Вспаханное поле

тильде, если бы она узнала о них, но, на его взгляд, эти

истории лишь делали дядю более человечным. Он часто

сравнивал жизнь отца с жизнью объездчика, и Сеферино

выигрывал от этого сравнения.

Элена после смерти сестры и матери вначале регулярно

переписывалась с Эмилио, и письма их были посвящены

главным образом Лауре, дочери Эстер. Но с тех пор, как

Лаура и Хулия тоже начали переписываться, Элена пи¬

сала зятю только в тех случаях, когда хотела узнать, как

обстоит дело с иском наследников генерала Вильялобоса.

Об этой переписке она почти ничего не сообщала мужу —

не потому, что хотела скрыть от него положение дел,

а чтобы не раздражать Панчо. Он не допускал даже на¬

197

мека на сомнение в законности его прав на владение фер¬

мой. Лишь скрепя сердце, по настоянию Элены, он согла¬

сился на посредничество Эмилио в тяжбе и не скрывал

своего неудовольствия всякий раз, когда Элена посылала

ему деньги на покрытие судебных издержек. Письма Эми¬

лио его не интересовали, и он не давал себе труда их читать.

Зато ему всегда были неприятны его посылки с книгами.

Как только прибывала посылка, Маноло немедленно

исчезал, и если бы Панчо вошел в комнату сына, то не¬

сомненно застал бы его с книгой в руках. Он не де¬

лал этого, полагая, что Элена в какой-то мере покрывает

Маноло. Только ради нее он терпел увлечение сына. Но

порой терпение его иссякало и он издавал свист, от кото¬

рого лошади на выгоне прядали ушами, а Маноло в своей

комнате вздрагивал, тотчас же прерывал чтение и выходил.

—      Вы меня звали?

—      Да. На той стороне, где ферма дона Бенито, изго¬

родь поломалась.

Маноло молча шел в сарай, брал инструменты, садился

на лошадь и ехал чинить изгородь.

Так было и на этот раз. Спровадив сына, Панчо вошел

в дом, Хулия, сидя за столом, листала столичный иллю¬

стрированный журнал. Обращаясь к жене, он спросил:

—      Что, пришла посылка?

—      Да, и письмо.

—      А-а, — протянул он, не проявив никакого интереса.

Хулия, оторвавшись от журнала, сообщила:

—      Лаура мне пишет, что хочет на каникулы приехать

с дядей к нам.

—      Что ж, пусть приезжает! — отозвался отец.

Эмилио не раз обещал навестить их, но все не мог соб¬

раться. Они не виделись уже много лет, и их отношения

ограничивались перепиской, если не считать того, что с фер¬

мы в город регулярно посылались продукты, как это дела¬

лось еще при жизни Эстер и доньи Энкарнасьон.

—      Эмилио только и знает, что присылать эти дрянные

никому не нужные книжонки, — проворчал Панчо.

Элена, задетая этим замечанием, поспешила возразить:

—      Они не дрянные, Панчо. Он прислал технические

справочники по моторам, которыми интересуется Маноло.

—      Книги о моторах?.. А к чему они ему?

—      У него есть к этому склонность, пусть учится,— ска¬

зала Элена.

198

—      Моторы!.. Знаю я эти моторы! —проворчал Панчо.

Ему не хотелось спорить. Элена могла верить, что сын

интересуется книгами по технике, но он-то прекрасно знал

о дружбе Маноло и поденщика Хавьера, который работал

на ферме во время уборки,- а потом подался в Вильялобос

и мутил там станционных рабочих, пока комиссар поли¬

ции не отправил его в наручниках в Ла-Плату. Пан¬

чо был почти уверен, что Хавьер дал Маноло несколько

книг.

—      Чем мечтать о моторах, он бы лучше смотрел как

следует за хозяйством.

Вошел Пабло с охапкой дров. Элена, желая переменить

разговор, вспомнила о письме зятя:

—      Эмилио пишет, что он озабочен ходом процесса. Он

считает, что тебе надо поехать в Буэнос-Айрес и поговорить

с адвокатом или наследниками.

Панчо не мог больше сдерживать раздражения.

—      Поехать в Буэнос-Айрес? — вскипел он.— А какое

мне дело до тяжбы?.. Они знают, где моя ферма, и, если

им что-то от меня надо, пусть сами приезжают... Я покажу

этим сутягам!.. Со мной им не удастся сделать то же, что

с Гумерсиндо!

Распалившись, он забыл о присутствии Пабло, кото¬

рый, перестав укладывать дрова, выпрямился. Панчо не

заметил его мрачного взгляда, но Элена поняла, какое горь¬

кое чувство пробудили у Пабло слова мужа, и решила про¬

молчать, чтобы не подливать масла в огонь. Она продол¬

жала думать о письме Эмилио. Если бы он на этот раз

сдержал свое обещание навестить их, размышляла она, то,

возможно, помог бы ей убедить Панчо в том, что нельзя

так несерьезно относиться к тяжбе.

Вечером, после ужина, Маноло читал, уединившись в

своей комнате. Вошел Пабло и постелил себе посте ь.

Однако он не спешил лечь и нерешительно поглядывал на

друга. Наконец он заговорил:

—      Ты знаешь, что у твоего отца хотят забрать ферму,

как у нас?

Маноло удивленно поднял глаза от книги и, помолчав,

печально сказал:

—      Отец ни с кем не говорит о своих делах, а уж со

мной и подавно. Я для него вьючное животное, и толь¬

ко. Кое-что я уже слышал, когда ездил в селение, но по

мне — пусть делают что хотят.

199

Пабло был возмущен подобным равнодушием и глухо

воскликнул:

—      Нет, у дона Панно не отнимут ферму, как у моего

старика! Не на того напали!

В его голосе прозвучала такая убежденность, что Мано-

ло испытующе посмотрел на него и, поняв, что должен оп¬

равдать свое безразличие, сказал:

—      Послушай, как-то раз к отцу приезжали фермеры,

они предложили ему присоединиться к ним, чтобы защи¬

щаться сообща, но он ответил, как всегда: я и сам сумею

постоять за себя. Он до того слеп, что не понимает простой

вещи: порознь каждого ничего не стоит смять, а когда

люди держатся друг за друга, они — сила.

Помрачнев, он с обидой продолжал:

—      Сам не знаю, чего я тогда вмешался и поддержал

этих фермеров. Ты бы видел, как он на меня напустился.

«Не суйся в мои дела, не тебе меня учить...», и это — еще

самое безобидное из того, что я услышал.

Вероятно, Пабло, поглощенный одной настойчивой

мыслью, пропустил его слова мимо ушей, так как, не отве¬

чая, убежденно проговорил:

—      Увидишь, дон Панчо заставит их отступиться: он

знает что делает!

Маноло решил, что Пабло так и не понял, как оскорбил

и унизил его отец своей отповедью, и, не желая возвра¬

щаться к этому, сказал:

—      Дай бог, чтобы он поставил на своем и чтобы ниче¬

го с ним не случилось. Мне-то что до него и до его взгля¬

дов! Меня ферма не интересует — я по горло сыт этой

жизнью, поэтому стану механиком, буду работать в ма¬

стерской и водить автомобили.

Пабло, как всегда, когда слышал подобные признания,

был ошарашен.

—      Неужели тебе не нравится работать на ферме?

—      Нет!—отрезал Мануэль.

Сомнения не было— письмо было адресовано Клотиль¬

де. Она так удивилась, что, не в силах вымолвить слова и

даже вскрыть письмо, держала его в руке, не сводя глаз

с конверта. Наконец она посмотрела на Маноло, который

принес его, и дрожащим голосом проговорила:

— Ты уверен, что это мне?

200

—      Да, тетя, на конверте стоит твое имя.

Она с еще большим изумлением снова уставилась на

письмо.

—      Я в жизни ни от кого не получала писем.

Маноло, чтобы успокоить ее, ласково улыбнулся и ска¬

зал:

—      Какое-нибудь должно же быть первым.

Она сунула ему письмо, будто оно жгло ей руки.

—      Открой его сам и посмотри, может, оно для какой-

нибудь другой Клотильды.

Ей хотелось верить, что это недоразумение. Никто ни¬

когда не писал ей, и, если теперь это вдруг случилось, тут