Пуля для тантриста. Экстремальный роман

Он лежал в заснеженной степи, в глубоком снегу. Поднял голову, выковырял из ушей снег, и услышал где-то вдали:

-Ой-бай, ой-баяй! Алла, Алла! Уходи! Шик! Иди домой!

Эндэнэ сощурился, вглядываясь вдаль. И увидел на ледовой дороге военного смотрителя. Тот размахивал трещеткой и суетливо бегал вдоль заснеженного Яра-лба.

- Господи помилуй, - сокрушался он, - алланщик кельде! Убогий пришел! Все! Плохой день будет мне!

Эндэнэ оглянулся и заметил между тальниковых кустов подростка. Он стоял нелепо, дурашливо, на лицо сползла черная шапка из козьего меха. Алланщик сердито сшиб рукой с себя шапку, и замотал головой. На его губах появилась пена. Он хрипло рыкнул. Звуки ехавших невдалеке повозок пугали и раздражали паренька. Он принялся развязывать пояс чапана, утепленного халата, подбитого тем же козьим мехом.

Чутье подсказало Эндэнэ, что Рыжий Камень болтается на шее подростка, под одеждой. Надо как-то подобраться к нему и попытаться взять. Но сделать это довольно сложно, парень неадекватен. Сейчас алланщик шел, нелепо ставя ноги и покачиваясь, в сторону смотрителя. Он был похож на черного вороненка с распущенными до земли крыльями. Утренний ветер-сиверко задувал по сторонам полы чапана. Они метались при ходьбе между туловищем и широко расставленными руками слабоумного подростка.

- Кет! Уходи! Ультрем! – махал на паренька смотритель Шамиль, угрожающе морща лицо.

Утро еще только-только занималось. Вдоль реки зависла хмара.

Эндэнэ поднялся, прошел несколько метров до тальника, и встал среди деревьев, присматриваясь к местности. Он увидел тяжело груженые сани караванщиков, от их полозьев на заснеженном льду рисовались извилистые следы. Слышались понукания лошадей, ругань, «брех» собак. Потом возгласы, крики. Люди увидели идущего поперек оживленной дороги полоумного подростка, услышали вопли смотрителя Шамиля. Ближние сани остановились. Образовался затор. Караван внезапно встал. Суета, крики. Те, кто, не заметив алланщика, проехали мимо, спешно остановились, боясь нехорошего знамения. Подросток подошел, и принялся дергать за поводья лошадей. Те храпели от испуга и пятились, создавая еще большую, великую «кучу-малу». Псы вдруг перестали лаять. Над Яиком, скованным льдом, замолкали голоса людей. А кто же захочет связываться с блаженным ребенком? Уж лучше потерпеть. Неписанные законы Великого Поля требовали – уступи дорогу алланщику, Всевышний ему судья, а не люди. За малейшие нарушения законов между здоровыми и больными людьми, на здоровых накладывались великие проклятья. Это хорошо знал Эндэнэ. Кесмет! Судьба!

Незамеченный, Эндэнэ подошел к каравану. Местные приметы были ему знакомы: с одной стороны, встретиться со слабоумным – к невезухе, но если предложить ему подарочек, и он возьмет – хорошая примета: удача впереди дарящего ехать будет.

Возницы выставили для блаженного подношения: съестное, мелкий товар. Алланщик заинтересовался. Что-то брал и укладывал в карманы чапана, а что-то пинал своими сапогами-ичигами, наводя страх на караванщиков.

Середину реки занимали повозки ямщиков. Их отличали особые вымпелы-бунчуки на хомутах и дугах с изображением вышитого на шелке воробья.

Вестовой посланник Архип услышал сочувственные восклицания товарищей, которым посчастливилось быть позади или впереди беды. А он стоял к ней первым.

- Мя! Аркан мя! Возьми веревку! – закричал Архип в сторону бесноватого. И тот двинулся к ямщику. Аркан был хорош: длинный, из конского волоса.

Дурачок взял подарок и счастливо заулыбался, замычал обрывки слов. Слюни с его губ спадали застывшими сосульками. Архип вынул из-за пазухи тулупа льняной платок, обтер им лицо алланщика, и закрепил его на шее паренька. Потом снял со своей головы белобаранный малахай-шапку, и одел ее на голову подростка:

-Носи, дарю! Любо?

- Лю-лю-бо! – радостно загоготал гусем блаженный.

Эндэнэ смешался с толпой и наблюдал за поворотом событий. Он заметил, как с саней дарителя спрыгнул на снег огромный рыже-палевый пес, волкодав.

- Ка, ка! Шава, нельзя! – осадил его Архип.

Пес повернул голову, удивленно и внимательно взглянул в глаза хозяина.

- Нельзя, нельзя! – успокоил Шаву ямщик.

И вздыбившаяся шерсть на загривке волкодава улеглась вдоль туловища.

- Ша…ва, кх..к..а.. …ка! – залопотал счастливыми руладами дурачок.

Шава с радостью подбежал к нему и стал лизать языком лицо. А блаженный, обхватив псину обеими руками и запрокинув голову к небу, восторженно смеялся.

Эндэнэ подбирался все ближе к алланщику. Он присматривался к распахнутому вороту его рубахи. На шее подростка виднелось два черных шнура. Один с крестом, понял шаман, а другой – с рыжим камнем, на котором искусно выбиты лики святых Киприана и Иустины. Это то, что надо, осталось только незаметно сдернуть это с паренька, придется подрезать шнур…

Эндэнэ был уже сосем рядом с дурачком. Но тут раздался крик:

- Васька-а! Гугня-а! Иди ко мне быстрее!

С берега бежала юная монашка.

Все православные купцы и ямщики в караване, который шел на зимнюю ярмарку близ Сарайчик-града, сняли шапки и низко поклонились монашке.

Эндэнэ мысленно просканировал пространство, считывая информацию. Монашку звали Мария. Ее, также как и других монастырских из лечебного монастыря Кнез-кала, порой видели на ярмарках. Степняки доверяли им осмотр своих младенцев. И игуменью Ягаву все хорошо знали. Мария ей помогала. Монашка хоть и была юницей, а дар-то великой целительницы имела от Богородицы. Много джигитов вздыхало по ней. Но она христова невеста, ничего не поделаешь тут.

- Спасибо, дядя Архип! – молвила Мария. – А сам-то как поедешь? Холодно, озябнет голова.

- Да я ж их сам и шью! – успокоил монашку ямщик.

Затем он отступил к подводе, открыл накид воза, и сказал:

- Видишь, сколько у меня овчины-то? Накось и тебе тулупчик.

Он накинул на монашенку тулупчик, который, казалось, словно по ней сшит.

Эндэнэ с любопытством разглядывал девушку. Черный платок плотно закрывал лоб и щеки, видны были лишь красиво изогнутые темные брови, прозрачные синие глаза, раскрасневшееся лицо, яркие пухлые губы.

«А она хороша, эта монашка», - отметил он про себя.

- Спаси Господи за тулупчик, дядя Архип! А ты, охальник, иди домой!.. У-у, алланщик! – журила Мария Ваську.

Подталкивая в спину кулачками, она заставила его бежать к берегу, чтобы быстрее избавить караванщиков от затора.

Эндэнэ медленно, как бы невзначай, двинулся за ними. Дошел до тальника, свернул в кусты. Он понял, что снова не фортит ему. Надо возвращаться домой. Вздохнул, справил малую нужду, постоял, вдыхая свежий морозный воздух. И сел в позу «г-цукхи», сосредоточенно набирая энергию…

Ольга терпеть не могла, когда ее будят по утрам. Но сегодня она забыла отключить мобильник – ночью, лежа в постели, слишком долго болтала. Артем и Валентина, похоже, хорошо выпили в эту ночь. Они звонили такие поддатые, и несли такую ахинею, просто прикол какой-то… Засыпая, она потеряла мобильник в постели. И теперь вот ни свет ни заря он завопил и завибрировал где-то ниже спины. Утро началось в полдень. Она выловила из постели телефон, и сказала:

- Кой хрен в такую рань…

- Это я, - услышала она глубокий низкий голос шамана.

- Эндэнэ? Привет, - удивилась она.

- Ты же любишь тайны, - произнес он. – Вставай. Сейчас буду.

Она потянулась, и подумала: «Что значит «сейчас?» Через час?» Но все же встала, приняла душ, и накинула длинный мягкий халат фисташкового цвета. Тут раздался звонок в домофон, одновременно – щелчок второй кодовой двери, звонок в квартиру, и звук открывающегося замка. Все сразу. Она ахнула. На пороге возник ухмыляющийся шаман.

- Не стал тебя утруждать, ты ж не любишь возиться с многочисленными дверями. Идем на кухню, твой чай уже заварился, и пирожные прилетели.

- Я, вообще-то, ничего не заваривала и не покупала, и вообще я еще сплю, - пробормотала она.