют. Говори все, что хочешь.

Она вновь помолчала и сказала:

— Знаешь, я тут подумала… Мы же фактически только в пятый раз видимся друг с другом. Это наша пятая встреча. А мы уже вместе. Так не бывает.

— Мы знакомы почти год.

— В целом, да.

Я смотрел на свой будильник на столе. Тиканье прекратилось, часы опять остановились.

— А может, я просто чего-то боюсь, — сказала Аня. — Не знаю, иногда так страшно становится. За нас, за будущее, за всё.

Я погладил ее по голове, поцеловал и сказал:

— Все будет хорошо. Ты же мне гадала.

— Я гадала тебе.

— Знаю.

Я вглядывался в остановившийся будильник. Сколько там времени?..

— Костя… — сказала Аня.

— Что?

Она молчала. Я открыл глаза и посмотрел ей в лицо. Но ничего не было видно. Лишь смутные очертания.

— Что, Анюта? — повторил я.

Она прижалась ко мне еще крепче. Сказала:

— Ладно. Ничего.

Кажется, в темноте она улыбнулась.

В ночь перед отъездом Ани я внезапно проснулся. Так же, однажды, я проснулся когда-то в детстве, когда очень боялся темноты. Но сейчас мне совсем не было страшно. Я был не один. Теперь не один.

Часы шли, как обычно. Стояла глубокая ночь. Я тронул Аню за руку.

— Ты спишь? — шепнул я.

Она не отвечала. Спала, засунув руку под подушку. Некоторое время я лежал, слушая ее тихое дыхание. Потом осторожно обнял ее. И заснул.

На следующий день я проводил Аню на вокзал и посадил на поезд. Было морозно, стоять на платформе было холодно — она, поцеловав меня, сразу же забежала в вагон. Зайдя в купе, Аня села у окна и протерла запотевшее стекло. Мы объяснялись жестами, она улыбалась. Когда поезд отправился, я некоторое время шел вместе с ним. Она помахала мне рукой в последний раз, я продолжал стоять на платформе до тех пор, пока поезд не скрылся из виду.

Спустя несколько часов Аня прислала мне сообщение, что доехала. В тот день мы отправили друг другу очень много сообщений. И на следующий. И через день.

Через неделю, сдав очередной экзамен зимней сессии, я зашел в магазин. У меня возникло желание что-нибудь купить. Что-нибудь в подарок Ане. Я прошел в отдел игрушек и взял огромного кота.

Я был спокоен. Я был счастлив. Я был полон надежд и планов.

В начале февраля наше общение с Аней внезапно прекратилось. Я не мог с ней связаться. Я звонил два дня подряд — мобильный телефон был недоступен. Послал несколько сообщений. Написал по электронной почте письмо. Затем еще одно.

Она не отвечала.

Шестого февраля в моей квартире раздался телефонный звонок. Это был брат Ани. Он попросил меня к телефону. После того, как я сказал, что слушаю, он сделал паузу, а затем сообщил, что пять дней назад Аня погибла.

Глава 18

Аню сбил автомобиль, когда она стояла на автобусной остановке. Пьяный водитель на машине вылетел на тротуар, протаранил остановку с людьми и врезался в фонарный столб. Аня погибла на месте. Кроме нее больше никто не пострадал. В машине сработала подушка безопасности, и водитель отделался легкими ушибами.

Похороны состоялись на третий день. Брат Ани сообщил мне, где находится ее могила, назвав участок и номер места на питерском кладбище.

Павел узнал обо мне случайно, когда разбирал Анины вещи. В ящике стола он нашел распечатку нашей с Аней переписки по электронной почте. Она бережно хранила эти листы в отдельной папке.

Прощаясь, он оставил номер своего телефона. "Если понадоблюсь, ты сможешь меня найти. Звони в любое время" — сказал Павел. Я ответил "Да". Потом положил трубку.

За весь разговор я произнес всего несколько слов.

Смерти нет.

Смерти нет.